Слепой

Седая зима на пороге подъезда,
Серебром облечен февральский пейзаж.
Солнце уходит прочь от заката,
Огни загорелись каменных чащ.
Косолапой походкой идущие мимо
Давят стопами отравленный снег.
Огни фонарей, неоны, витрины -
Все заполняет искусственный свет.
Вмерз гололед на пробитом асфальте,
Где-то вдали сигналы летят.
Город в ночи, наполненный жизнью,
Манит к себе, обещая разврат.
Все затихает, время шесть ночи,
На красный свет таксисты спешат,
Скоро будильник заставит проснуться,
И цикл рутинный вернётся назад.
Так пролетают дни и недели,
Так проплывают за ними года,
Нет неполадок в отлаженной схеме,
И кажется, что так будет всегда.

В городе, названном просто, неброско,
Жил, увядая, мужчина седой.
Двушка квартира, работа на почте,
В кармане помятый билет проездной.
Одет по-простому, с коричневой тростью,
В плечах неширок, с сутулой спиной,
В походке нескор из-за сломанной кости,
Бредет не спеша по дороге зимой.
Люди встречают его без улыбки,
Он серая тень и словно немой.
Взгляд в землю направлен, в силу привычки.
И в своей жизни сам словно чужой.

Сугробы под метр, гололед на дороге,
Сыпят рабочие соль не щадя.
Осталось немного - вот здание почты,
И дверь отворилась, привычно скрипя.
Тепло окутало старые кости,
Охранник в приветствии спросил невзначай:


Охранник:
«Как поживаете? Как вчера гости?»

Старик:
«Нормально, разъехались все по домам.
А так подустал, слегка спину ломит,
Проснулся сегодня ни свет, ни заря,
У старой тропинки ремонт на дороге,
Заборы поставили, путь оградя.
В остальном все вроде в порядке,
Внук учится славно, без троек пока.
Дочь приезжает, вчера ходил к лору.
Врачи говорят, жить буду века.»

Старик улыбнулся, морщинам дал волю,
Пальто расстегнул и шарф развязал.
Охранник с улыбкой кивнул головою,
Уселся на стул и газету достал.
Номер не новый, ему дня четыре,
Статьи про убийства, коррупцию, власть.
Про пошлых поп див в скандалах Богемских
И псевдоученых, приученных лгать.
В целом стабильно, все по закону,
Так, как всем приказано жить.
И новый номер точно такой же,
Который нельзя будет не полюбить.

Стрелки часов бегут без оглядки,
Секунды летят, минуты спешат.
Работа идет по распорядку,
И вскоре на почте выстроен ряд.
Люди, посылки, бандероль под завязку,
Марки, конверты, адрес, печать.
Лица, проснувшиеся от спячки,
Почтовый бланк бегут заполнять.
Время обеда, всё вроде тихо,
Охранник спешит двери закрыть,
Зал опустел, осталось лишь эхо.
И мысли, что день надо дожить.

Солнце садится, время заката,
Безоблачный вечер бредет за окном.
Стемнело, пора собираться в дорогу,
Работу можно закончить потом.

Многие слушают доводы эти,
Думают так же о сущем, своем,
Каждый с рутиной дневною играет,
Ожидая узнать, что там за углом.

А там жизнь в обычной квартире,
Кредит за машину, весной огород.
И все вроде выглядит как-то обычно,
И все таки, что-то порою гнетет.
Может мечты, которых так мало,
Может амбиции уныние трясут,
А может и жизнь безразличною стала,
Кто ж тут поймет, когда годы бегут.
Однако все ж ясно, счастье – награда,
Семью обрести, не сбиться с пути,
Квартиру купить, вырастить сына,
Со спокойной душою в старость уйти.

Так у героя нашего было,
Много обрел он и потерял.
Простой человек с обычной судьбою,
О чем он мечтал то у нее взял.
Теперь, когда жизнь подходит к закату,
Нет уже сил и хвори сполна,
Он выспаться хочет самую малость,
Избавить себя от забот навсегда.
Дочку он вырастил в строгой заботе,
Один растил, мать от них вскоре ушла,
После того как ребенок родился,
Любовника та себе где-то нашла.
Вместе были крепкой семьею,
Он ее в жизни всему научил,
Был для нее крепкой стеною,
«Ты моя жизнь» он ей говорил.
Теперь он один в своем блеклом мире.
Дочь заезжает, звонит иногда.
Совета просит по сыну, квартире,
А он оживает, когда рядом она.
Ну а пока весь день на работе,
Ладони в мозолях с давних времен,
И нет больше той, безудержной, воли,
Лишь только желание вернуться домой.

