Князь Иван I Данилович Калита Гл. II ч. 1

Князь московский - Хан

Анна время коротая,
Чтоб отвлечь от тяжких дум,
Часто просто вышивая,
Стала думать - мир угрюм.

Вот уже прошло полгода,
Как в Орду уехал муж.
Неизвестность, как невзгода,
Угнетала. Тяжко уж …

И однажды, как обычно,
На обед был стол накрыт.
Вошла в трапезну привычно.
Села, так устроен быт.

Александр, а с ним и Дмитрий
Рядом были за столом.
Поклонившись без сокрытий,
Сделал знак брат шепотком.

Анну вдруг насторожило.
- «Что случилось?» - тихо так:
- «От отца что-то ожило?
Не томите, … как-никак

Я же мать, должна знать правду».
Сыновья глядели в стол.
- «Ты с чего взяла, взаправду? …» -
Александр промямлил в пол.

- «Ты не лги мне, глупо Саша!» -
Жёстко голос прозвучал.
- «Я же мать родная ваша,
Как начало всех начал.

Если что-то вам известно,
Торопитесь мне сказать.
Даже если и не лестно,
Я должно всё лично знать».

- «Мы тревожить не хотели» -
Дмитрий нехотя изрёк:
- «Сами, правда, не успели,
Как Господь предостерёг.

Во Владимир наш недавно
Юрий въехал, будто князь.
А в заложники, что главно,
Взял бояр тверских, на связь.

Кто отца сопровождали
И в Орде сидели с ним.
До конца, похоже, ждали,
Раз их Юрий взял к своим».

Отклонясь на спинку кресла,
Анна всхлипнула: Убит …»
Дмитрий: «Вера не исчезла,
Мог уйти. … Хан сообщит».

Как во сне челом качнула:
- «Ваш отец не мог бежать.
Князь он, дети» - и вздохнула:
- «И не надо обижать».

А затем вдруг встала резко
И вцепилась в руки их.
- «Поклянитесь!» - тоном веско:
- «Что с Москвою никаких».

- «Но в Москве Иван, брат младший,
Он-то нам совсем не враг.
Это Юрий самый старший,
От него весь кавардак» -

Дмитрий даже с удивленьем,
Что мать резко говорит.
Анна всё же: «Жду с волнением,
Мол, отца убил наймит.

Я прошу не поддаваться
На рассказы, кто там чист.
Отомстить, вот что стараться.
Юрий - первый аферист».

- «Всё ж не надо торопиться» -
Осторожно Александр.
- «Я гонца пошлю добиться
Полной ясности для кар»

- «Это верное решение»-
Дмитрий брата поддержал:
- «Об Иване есть сомнение,
Он тверских же наказал.

Из Залесья наших пленных
Правда, тут же отпустил,
А предателя из местных
Принародно и казнил.

Он и к Юрию считаю
Обращается, как брат.
Всё же старший, … я не знаю …
Может в чём-то виноват».

Анна больше не встревала,
А пошла по новой спать.
Было видно, что устала,
Начала вообще сдавать.

Выпив порцию кумыса
Чашку бросил на ковёр.
Хан Узбек, пусть грива лыса,
Молод был, к тому ж хитёр.

И утёршись рукавами,
В тишине стал размышлять.
Не всё гладко шло местами,
Это стало удивлять.

И усмешка исчезая,
Появлялась тот же вновь.
В тяжких мыслях увязая,
Ощутил вдруг нелюбовь.

Недовольным быть Узбеку,
Как ни странно, повод был.
Отношение ни как к беку,
Он запомнил, не забыл.

Он вынашивал идею
Кровных связей, где ислам.
Не делил ни с кем затею,
Предпочёл всё делать сам.

Первым стал султан Багдада,
Хан сокровницу позвал.
- «Стать женой султана рада?» -
Сразу в лоб, как приказал.

Начались переговоры!
Год шёл спор, ещё каков …
Наконец, все разговоры
Унялись, султан готов.

Дворец ханский вдруг, как улей,
Свадьба, как переполох.
Все с невестой-крохотулей,
Как застигнуты врасплох.

Но вмешались тут эмиры.
Сам Узбек издал закон,
Что невесту, клан чингизы,
Нельзя замуж за кордон.

Потому и одобрение
Совет хану не давал.
Создавалось впечатление,
Что он сам себя загнал.

Не отказывая прямо,
Как-никак, а тут султан,
Кучу доводов упрямо
Только хану, их же клан.

Понимал, что проволочка
Принесёт и инцидент.
А с Багдадом заморочка
Не нужна и на момент.

- «Нужно в грамоте подробно
Всё султану объяснить» -
Хан подумал: «Неудобно
Ханжой в обществе прослыть».

Вызвал битикчи немедля,
Писарь-секретарь, как ждал.
Вмиг вошёл, за ним помедля
Брат, … его не ожидал.

Он же, как визирь ордынский,
Мог без спроса заходить.
И Кутлуг-Тимур, как близкий,
Позволял себе входить.

- «Видишь, занят я …» - хан нервно.
Битикчи всё ж отослал.
- «Так врываться очень скверно.
Тебя что? Шайтан прислал?»

- «Дело столь чрезвычайно!
Я не мог!» - почти кричал …
- «Без тебя решать и тайно» -
И Кутлуг-Тимур сказал:

- «Кавгадыя сотник главный
На него мне весть принёс.
Что тот дал приказ забавный.
Но не выполнил всерьёз.

Микаэл Тверской по Волге
Шёл в Орду, не помышлял,
О другом, кровавом долге,
Кто-то думал, размышлял.

Кавгадый распорядился
Князя русского убить.
Чтоб в пути, как растворился,
И не смог в Сарай прибыть.

А из этого понятно,
Что мурза другое знал.
Он боялся, что князь внятно,
Скажет всё … и не бежал.

Обвинение было ложью,
Князь безвинно осуждён» -
Говорил с тревожной дрожью,
Хан-то тоже ущемлён.