Маршрутом привычным идет ковыляя,
Палка скользит по толстому льду,
Мороз минус двадцать, теплее не стало,
Ноги ведут сквозь дворовую тьму.
Снег вдруг пошел с вечернего неба,
Синоптики ночью обещали пургу.
Свет фонарей, плафоны подъездов,
Затмевают собой молодую луну.
Тесно притерлись стальные сугробы,
Глазу они отдают серебром,
Ветви деревьев под снежною шубой,
Нависли узором над спящим двором.
Темный проулок отрезали стены,
От зимнего ветра спасения нет.
Где-то вдали пролетел звук сирены
От тьмы впереди спасения нет.

Все обошлось, вот и дорога.
До дома осталось буквально чуть-чуть.
Крыльцо магазина, машина у входа.
Пара минут и закончится путь.
Чуть не упав на скользком асфальте,
Старик прошел мимо и вдруг обомлел…
Громкий, как взрыв, тишину разрезая,
Мгновение длившийся звук прогремел.
Он обернулся, ветер дул в спину,
Метель закружилась в танце своем.
Снег укрывал обзор магазина,
Шум опять разнесся кругом.
Сердце забилось с удвоенной силой,
Страх сквозь зрачки в душу проник.
Паники чувство дыхание сбило,
Тело застыло словно гранит.

Глаза напряглись, через силу прищурясь,
В попытке хоть что-то в пурге разглядеть.
Дверь магазина резко открылась
И двое быстро вышли на снег.
Они бранились, друг друга толкая,
Размытые тени ночною порой.
Машина как зверь вдруг зарычала.
Сквозь ветер и снег послышалось - «Стой!».
Один другого схватил за одежду,
Свободной рукой на старика указал,
Который стоял почти неподвижно
И ничего в страхе не понимал.
Второй отвернулся, сказал что-то другу,
Открыл дверь машины и внутрь залез.
Другой же остался, в карман сунул руку,
Через мгновение достав пистолет.
Старик вдруг опомнился и развернулся
В надежде скорее подальше уйти.
Ноги слабели, страх вновь вернулся,
Хотелось кричать, но не было сил.

Вдруг резкая боль тело пронзила,
Он рухнул на землю и начал ползти.
Холод сжигал замерзшие пальцы,
Нога изнывала, не давая уйти,
Снег укрывал кровавые пятна,
В глазах помутилось, все мысли в бреду.
Желание жить покинуло тело,
Смерть стоит рядом в снежном аду.
Вдруг всё исчезло, метель мир объяла,
Мгновение вечности, близкий покой.
Перед глазами дочка стояла,
Он к ней потянулся замерзшей рукой…
Вокруг все размылось, звуки пропали.
Холод исчез, дыхание ушло,
Со всех сторон старика тьма объяла,
И холодом покоя обволокло.

Полная темнота без звуков и запахов, лишь вдалеке виднеется крохотная точка света. 

Старик:
Что со мной? Где я? Вокруг так спокойно.
Нет боли, волнения, внутри так тепло.
А может мне снится все это в постели?
Открою глаза, а там уж светло.
Но нет, не выходит, что же случилось?
Почему не могу очнуться от сна?
Почему ничего вокруг я не вижу?
Что за напасть окружила меня?
Ах! Вон вдалеке какое-то пламя,
Белым сияет, аж режет глаза.
Нужно добраться туда поскорее…
Но как это сделать? Вокруг пустота!
Да что же такое?! Не шевелятся пальцы!
Рук я не чувствую, ног словно нет!
Тела вообще будто не стало…
Но что-то кричит, что я еще есть.
Боже! Спаси от этой напасти!
Молю тебя сердцем, рассудком, душой!
Я многое сделал, что делать не нужно,
Моя человечность тому мне виной.
Ах, если бы мог вернуться в начало,
Если бы мог я все изменить
Хотя, что менять - все вроде нормально,
И коли вернулся б, смог все повторить.
Да, грешен я, как и все остальные.
Много ли в жизни я мог изменить?
И за нее не ищу оправдания
Не дам никому себя я винить.
Но как же дочурка с маленьким внуком?
Как же оставлю одних? Не могу.
Валька, подруга из квартиры напротив.
Кто ей поможет, увидев беду?
Нет, не могу, пустите скорее!
Чертово тело, куда ты ушло?!
Чур меня, что это? Свет оголтело
Несется ко мне сквозь пустоту.
Страшно… страшно… некуда деться
Что сейчас будет, неизвестность гнетет
Но вот момент истины, сейчас станет ясно
Что будет со мной, и к чему всё идет…


Яркий свет становится совсем близко, однако мрак так же окутывает все вокруг.

Голос:
Скажи мне старик, чего ты боишься?
Оставить ребенка без твердой руки?
Или вернуться обузой для близких?
Твой век уж окончен, имей смелость уйти.

Старик:
Кто ты такой? Где ты?
Не прячься за светом!

Голос:
Уйми любопытство, слушай мой голос.
Останешься здесь ты в сомненьях своих
Навеки, коль не выберешь вскоре
Дорогу в иной мир или путь грез мирских.

Старик:
Выбор? Решать? Что всё это значит?
Я пленник в этом бесцветном аду?
Мне всё это снится, я не понимаю…
Такое чувство, что я словно в бреду.

Голос:
Ты не в бреду, а на грани вселенной,
Меж жизнью и смертью - в личном аду.
Но есть еще шанс вернуться обратно,
Однако же знай - твоя душа на кону.

Старик:
Я умер? Нет, это как-то нелепо,
Я слышу себя, а значит живу!
Но почему тогда я не вижу,
Не двигаюсь даже и не дышу.
Может и правда я на границе,
Моя жизнь прервалась, а это сам Бог?
Здесь всё не так как нам говорили… 
Но он явно знает каков мой итог.

Голос:
Глупец! Твоя нить почти оборвалась,
Еще один миг и здесь останешься ты.
Решай: со мной идешь в бесконечность
Или обратно, чужие разрушив мечты.

Старик:
Вернуться туда где я был счастлив?
Или с тобой уйти неизвестно куда?
Серьезно, думаешь буду стараться
Думать что лучше? Это всё ерунда.
Если мой выбор решает, что будет,
И мне волей дано вернуться назад,
Знай, что не буду даже я мыслить
Уйти туда, где возможен мой ад.
Я столько не сделал, столько возможно
Еще в своей жизни мне поменять.
Я не готов, уйди прочь отсюда!
Не хочу всё что есть вмиг потерять.

Голос:
Ты человек, свободен ты в воле,
Но страх не дает тебе истину зреть,
Ревность и жадность ваша гиена.
Пойдем, я дам тебе шанс уцелеть.

Старик:
Нет, я не верю, что ты так ужасен.
Ты понимаешь, о чем говоришь?
Все бросить? Исчезнуть? Наверно я болен!
Скажи, чтоб ушел ты, кого мне молить?
Кто ты, ответь, неведомый голос?
Быть может ты дьявол и вводишь во грех?
Дай мне очнуться, верни меня в тело, 
Пока я не услышал унизительный смех.

Голос:
Вы глухи и слепы в ваших решениях,
Не слышите свыше верный совет,
Идете вперед, не ведая грани,
Не различая, где мрак, а где свет.
О рае вы истово молите Бога,
Просите чуда, денег, любви,
А после к нему зарастает дорога, 
Вы все забываете, плевав на грехи.
Ты хочешь очнуться? Твое это право,
Потом о прощении своем не проси.
И только когда мы встретимся снова
Тогда я услышу молитвы твои…
 
Свет уходит во тьму.