.- «Месть слуги, так понимаю» -
Чуть брезгливо бросил хан:
- «Выдай его Кавгадыю,
Тот прикроет балаган».

- «Возразить тебе посмею,
Я всех нукеров привлёк.
Опросил их, как умею.
В голос все - им невдомёк,

Что убить без санкций хана
Как мурза позволить смог?
Сотник прав, они охрана,
Не убив, сдержали долг»

А Узбек как оживился:
- «Молодец Кутлуг-Тимур.
Всё же истины добился,
Потревожил наш гламур».

Битикчи позвал по новой:
- «Пригласи трёх знатных мурз.
Кавгадый, породой псовой
Взял их в суд, для всех нас груз».

Через час уже все трое
На коленях и в слезах.
- «Значит, знали - дело злое
Вы творили! О, Аллах!» -

Хан вознёс в молитве руки:
- «Как ты терпишь эту мразь.
Эти трое, дети суки,
И меня решили в грязь.

Я повинен в злодеянии,
Что невинного убил.
О, Аллах! Не в их признании,
Факт подлейший убелил»

И закончив обращение,
Хан мурзам: «Кто ваш главарь?
От кого такое мщение?
Ты Кавгадый? … Ну, и тварь …».

Тут мурза «раскололся»:
- «Это всё Московский князь,
Юрий всю жизнь с ним боролся,
Бил Кончаку не таясь.

Михаил мужик был крепкий,
Юрий же в родно к вам влез.
Да к тому ж и к власти цепкий.
Я ж поверил, как вразрез».

- «Приговор мой быстр и строгий,
Всех троих сварить живьём» -
Хан смотрел, как дед убогий,
Тут же в обморок причём.

А когда всех утащили
Хан визирю говорит:
- «С князем подло поступили,
Старший сын пусть ощутит.

И Великий князь отныне
Будет он, так сообщить.
Дмитрий с нами, как в твердыне,
Не дадим их поносить».

Он Великий князь! Блаженно …
Юрий млел от этих слов.
Он хотел одновременно
Слышать тыщи голосов.

В первые недели жизни
Во Владимире, как князь.
Вещи все были сюрпризны
От полов, до стен, где вязь.

И распахивал все окна
Он на дню десятки раз.
Стольный город, как поляна,
Весь под ним, как напоказ.

Он стоял и любовался …
Как он этого достиг?
Никому не признавался,
Это был желанный миг.

Он считал, Владимир вечно
Будет ноне только с ним.
И как с вотчиной конечно
Он Москве вдруг стал чужим.

Пусть Иван там в деревяшке
И живёт, ему как раз.
Он же в каменной рубашке
И покажет, что горазд.

Как безжалостно и просто,
Понял он, устроен мир.
В основном совсем безосто,
Только золото кумир.

Юрий это понял сразу,
Потому и победил.
Цель прощает и заразу,
В этом многих убедил.

- «Михаил конечно жертва
Ну, а где в борьбе без жертв» -
Размышлял не без блаженства,
Без стенаний и молитв.

Его детям, как в отместку,
Хоронить в Москве велел
В Спасской церкви было к месту,
Где отдельный был придел.
 
Хоронили так, … без помпы,
Но Иван, таки, пришёл.
Всё же брат, родимый папы …
Как вину свою нашёл

И вот вдруг гонец из Твери,
Александр его послал.
- «Мы же братья, а не звери» -
Он в депеше написал.

И просил о личной встрече,
Дмитрий здесь, мол, непричём.
Юрий: «Ехать недалече,
Побеседуем вдвоём».

С обретением власти высшей,
Не исчезла неприязнь
К всей Твери, как к массе низшей,
Где совсем не с месту князь.

И теперь он жаждал просто
В Тверь войти, как себе в дом.
Братьев мог устроить сносно,
Хоть дворецким, хоть послом.

Мерзкий страх всё ж перед Тверью
После Бортенево жил.
Пел он там плакучей трелью,
И позор тот не забыл.

Для приёма Александра
Выбрал лично тронный зал.
Для него пусть, как услада,
Да и гость, кто он чтоб знал.

Александр приехал точно
И охраны только пять.
Уезжал неслышно, срочно,
Дмитрий чтоб не смог понять.

- «Что же вы моё венчанье
На Великий княжий стол
Обошли. Опять молчанье?» -
Юрий хитро, как укол.

- «Аль обиду затаили?» -
Юрий вновь, всё тот же тон:
- «Мы же все тут пережили,
Боль, как тяжесть испокон.

Я виновен, может, мните,
Что отец ваш там погиб?
Вы себе-то хоть не лгите.
Хан Узбек, вот кто зашиб.

А возможность оправдаться
Михаил у них имел.
Он не смог, … а мне вмешаться
Не с руки и не хотел.

Так что грех мой не ищите.
Враждовали? Это так.
Было всяко, … не взыщите.
Убивать - я не дурак».

Лицемерие бесило!
Вспыхнул тут же, но вдруг длань
На плечо легла и сбило
Превратить беседу в брань.

Рядом с ним боярин мудрый
Гнев развить предостерёг.
Александр порыв абсурдный
Для другого приберёг.

- «Бог там с вами разберётся» -
Сухо молвил Александр:
- «Но Тверь так вот не уймётся,
Пока есть меж нас нагар.

Верни тело Михаила
И пошто в Москву увёз?
Тверь теперь его могила
И прошу совсем без слёз.

-  «Ты считаешь, я виновный …» -
С оскорблением вдохнул,
Как играя, голос томный:
- «Не я всё это раздул.

Чтоб не думал, что злодей я,
Коим начали считать,
Что, мол, с вашего владенья
Начал что-то получать.

Я отдам его останки.
Я не против, чтобы Тверь,
Несмотря на перебранки
Стала в Божье царство дверь.

Но и вы ко мне навстречу
Должны сделать тоже шаг».
- «Говори! Я обеспечу,
В этом смысле, ты мне брат».

- «Тело Канчаки, супруги
А прошу ко мне вернуть.
Моей жертвенной подруги,
Жизнь, увы, не повернуть.

Это целая страница,
Ваше право осуждать.
Для меня она - жар-птица,
Прах отцу должен отдать.

Хоть она и христианка,
Православие приняв.
Воля предков, как изнанка,
Отойти нельзя, отняв».

- «Будет сделано немедля,
Всё исполним без проблем.
Но ещё» - сказал помедля:
- «Есть ещё одна из тем».

Юрий скверно ухмыльнулся:
- «Понимаю ты о чём.
Чтоб боярин к вам вернулся,
Эти трупы не причём.

Не-е-ет. … бояре ваши деньги,
Пусть пока сидят у нас.
Кормим справно. Мёд и и шаньги,
Каждый день свежайший квас.

Так глядишь и все решаться
Перейти под наш покров.
И нет смысла сокрушаться,
Что их здесь пока что кров».

Александр терпел кривлянье
И в конце вдруг не стерпел.
Даже вновь напоминанье
Он услышать не сумел.

- «В чём беда твоя, брат Юрий?
В том, что ничтожный трус» -
Произнёс, как перед бурей,
Понимая, жди укус.

- «Тебе страшен брат мой Дмитрий?
Хоть ты и Великий князь» -
Говорил: «Ход его хитрый,
Сделать Тверь, как коновязь».

И продолжил в том же духе:
- «Рад, что твой соперник мёртв?
Но и мы не вислоухи,
Помним, как отец был твёрд.

Имя его стало выше.
Веру, душу не продал.
Люди были в нём превыше,
Потому их не предал.

И как мученик безвинный,
Будет Русью не забыт.
Твой укус его змеиный
Никогда не будет смыт.

Пусть твоя взяла сегодня,
Но недолог будет пир.
Словно дымка прошлогодня
Будешь нужен, как кумир».

Размышлял, на гостя глядя:
- «А мальчишка не дурак.
Как  отец его, мой дядя,
Не отпустит что не так.

С ними нужно по-другому …
Вот и надо бы понять,
Как препятствовать такому?
Так ведь просто не унять».

Вслух сказал почти что мирно:
- «Сам-то понял что наплёл?
У меня сидят все смирно,
Ты один такой орёл.

Значит так, всю ахинею,
Что ты нёс, я не слыхал.
Это можно прохиндею …
Ты-то ведь не экстремал?

Всё о чём договорился
В силе и вопросов нет.
Там в Москве Иван трудился,
Всё исполнит без сует.

А Канчаку вы готовьте,
В Тверь лодью свою подам.
Только с Дмитрием не спорьте,
Мол, услуги пополам».

Разошлись, похоже, мирно,
Сесть за стол не предложил.
Александру это смирно
Было тем, с чем он не жил.

Переполнен берег Волги,
А народ всё шёл и шёл.
И Ванюша, путь был долгий,
Из Орды пешком пришёл.

Стременной хотел поближе,
Чтобы князя увидать.
В смертный час он был всех ближе,
Не судьба пожить, видать.

Цепью ратников, как стенкой,
К пристани закрыт подход.
Там священники шеренгой
В блеске, как на Крестный ход.

Тут иконы и хоругви,
Выносной престольный Крест
И другие знаки церкви,
Украшение этих мест.

Сзади местное боярство
Тоже все не кое-как.
Как в Великий день убранство,
Не попасть, чтобы впросак.

На изгиб реки смотрели
Некрутой там поворот.
Гомон был, но не галдели.
Не заткнёшь пришедшим рот.

И вот из-за поворота
Показался караван.
Далеко, но позолота
Вдруг сверкнула, герб был ткан.

И лодьи, а их четыре
Нос, задрав, шли, как парад.
Борта мощные, крутые …
Нет нигде таких громад.

Высота бортов настолько …
Кто внутри, их не видать.
Чёрный парус выдал только,
Что их груз - не продавать.

Наступило оживление
С приближением судов.
Началось в толпе движение,
Все крестились, миг таков.

Всем хотелось протолкнуться,
Чтоб побольше увидать.
Но пришлось плотней сомкнуться
И никто не смел роптать

Тихо стало, … непривычно,
Когда в пирс ударил борт.
Швартовались, как обычно
Чётко, быстро, смысл был твёрд.

В борту дверцы распахнули
И по сходням на причал
Вышли те, кто всё хлебнули;
Боль, страдания и финал.

Вышла Анна с нею Дмитрий
Он её под руку вёл.
В чёрном платье, вид разбитый …
Всё величие шок, как смёл.

Александр в простой одежде,
Чёрный с бархатом кафтан.
Цацек нет, как было прежде,
Вышел следом, всё же клан.

Расступились перед нами
Все, кто в первых был рядах.
Вскрик поддержки всё же были,
С пониманьем и в слезах.

А затем псалмы запели.
Вынесли закрытый гроб.
Всё парчой обшить сумели
Чёрный цвет усилил скорбь.

И процессия под пение,
А порой и просто плач,
Начала своё движение
К месту, где нет неудач.

А в толпе пошли стенания.
- «Одолел московский пёс» -
А другой: «Нет оправдания
Тем, кто жизнь его унёс».

- «Ой, сироты мы сироты …» -
Выли бабоньки в платок.
Мужики, кто патриоты:
- «Уж дадим Москве урок!»

А другие: «Не мечами …
В кознях всяких сила их!»
- «Нет побед за их плечами» -
Дед поддакнул: «Бьют своих».

И Ванюша в этой давке
Про себя сообразил:
- «Уходить, … пока, как шавке,
Не надрали, что ходил.

Москвича узнать не трудно,
Даже выговор не тот.
Ничего, что многолюдно,
Изобьют и без хлопот».
 
Что к Успенскому собору,
Он узнал, толпа идёт.
Рисковать в такую пору
Он не стал, момент не ждёт.

Там его и положили
Он потом уже узнал.
И в Москву, там братья жили,
Этот город его ждал.