Старик:
Что это было, куда все исчезло,
Почему до сих пор витаю во тьме?
Вернуться мне надо, душа уцелела,
Выход не виден в отравленной мгле.
Тела не чувствую, все как и прежде,
Одно изменение - дышать я могу,
Доносится эхо откуда-то сверху,
В висках заболело «Живи говорю!»
Кто это? Голос мне незнакомый,
Будит меня, больно, уйди.
Грудь словно ломом вдруг проломило,
Снова я слышу крики «Живи!»
Уже размышлять становится трудно,
Боль эхом звенит, всё терзая во мне.
Усталость и слабость внезапно напали,
Вдруг все расплылось в загадочном сне.


Больничная палата, на постели лежит старик под капельницей, к нему подключены приборы реанимации. Рядом сидит его дочь.

Дочь:
Тише, спокойнее, все обойдется,
Время пройдет и все заживет.
Будем теперь с тобой неразлучны,
Ты слышишь меня, знаю, сердце не врет.
Чувствую я, что ты где-то рядом,
Слышишь меня и хочешь прийти.
С тобой до конца здесь я останусь,
Мы вместе сумеем выход найти.

Помнишь, как в детстве в школу ходили,
Как от напастей меня ограждал,
На ночь рассказывал добрые сказки…
Ты в тот момент был всем для меня.
Потом, повзрослев, я обижалась,
Когда ты заботу свою проявлял.
Не осознала тогда свое счастье,
Глупой девчонкой все же была.
И вот, когда мать от нас уходила,
Ты, свою боль спрятав в себе,
Мне улыбался, а я тебя злила,
Виня, что нет мамы в нашей семье.
Но ты понимал, молча глотая
Все, что тогда говорила тебе.
И все слова, сквозь себя пропуская,
Заботу отца всегда дарил мне.
Потом, когда я повстречала Андрея,
С опаской смотрел ты на него.
Парень высокий в кожаной куртке,
Ты сразу прогнал, накричав на него.
Я разозлилась, хлопнула дверью,
Плакала ночью, что было сил.
А юноша этот, вернувшись обратно
С цветами, меня в кино пригласил.
И снова гнал его ты от двери,
Он же упорно не уходил.
И вот тогда ты без опасения
Меня с ним на целый день отпустил.

Дальше все было, будто бы в сказке.
Меня он принцессой сделал своей,
Позже сыграли пышную свадьбу,
Ты, улыбаясь, пожелал нам детей.
И вот я уехала, один ты остался,
Хоть навещали с Андреем тебя.
Ты одиноким стал в нашей сказке,
Но вновь улыбался, завидев меня.

Скрипнула дверь, дочь обернулась,
Не отпуская отцовской руки,
И человек в белом халате
К ней подошел, поправив очки.
Доктор:
Что ж состояние сейчас не критично,
Видно, что борется его организм.
Несколько дней и довольно, возможно
Вернется он в наш обыденный мир.
Шли бы домой, к мужу с ребенком,
Отдых придаст вам достаточно сил…
Дочь:
Его не могу в одиночестве бросить.
Спасибо вам, доктор, но я буду с ним.

И после того как они замолчали,
Послышался кашель, стиснутый стон,
Глаза старика с мучением открылись
Он прошептал «Неужто не сон».
Врач быстрым шагом к нему устремился,
Дочь заревела, сильней сжав ладонь.
Старик, увидев ее, улыбнулся,
Устало шепнул «Благо не сон».

Дни пролетали секундною стрелкой,
График больницы жизнь закрепил.
Ранний подъем, укол, за таблеткой,
«Маклауд, идемте » врач всё шутил.
Хворь отступила, сознание крепло,
Улыбка всё чаще венчала лицо,
Но мысль об увиденном в памяти крепко
Тревогой о дочери сжимала нутро.
Жил эти дни он рвано, двояко,
Вроде забылось, но вскоре всплывут
Образы света во тьме первозданной,
Кошмарами ночью его сотрясут.
Он просыпался, мокрый, с одышкой,
Звал медсестру ночью и днем,
Просил всех молчать и брал обещание
Не говорить, что кроется в нем.
Так и случалось, когда приходила
Дочка с гостинцами в гости к отцу.
Врачи на вопросы о шатком здоровье
Всегда говорили «подобен тельцу».