Ночь весенняя не просто
Темень так, что выткни глаз.
Слышно вёрст за девяносто,
Всё что звук издаст хоть раз.

И до слуха тверской стражи,
Охранявшей город Тверь,
Донеслись не скрипы даже,
Всплески как бы, верь-неверь.

Ну, а дальше всё яснее
Был услышан тихий плеск.
Всплеск от вёсел, что слышнее.
Плыть по Волге просто блеск.

Не было здесь что-то странно.
Волга главный водный путь.
Днём и ночью постоянно
Шли лодьи и зла ничуть.

Потому и стража тоже
Равнодушно отнеслась.
Не заснуть было дороже,
Чем заснуть, всего лишась.

Месяц, вечно исчезавший
В редких, тёмных облаках,
Снова выглянул и давший
Разглядеть хоть и впотьмах.

Это был вполне привычный
Небольшой обычный челн.
Два гребца, вид архаичный
И ещё какой-то хрен.

Хоть и шли против течения,
Ветерок им помогал.
В Тверце были без смущения,
Словно каждый здесь бывал.

Как с шипеньем мягким, вскоре
Челн вошёл в сырой песок.
И гребцы молчком не  в споре
Помогли сойти в соскок.

Незнакомец без раздумья
Быстрым шагом к воротам.
Стал стучать в дверь, как с бездумья,
Ночь, темно и спят же там.
 
Дверь надёжная из дуба,
А верней с дубовых плах.
Вспомнишь сразу лесоруба,
Кто рубил это в лесах.

Наконец, над дверью с башни
Голос: «Ты чего забыл?
Посетители всегдашни
Лишь с утра, кто тут служил».

Стражник, сверху говоривший,
Видя скромненький наряд
Чёрный плащ, лишь сброд носивший,
Говорить не счёл за взгляд.

Властно бросил вверх приезжий:
- «К князю я! Открой дурак!»
- «Сам ты дурень, раз заезжий!
Спит наш князь, всегда вот так.

Дмитрий, знай, к бродягам строгий,
Поезжай-ка ты отсель.
Твой прикид такой убогий
Оскорбит. Поймёшь ужель?»

- «Пусть разбудят!!! Ты, дубина!
Дело срочное» - гость в крик:
- «Четвертуют же кретина,
Если вякнешь. Слышь, мужик!»

- «С головой видать не ладно» -
Стражник вроде как в ответ:
- «Тридцать лет я здесь, всё складно …
Скольких видел, многих нет.

Никогда не обижался
На всех тех, кто обзывал.
Я на службе и старался
Не грубить, кто прибывал.

Так что мой совет, почтенный,
Приходи-ка лучше днём.
Примет князь, для нас священный,
Сам решит, где что почём».

Стражник только лишь собрался
В стороне от кромки встать.
Гость вдруг, как с цепи сорвался,
Зашипел аж просто страсть.

- «Если ты, пёс вислоухий …» -
Он зубами заскрипел:
- «Да к тому же тугоухий,
Не доложишь, что я «пел»,

Завтра твой кочан безмозглый,
Головой зовётся, мол,
Пусть немного и обрюзглый,
Водрузят при всех на кол».

Воротник заколебался,
Слишком яростный был тон:
- «Видно знатный оказался,
Хоть и сверху балахон».

Мысль тревожная мелькнула:
- «Вдруг действительно князь ждёт?
Сон прервать, а вдруг с загула?
Дмитрий это не поймёт.

Зная и характер вздорный,
На расправы шибко скор.
Бог с ним! Раз такой упорный,
Пусть идёт, не мне в укор».

- «Жди» - сказал недружелюбно:
- «Счас спущусь» - тотчас исчез.
Гость ругнулся миролюбно,
Зная, время позарез.

Проводив к хоромам князя,
Он, откланявшись, ушёл.
Гость прошедшее отвергзя,
В дом уверенно вошёл.

Дмитрий был в домашней свите,
Выйдя, чуть был огорчён.
Как тут скажешь - не гневите …
Сон чудесный обречён.

Гостя, видя, как очнулся.
- «Егуб?» - сдержанно: «Пришёл?
Как ты быстро обернулся.
Как добрался? Как дошёл?»

- «У ворот час продержали,
Проверяли что да как»
= «Не гневись, что придержали,
Мой приказ такой, вот так.

Хорошо, что не назвался,
В тайне имя сохранил.
На агента не нарвался,
Юрий здесь их расплодил.

Ну, а вести-то, какие?
Есть надежда или нет».
- «Вести самые благие» -
Егуб радостно в ответ.

И продолжил: «Хан ругался,
Когда я с ним говорил,
Что он разочаровался,
Что не вам ярлык вручил.

Хочешь сесть на стол Великий,
Время действовать сейчас.
Хан всё знает, не безликий …
Ждёт, когда наступит час.

Узбек очень недовольный;
Юрий плохо дань собрал.
Прошлый год был не привольный,
Дождь залил, но всё отдал.

Воевать начал с Рязанью,
Им в Орде один урон.
Заниматься только данью
Вот задача, как закон.

И с сестрою недомолвки,
Что-то хан … не говорит …
Ходят, правда, кривотолки,
Он Москву во всём винит.

И подумывает ноне
Не вернуть ли стол в ваш род.
Заплатить надо персоне,
Намекнул, … он не урод».

Дмитрий сразу оживился:
- «Да с казною без проблем.
Есть мерзавец, кто вцепился,
Кавгадый, опух совсем.

Обнаглел, уже нет и мочи,
Дань велит ему сдавать.
Как хан смотрит в эти очи?
Раз мурза и не сдержать?».

- «Вот об этом не тревожься,
Хан Узбек его казнил.
Лютой смертью, … ухмыльнёшься …
Их в котле живьём сварил.

С ним ещё сварились двое,
Кто отца с ним оболгал.
Слухи брали, … всё такое …
Хан их выводы признал.

Но теперь у хана факты,
Кто его подставил так.
Наказал и эти акты
Будут жёстче, вот ведь как».

- «Вот воистину спасибо!» -
Дмитрий с кресла сразу встал,
Говоря: «Ты смелый, либо
Поневоле смелым стал?»

Егуб только улыбнулся:
- «Я всегда готов служить.
А здесь случай подвернулся,
Как добру не услужить».
 
Князь уверенно, неспешно
Личный перстень с пальца снял:
- «Вот держи, служи успешно».
Перстень яхонтом сиял.

Был с коллекции семейной.
Лишь Восток мог так подать.
В кой-то мере и идейной,
Хан за честь бы счёл желать.

Егуб в пояс поклонился,
От подарка ошалел.
Пошептал, как помолился.
Он кривляться не умел.

Проводив, один остался,
Спать он больше не хотел.
Разговор такой сказался,
Стал ходить, затем присел.

- «Надо с кем-то поделиться» -
Не щадя, давила мысль.
Думал с кем? Не мог решиться …
И нашёл расхожий смысл.

Взяв подсвечник со свечами,
Вышел с горницы стремглав.
К брату ноги несли сами,
Собеседником вдруг став.

Александр спал безмятежно,
Приоткрыв по-детски рот.
Руки в стороны небрежно,
Никаких тебе забот.

Рядом с ним Анастасия
С головой уткнулась в бок.
Сон извечная стихия,
Не буди, поспит и впрок.

Дмитрий только дотронулся,
Александр мгновенно сел.
До конца и не проснулся,
Но понять, кто здесь, успел.

- «Что случилось?» - тут же сонно.
- «Тсс …» - тихонько: «Дело есть».
- «Ночью???» - Александр резонно.
- «Расскажу, обсудим весть».

И они прошли в светлицу,
Лишь дежурный рядом был.
- «Не пускать даже царицу» -
Дать команду не забыл.

- «Значит, едешь домогаться
У Орды Великий стол?
Перед ханом ошиваться,
Как обычный грек-посол» -

Александр так отозвался,
Как услышал весь рассказ.
- «Недоволен …» - вдруг сознался:
- «Пусть хан сам решит без нас».

Дмитрий грустно улыбнулся:
- «Надо бы, … но не сейчас.
Юрий вон как развернулся,
Взять Рязань решил до нас.

Тверь оставить в одночасье,
Когда он с войной идёт
И несёт одно несчастье,
Не могу, … хан подождёт

Надо как-то хоть на время
Волчью пасть его заткнуть.
Не от страха, … не то племя,
Чтобы нас чем-то пугнуть.

Мы их били в ратном поле?
Нужно? Снова разобьём.
Время выгадать, не боле,
Чтоб с Ордой решить вдвоём.

Я надумал предложение,
Мне смирение изъявить.
Что Великое княжение
Мне, увы, не сколотить.

Мол, во всём буду покорный,
Просто Тверь оставь, не тронь.
И в запросах буду скромный,
Только это узаконь.

Дам рублей ему две тыщи
Яко псу, пусть гложет кость».
- «Это чьи, прости, деньжищи?
Из-за моря, поди, гость».

- «На Торгу узнал недавно
Рубль - гривна пополам.
Рубят гривну и всё славно
Все расчёты по кускам.

Там ещё одна новинка,
Рубль рубят пополам.
Так вот эта половинка
Есть полушка, ясно вам?

Мудрый наш народ, однако,
Им, татарам, не понять.
Будет время, … будет всяко …
На себя пока пенять».

Смолк вдруг Дмитрий ненадолго,
А затем: «Рубль с мысли сбил,
Я ж хотел сказать, что волка
Я немного изучил.

Свой отказ от Высшей власти
Могу грамотой скрепить.
Поцелую Крест отчасти,
Что, мол, некуда юлить.

Он не скоро разберётся
И пусть княжеством живёт.
На Владимир не замкнётся,
Поглядим, куда пойдёт.

Я же за его спиною
Своим делом и займусь.
Втихаря сойдусь с Ордою
И с Узбеком сговорюсь.

Как тебе моя затея?»
Дмитрий был в восторге сам.
Александр оцепенея,
Был не рад таким словам.

- «Как я понял, Крест целуя,
Клятвой можешь пренебречь?» -
Александр словно тоскуя,
Произнёс: «Об этом речь?

Как же честь мужчины, князя?
Жаждой власти ослеплён?
Душу враз обезобразя,
Будешь Богом отрешён».

- «О какой ты молвишь чести?» -
Раздражение сквозит.
Дмитрий с новой силой: «Мести!!!
Бог со мной и он простит!

Перед вором и убийцей
Блюсти честь ты мне велишь?
Перед этим кровопийцей …
Нет, братишка мой, шалишь.

Не-е-ет, я буду по-другому.
С волком жить - по-волчьи выть.
Воевать с ним по-простому,
Как и он про честь забыть.

Наш отец о чести пёкся,
Ну, и кончилось всё чем?
Так что Юрий не уймётся,
Нам-то всё это зачем».

- «Юрия я ненавижу
И не меньше чем ты сам» -
Александр опять: «Предвижу
Боль идёт к твоим шагам.

Это клятвопреступление
Отразится на всех нас.
И одуматься не мнение,
Это просьба в тяжкий час».

- «Вот и всё! Поговорили» -
Дмитрий хмуро произнёс.
Резко встал, как завершили,
Но сказал: «Надежду нёс.

Думал, что найду поддержку,
Положиться я хотел.
Коли нет, прости задержку.
Добрых снов! Тут мой удел».

Не взглянув больше на брата
Из светёлки вышел прочь.
Во двор вышел без халата,
Там ещё стояла ночь.

На крыльцо сел, размышляя
Нужен ли был разговор.
Даже и не помышляя,
Он вступил в серьёзный спор.

И решил, что всё нормально.
Знает цель и он один.
Без сподвижника формально,
Нет, зато, и паутин.