Месяц прошел, выписка близко,
Старик сидит, смотрит в окно.
Весна наступила, мир пробудился,
Запахи жизни проникли в него.
Солнце блеснуло зайчиком белым,
Мерцая по строкам старых страниц.
Пальцы потерли любимую книгу,
Последняя фраза «вот и конец».
Он дочитал ее снова, как в детстве.
История дружбы, приключений рассказ.
Глаза он закрыл и услышал, как прежде,
Далекий голос маминых фраз.
Он его звал домой пообедать,
Она махала своим ярким платком,
И он, забывая об играх с друзьями,
Чумазый, с улыбкой возвращался бегом.
Вернулся он в те далекие годы,
Когда были молоды и живы друзья,
Когда юная кровь не ведала холода,
И все ошибки случались не зря.
Слеза пробежала по старым морщинам,
Пальцы зажали незримый аккорд,
Сердце поддалось знакомым мотивам,
Возвращаясь в тот замечательный год,
Когда он сидел и играл на гитаре.
Конец сентября, все у костра,
Лица у части людей словно в тумане,
И вдруг к нему подсела она.
Смешная девчонка, несколько младше,
Одета по скромному, косичка с бантом.
Вокруг не бывало улыбки той ярче,
Ни до того вечера, ни после потом.
Они разболтались, шутили, смеялись,
До дома он стал ее провожать,
Несколько раз ломал он нос в драке,
Бросаясь без памяти ее защищать.
Так прошли мимо школьные годы,
Армейская служба, диплом ПТУ,
Скромная свадьба, квартира от партии,
Ребенок и жизнь в рутинном плену.
Так мимолетно годы исчезли,
Оставив в памяти пару вещей:
Дни рождения дочки, развод, переезды,
Работы, дефолт, письма старых друзей.
Он хотел всё исправить, вернуться обратно,
Сказать, что простил череду тех измен,
Обнять, повторяя «Всё будет прекрасно»,
Что другая судьба уготована им.
Но вдруг всё исчезло, пальцы разжались.
Ладонь опустилась на строки страниц.
Тишина гулким эхом в голове отозвалась,
Глаза закрылись пледом старых ресниц.
К нему постучались, от сна пробуждая,
В палату вошел его лечащий врач.
За ним по пятам шла пара интернов,
Обсуждая список новых задач.

«Молодежь» - сказал доктор и улыбнулся,
«Это наш самый сильный боец!
Два пулевых, с того света вернулся» -
Он повернулся «Вы молодец.
Сейчас вас осмотрим: анализы в норме,
Во вторник выписывать будем уже,
А пока поднимайтесь, дайте послушать
Бьется ли сердце в вашей душе».
Неделя прошла, старика забирают,
На улице ждет уже дочка с семьей.
Врач жмет руку, в дорогу желает
Быть здоровым и спокойно доехать домой.
Старик вышел на улицу, к нему подбегает
Синеглазый мальчишка лет десяти.
Забыв обо всём дед внука хватает
И тот говорит ему: «Деда, прости.
Меня мама к тебе не пускала,
Говорила, что всё это не для детей.
Потом надо было учить всё к контрольным…»
«Я всё понимаю, согласен я с ней»
Старик перебил его, крепко сжимая.
Затем взялись за руки и тихо пошли,
Внук все рассказывал о своей школе,
Что нового на уроках прошли.
Они приблизились к автомобилю,
Дочка в слезах, зять рядом с ней.
Вместе обнялись и сели в машину -
Возвращение домой сквозь череду дней.

Жизнь в своем русле восстановилась:
Солнце вернулось в обрушенный мир,
Приятная легкость внутри появилась,
Покой сердце уставшее смогло обрести.
Старик просыпался, готовил всем завтрак,
Внука в школу он сам собирал, 
Днем убирался, смотрел шоу «Остаток»,
Когда уставал, то немного дремал.
День шел за днем мирно и ладно,
Внуку с уроками дед помогал,
В шахматы вечером с зятем играли,
Потом все садились за сериал.
И всё хорошо, всё вроде в порядке,
Но голос тот снился которую ночь,
В поту и с одышкой старик просыпался,
Уснуть он не мог, хоть гнал образ прочь.
На третьей неделе заходил участковый,
Просил в отделение прийти на допрос,
Там дать показания на тех, кто виновен,
Старик отказался, опасаясь угроз.