Глыба Выборгского замка
Была просто исполин.
Ветер Балтики - изнанка.
Он был с ним всегда един.
 
Новгородцам, как кость в горле
Выход к морю закрывал.
Шведы этим нос утёрли
За Неву, за тот провал.

Юрий с ратью новгородской
И решил огрех убрать.
А с идеей идиотской
Не делился, взял всю рать.

А, тем более, что Дмитрий
Дал отказ на Высший стол.
Были массы недоверий,
Но ведь он не балабол.

Целовал Крест в Божьем храме,
Даже грамоту прислал.
И две тысячи не в хламе,
А в рублях, как заказал.

Как Великий князь спокойно
Впрягся городу помочь.
Новгородцы же достойно
Взялись шведа выгнать проч.

Подводя итог бесплодный,
Это был десятый день,
Снова на рубеж исходный.
Понял - крепость не плетень.

Край унылый, неуютный
Всех буквально раздражал.
Многим выход был дебютный,
Гравий, дюны душу жал.

Эти скалы из гранита,
Словно зубы, где плеск волн.
И сосна в песок, как влита …
Дикий мир сюрпризов полн.

И вот новая попытка
Проломить одну из стен.
Шесть пороков, как улитка,
Поползи под вой сирен.

Сотни ратников толкали,
Скрип колёс о том вещал.
Стенобойниками звали,
Каждый лик свой защищал.

Со стен шведы наблюдали,
Ничего не предприняв.
Продолжения как бы ждали,
Каждый с луком пост заняв.

И когда пороки близко
Подошли, чтоб в них стрелять,
Ратник их толкал без риска,
Защищён был на все пять

Подкатив к стене вплотную,
С криком был взведён ползун.
И удары напрямую
Стали бить чисто колун.

Гул разнёсся по округе,
Будто грянул летний гром.
Но защитник не в испуге,
Верил в стену не тайком.

Все усилия напрасны,
Хоть бы щёлка через час.
Все удары неопасны,
Щебень лишь летел подчас.

Юрий был обязан всё же
Войску дать знак на отход.
Так долбить, себе дороже.
Нужен был другой подход.

На всех стенах ругань, крики,
Улюлюканье и свист.
А в руках мечи и пики,
Хоть и вид был неказист.

Отходили планомерно
Даже и не торопясь.
Все пороки непременно
Под уклон пошли, катясь.

Распахнулись вдруг ворота,
А из них большой отряд.
Шла в атаку не пехота,
Кавалерия всё в ряд.

Цель, естественно, простая
Вдруг врасплох ударить в тыл.
Может тактика такая
Поумерит сразу пыл?

Так рассчитывали шведы,
Хоть эффект вначале был.
Но недолгий и вот беды
Как обвал их всех накрыл.

Дело в том, что рать мгновенно
Приняла этот удар.
Контратака непременно
Новгородцам стала дар.

Превосходство многократно,
Только Юрий был лопух
Выборг мог взять безвозвратно,
Створ открыт, но он был глух.

Битва выдалась короткой,
Кто остался жив, бежал.
Остальные кучкой кроткой
Сдались все. Выборг молчал.

Было более полусотни,
В кой-то мере высший свет.
Что варяги, это сплетни,
Европейских догм расцвет.

И осадой удручённый,
Шведский плен не вдохновил.
Хоть и властью облечённый,
Никого в том не винил.

- «Завтра едем восвояси» -
Всем с досадой объявил:
- «Не для нашей ипостаси
Брать, кто это заложил.

До сих пор мы размышляем,
Как зайти, и как их взять.
Только время потеряем,
Есть чем вновь себя занять».

- «Ну, а с этими нам как же …» -
Вдруг один из воевод:
- «Тащим в Новгород к продаже
Или откуп без хлопот?».

Показал рукой на группу:
- «Хоть какой-то будет толк …».
Юрий лишь кивнул, как трупу,
Ведь не зря же звали волк.

- «Всех повесить и немедля,
Чтобы  Выборг весь смотрел» -
А потом чуть-чуть помедля:
- «На тех соснах в виде стрел.

С дюн вообще обзор шикарный,
Пусть глядят, как мы уйдём.
Швед наш враг крутой, коварный …
Мы сюда ещё придём».

И несчастные висели,
Но никто их снять, не смел.
Будто русские глядели
Из-за дюн, кто снять посмел.

Новгородцы в это время
Шли по взморью, а не в лес.
Ветер Балтики навремя
Отвлекал  в противовес.

Вскоре встретились ижорцы
Новгородцам верный друг.
Здесь они первопроходцы
И на Балтике не вдруг.

У истоков невских встали,
Где Нева, как море вдруг.
Стан разбили, отдыхали …
А в общении свой был круг.

- «Этот остров как здесь чтётся?» -
У ижорца он спросил.
- «Он Ореховым зовется,
Абсолютно нелюдим».

Юрий тот же, глядя в море:
- «Вот где Выборг свой создать.
Вход в Неву для шведа горе,
Здесь их надо досаждать».
 
Тут ижорцы, как шальные,
Стали крепость возводить.
Стены  мощные такие
Просто так их не пробить.

Юрий в честь, так остров звали,
Крепость стал Орешек звать.
Сотни лет её так знали,
А истоки надо знать.

Вот и Новгород Великий!
Днём входить он не хотел.
Не побитый, но безликий,
Выборг взять всё ж не сумел.

Потому хотел он ночью,
Чтоб насмешек избежать.
Чтоб не видели воочью
Ни его и даже рать.

Черлядь вся, как и обычно
Несмотря на поздний час,
На ногах, как бы привычно,
Но без радости подчас.

Хмурый вид его встревожил,
Он посадника позвал.
Фёдор Хмыл не подытожил
Хмурый вид, но суть назвал:

- «Князь Борис у нас скончался,
Брат вас очень долго ждал.
Князь Иван им занимался,
Пока жил - не отдыхал».

- «Почему не сообщили!!!» =
Юрий прям-таки взревел.
Тишина, кто рядом были,
Как бы это не предел.

Подошёл Егуб открыто:
- «Отойдём в сторонку князь,
Я скажу, пока что скрыто,
Слух, однако, та же грязь».

Отойдя вглубь помещения,
Прямо около лампад.
Егуб начал без смущения:
- «Говорить тебе не рад.

Князь тверской всё это время
Был в Орде, стол хлопотал.
Хан Узбек понял их племя
И ярлык ему отдал.

Прибыл их посол недавно,
Чтобы всех уведомить.
Так что Дмитрий полноправно
Стал Великим, не сломить».

Взвыл медведицей лишённой
Своих малых медвежат.
Этой вестью сообщённой
Был раздавлен и зажат.

Обхватив чело руками,
Стал по горнице ходить.
Выл, стонал, скрипел зубами …
Было страшно подходить.

- «У-у-у змея!» - рычал со злостью:
- «Чтоб ему в аду гореть,
Чтоб язык покрылся остью,
Не давая, есть и петь.

Как провёл, яко младенца …
Крест, как клятву, целовал.
Нет ехидней отщепенца!
Помни, Дмитрий, ты достал.

Где Бориса схоронили?»
И наместник тут как тут:
- «В храме Спаса положили,
В Городище, где живут.

Князь Иван всем занимался,
Тоже в Новгороде был.
А сейчас в Москве остался,
Но тебя он не забыл.

Говорил теперь вас двое,
Двоих братьев уже нет».
- «Рано думать о покое!» -
Юрий вспыхнул: «Мой совет.

Завтра всех бояр с Софийской
В Детинце прошу собрать.
Говорить о теме близкой
Буду с ними, так сказать.

А отсутствие любого,
Как предательство пойдёт.
Не прощу лица такого,
Петля каждого найдёт».
 
Ненавидел, не скрывая
Юрий местный Детинец.
Чистым золотом сияя,
Он богатства образец.

Во Владимире конечно
Тоже есть что показать.
И в Москве всё безупречно,
Кремль, … такой ещё сыскать.

Ну, а Новгород - особый,
Он всегда был выше всех.
И Великим звался чтобы
Подчеркнуть жизнь без прорех.

Роскошь в Золотой палате …
Потолок, в каменьях свод.
Парчой стены все в обхвате,
Трон шикарный - обиход.

Юрий здесь бывал, но редко,
Просто не было причин.
В зал входил, на сердце едко,
Хоть и князь, особый чин.

Во Владимире бояре
Был, по сути, свой народ.
Не решали что-то в сваре,
Находили свой подход.

Накануне обсуждения
Егуб вдруг вернулся в Тверь
Он, достиг ожесточения,
Знал, что там проснулся зверь.

Юрий в диком напряжении
Всё же твёрдо в зал вошёл.
Знак о первом унижении
Был - никто не подошёл.

- «Я пришёл, чтоб вы все знали» -
Начал глухо говорить:
- «Что князь Дмитрий, чай слыхали,
Гадость смел нам сотворить.

Он клятвопреступник иже
Что ни есть последний вор.
Преступления нету ниже,
Чем по Вере, до сих пор.

Над Крестом он надругался,
Просто плюнул в душу нам.
Тайно с недругом связался,
Добивался власти там.

Он Великого княженья
Домогался много лет.
Хан продал, как одолжение,
Стол ему как бы в ответ».

- «Нам то ведомо, отчасти …» -
И посадник Фёдор встал:
- «Новгородцам ваши страсти,
Как сермяжнику бокал.

Мы народ миролюбивый,
Нам до распрей дела нет.
А ваш способ нечестивый
Не для нас, увы, нет-нет».

- «Что глаголешь? Сам подумай» -
Юрий скромно возразил:
- «А народ поймёт? Обдумай …
Как ты князю здесь дерзил.

С князем обошлись бесчестно.
А преступник жив, здоров?
Кара где? Вот это честно?
Вы же мне отказ … без слов».

Тут другой боярин с места:
- «Что же хочешь ты от нас?
А-то мямлишь, как невеста,
Будто свадьба не сейчас».

- «Войско нужно!» - Юрий резко:
- «Дмитрий сгинет. Дайте рать!
Поступлю с ним так же дерзко,
Будет сопли вытирать».

Фёдор Хмыл: «Ах, вот в чём дело?»
Вдруг с сарказмом произнёс:
- «Нас с Ордой поссорить? Смело!
Тверь до кучи преподнёс.

Это, князь, тебе не шутка
Против хана выступать.
Как гусей дразнить. Рассудка
Нас ненадобно лишать.

А через тверские земли
Новгородцам хлеб идёт
Вот теперь, поди и внемли …
Плюй в колодец и что ждёт?»

И бояре, кто был в зале
Закивали: «Фёдор прав!
Нельзя с Тверью быть в скандале,
Голод хлебный, как удав».

- «Это всё недопустимо,
Дмитрий будет мной разбит.
Тверь возьму и это зримо,
Город с вами будет слит» -

Говорил, как можно твёрже
И стараясь, дрожь унять.
Кто сидел и по одёже
Не дадут, успел понять.

А посадник снова: «Ой, ли …
Ты ж отцом его был бит.
А татары, не с тобой ли
В Тверь устроили «визит».

А теперь внушить стремишься,
Что ты Тверь легко возьмёшь?
Что ж ты с Выборгом миришься?
Шведов этим не проймёшь?

Ну, положишь ты рать нашу,
Как московскую в тот раз.
Убежишь ведь, матерь вашу.
Нам-то что? Завыть всем враз.

Немцы тут же оживятся
И Литва давно не спит.
Шведы в море воцарятся,
Нева тут же ощутит.

Нам такую перспективу
Хочешь с Тверью предложить?
Можешь инициативу
Эту брату одолжить.

Князь Иван, хоть ты и старший,
Просто так Москву не сдаст.
Как в Залесье, день вчерашний,
Тверь всё помнит, кто зубаст».