Дочь приняла это всё близко к сердцу,
Отца убеждала в отделение пойти.
Он видел, что сердце ее жаждало мести,
Ведь не хотела дать бандитам уйти.
Но всякий раз, как речь заходила,
Старик вспоминал свои страшные сны,
И внутри тогда что-то его теребило
Чувством опасности и новой беды.
Напряженье росло, дочь отдалилась,
Зять и внук старались чем-то помочь,
Но обида ее всё длилась и длилась,
Росла, заглушая любимых тепло.
Боль в старом сердце вновь поселилась,
Он не знал, что делать и как поступить.
Ночами просыпаясь он плакал по долгу,
Близких стараясь не разбудить.
И вот как-то утром, когда все собрались,
Вышли из дома, и он остался один,
Надел свой костюм, двери закрылись,
Решение его осталось за ним.
Он шел средь домов сомнением снедаем,
В нем спорило сердце и разума злость
Одно говорило: «Ну же, решайся!
Дочка простит, вместе будете вновь!»
Другой не спешил, останавливал часто,
Припоминал разговор в темноте,
Просил повернуть и вернуться обратно,
«Она всё поймет и вернется к тебе».
Так прошагал он до остановки,
Дождался трамвая и сел на него.
Он всё решил, хоть выбор нелегкий
На душу лег, сотрясая нутро.
День пролетел над городом ветром,
Люди укрылись за глазами квартир.
В одной из них слились два силуэта -
Дочь простила отца, возрождая их мир.

Прошла пара месяцев, может и больше,
Лето пришло, с ним явилось тепло.
Трость чеканит шаг по асфальту,
Солнце сквозь листья ласкает лицо.
Он шел в магазин купить домой хлеба.
Пройдя пару улиц и стадион,
Старик наслаждался погодою лета
И размышлял «А не сходить ли в кино?».
Потом он подумал, как всё изменилось
С зимы, когда всё с ним произошло,
Магазина уж нет, боль словно приснилась,
И чувство тревоги куда-то ушло.
Бандитов нашли и скоро посадят.
Завтра с внуком на дачу старика повезут.
В августе в Крым на курорт их отправят
А всё то, что было, было словно в бреду.

Он подошел, вот продуктовый,
Рядом стоит пара крепких ребят,
О чем-то болтают, на него посмотрели,
Старик вошел внутрь без оглядки назад.
Ходил между полок, выбирая печенье,
Вспомнил о хлебе и молоке,
Взял свежей клубники, немного варенья,
Встал в очередь к кассе с корзиной в руке.
Перед ним брали пиво ребята со входа,
Один, обернувшись, сказал: «Не держи.»
Подмигнул и добавил «Хороша же погода»,
Выставил всё, сказав: «Мы пошли.
Бывай дед, смотри, не напрягайся».
«Спасибо, сынок.» попрощался старик.
Оплатив он пошел также неспешно
Не прежним путем, а во двор, напрямик.
На полпути он неожиданно вспомнил,
Что также он шел полгода назад.
К сердцу тревога вновь подступила,
Мысли бежать отсюда велят.
Но сжав пакет он двинулся дальше,
Волнение прогнал, шаг не сделав назад.
Путь вел в подворотню, старик дышал чаще,
В конце он увидел пару крепких ребят.
Они шли на встречу, один улыбнулся.
Тот, что помочь был ему рад.
Внутри всё застыло, страх вновь вернулся,
Двое мимо прошли, старик зашагал.
Вдруг голову боль беспощадно пронзила.
В глазах потемнело, он навзничь упал.
Паника, стоны, ужас – провидение…
Резкий рывок за клок старых волос.
В глазах всё поплыло, его избивали,
Смеялись в лицо, ребра сломали, челюсть и нос.
Прозвенело в ушах «Это за Тоху
И за Фарида…» мир словно стих…

Вновь полная темнота без запахов, лишь крохотная белая точка света впереди.

Старик:
Что со мной? Где я? Опять так спокойно.
Нет боли, волнения, внутри так тепло.
Это снова тот сон? Да сколько же можно?!
Когда же исчезнет это ярмо?
Стоп, погодите, он не проходит…
Неужто я снова попался в капкан?
Что же случилось, быть может я болен?
Или всё это снова какой-то обман?
Ну всё, с меня хватит, пустите обратно!
Я должен вернуться, меня же там ждут!
Мне завтра надо ехать с внуком на дачу,
Если я опоздаю меня не поймут!
Да что же такое, давай просыпайся!
Ты еще жив, жив, тебе говорю!
Я слышу себя, значит я не расстался
С собою в этом черном, бесцветном плену!
За что? Почему? Я не двигаюсь вовсе…
Как мне уйти от этой беды?
Свет впереди я вижу, но бросьте,
Он тоже узник сей пустоты…
Но что это? Речь? Кажется слышу,
Но не понятно, что говорят.
Становится ярко, очертания ближе
Глаза и душа… Они словно горят…

Яркий свет начинает приближаться, однако мрак так же окутывает все вокруг.

Голос:
Я говорил, но ты не послушал.
Ты грешен, старик, перед собой.
Ты рвался назад и не подумал,
Что эгоистичен выбор был твой.
Теперь же внемли не пререкаясь.
Ты хочешь увидеть, что стало с тобой,
Что выбрал ты, в тот раз упираясь,
Для себя, сотворив со своею судьбой?

Старик:
Покажи мне скорее, нет уж терпения
Хочу я знать, жив я иль мертв.

Голос:
Смотри же, но знай, что прощение
Твое зависит от тех, кого сковал лед.

Во тьме словно озеро расплылось
Картина дней уже далеких,
И словно в бликах одиноких
Надежда грустью резко изменилась.


Подворотня

Двое пинали недвижное тело,
Вдруг в подворотне послышался гам.
Двое крепких ребят ринулись смело
На тех, кто был смел минуту назад.
Убийцы рванули бежать, что было мочи,
Но их догнали, прижали к земле,
Лицом протащили по подворотне,
Ноги отбили, прислонили к стене.
Один из ребят позвонил в неотложку,
В полицию чтобы прислали наряд.
Другой сторожил двух негодяев,
Прятавших свой испуганный взгляд.

Картина сменилась, дочь стоит в морге,
Бледная, молча смотрит на труп.
Сползли по щекам быстрые слезы.
Она отвернулась, кулак возле губ.

Вновь вспышка света: суд, заседание.
Дочь, зять и внук со злобой глядят
На тех, кто совершил злодеяние,
В их душах мести огни ярко горят.
Сами хотят совершить наказание,
Хотят уничтожить тех, кто сидит
Напротив них, дать им воздаяние,
Судья приговор в зал говорит…

Вспышка опять, и картина сменилась
Пасмурный день, церковь, земля.
Хоронят того, кто уже не вернется…
Слова на табличке: «Мы любим тебя».

Старик:
Хватит, оставь, я уже насмотрелся,
Нет больше сил видеть это - уйди…

Голос:
Что же - теперь ты готов к покаянью?
И после со мною на веки уйти?

Старик:
Но ты говорил, что мой путь зависит
От душ, которые скованы льдом.

Голос:
Да, но смотри же что происходит
А выводы сам сделай потом.

В блике от озера снова картина.
Поминки прошли, дочь плачет одна.
«Зачем, зачем ты меня снова покинул?
Как посмотрю я сыну в глаза?
Как теперь жить одной в этом мире?
Мамы как не было, теперь нет отца,
И что же мне делать, как мне жить ныне?
Папа почему же ты бросил меня?»

Дверь заскрипела, тихонько открылась.
В комнату мальчик грустный зашел.
Мать быстро платочком укрылась,
Сын осторожно к ней подошел.

«Мама ты плачешь? Что-то случилось?»
«Да, мой малыш, мой папа ушел
И не вернется, так уж случилось…»
«Мама, но деда покой свой обрел.
Мне папа сказал так, и там ему лучше.
Он будет нас здесь собой защищать.
Лучше давай улыбаться почаще,
Так он не будет больше страдать.»
«Ты моя радость. Прости меня, папа,
Прости меня, и покоя тебе…».

Сомкнулись грани бытия,
И блики дней уже далеких,
Потерянных в мечтах глубоких,
Исчезли в вечность уходя.

Душа в порезах и страданиях,
Пройдя сквозь мрак немой,
Найдя в улыбках свой покой,
Осталась жить в воспоминаниях
Тех, кто смирился со своей судьбой.