Юрий ждал пока все сели.
Губы сжаты, взгляд угрюм.
Желваки, как в карусели,
Завертелись словно вьюн

- «Что ж» - сказал палате тихо,
Исподлобья осмотрел:
- «С пониманьем вашим глухо,
Князь вам вроде как пострел.

Всем спасибо за науку.
Не желаете помочь?
Обойдусь. Вашу поруку
Не возьму, хоть и невмочь.

Токмо знайте новгородцы,
Я к вам больше ни на шаг.
Мы для вас первопроходцы,
Рюрик здесь лежит наш флаг.

Я неважный воевода?
Сами и решайте спор
С немцем, шведом … за полгода
Всё просрёте, весь надзор.

Вон брюха-то отрастили,
Вам коня ж не оседлать.
Посчитали - всё купили?
А кто будут защищать?

За Бортенево пеняли?
А кто там меня предал?
Рать до сечи вы же сняли,
Брат Борис мне передал.

С полдороги, яко трусы
Рать вся в Новгород опять.
Князь Борис терпел укусы,
Нас не бросил, вам не внять.

За хлеб-соль вашу спасибо,
Оставайтесь с тем, что есть.
К нам не суйтесь, так как либо
За такое только месть».

Тут же резко он поднялся
И стремглав покинул зал.
Словно кто-то уже гнался
Или что-то заказал.

Фалалей его у входа
Ждал и сотня гридей с ним.
Самый верный воевода,
Был всегда ему своим.

Пережил все перепалки,
Хоть и в возрасте, но бодр.
Очернить все люди падки,
Он же Юрием был горд.

Небольшой отряд тотчас же
Новгород оставил вмиг.
Не простившись толком даже
Ильмень вскоре он достиг.

Там в рыбацком поселении
Первый сделали привал.
Обсудить о намерении,
Посмотреть, чем мир дышал.

Рыбаки князя узнали.
Что так примут - поражён.
Что низложен, это знали,
Но вниманием окружён.

Стол накрыли первоклассный,
Рыбы всякой завались.
- «А какой народ наш классный!» -
Думал Юрий: «Им гордись …».

Не вопросов, не стенаний …
Жалость оскорбляет всех.
Только горы пожеланий
И надежду на успех.

А когда завечерело,
У костра шёл разговор.
Фалалей довольно смело
Князю, словно приговор:

- «Ты прости, я откровенно,
Здесь остаться, это риск.
Есть местечко сокровенно,
Для укрытия изыск.

Жил давненько князь известный,
Имя сложное - Довмонт.
Был любим за то, что честный.
Превратил Псков в крепость-форт.

Из Литвы ушёл достойно.
Князя Миндовга убив.
Православным стал спокойно,
Русь, при этом полюбив.

Псков стал просто непреступный,
Князь врагов не подпускал.
Шаг к победе был доступный,
Поражений он не знал.

Твой отец был друг Довмонта,
Тот помог татар изгнать
От Москвы, причём без понта,
Тут литовца надо знать.
 
Ноне псковский князь Давыдко
Сын Довмонта, весь секрет.
Как узнает кто ты, шибко
Пустит в дом, сомнений нет.

Потому и предлагаю
Прямо завтра ехать в Псков.
Я ж к Ивану, полагаю
Роль Москвы растёт без слов».

Встретил Псков весьма любезно,
Новгородцев город знал.
По-простому, не помпезно.
Сам Давыдко их признал.

Фалалей в Москву подался,
Юрий же остался здесь.
Псков не знал, познать старался,
Давыдко вменял. как есть.

Утром Давыдко так, свойско
Прямо Юрию в упор:
- А где княже, твоё войско?
Может лишний разговор?»

И его акцент литовский
Делал разговор не злым.
И ответ звучал по-свойски,
Откровенным, не скупым:

- «Нет! Действительно не лишний,
Я и впрямь совсем один.
Фалилей, мой друг давнишний,
Вот и весь набор мужчин.

Был Великим князем долго,
Но недавно ханом снят.
Князь тверской довольно подло
Оболгал, он ложью свят.

Во Владимире все деньги,
Вся казна осталась там.
Украшения, броши, серьги
В Тверь уйдут к моим врагам.

А при мне лишь гридей сотня,
Да холопов двадцать душ.
Брат, московский князь сегодня
Мне поможет, он-то дюж».

- «Ну, а в Новгород обратно …
Он всегда был только ваш» -
Молвил очень деликатно,
Не спуская глаз, как блажь.

- «Брось Великое княженье,
Раз так много беспокойств.
Новгород и положенье
Много выше смуты свойств.

И сидел бы без последствий,
Дел там много, мне ль не знать.
Сила, деньги, тьма приветствий ..
Можно лучшее желать?»

- «Не могу я …» - Юрий глухо,
Стиснув зубы, промычал.
- «Оскорблён я» - также сухо
Он Давыдко отвечал.

И Давыдко: «Понимаю …
Поживи пока у нас.
Деда вашего, я знаю,
Помнит Псков и чтит что спас.

Там глядишь, всё утрясётся,
С Божьей помощью пройдёт
И доверие вернётся …
Не стоит жизнь, жизнь идёт».

- «Докучать своей особой
Не хотел бы» - Юрий вновь:
- «Мне бы войско!» - тон со злобой,
Говоря, чуть вскинул бровь.

- «Мой отец всю жизнь боролся,
Кто к нам в дом в мечом пришёл» -
Давыдко на стол опёрся
И продолжил: «Так и шёл.

А в семейные разборки
Ни к кому нигде не лез.
Твоему отцу в приборке
От татар помог и влез.

И перед своей кончиной,
Мне он это завещал.
Распри кончатся пучиной,
Так всегда он отмечал.

А у нас-то что творится,
От Литвы житья же нет.
Немцы стали шевелиться,
Сколько терпим всяких бед.

На Чудском совсем недавно
Перебили рыбаков.
Животы вспороли явно
И туда их весь улов.

Не намерен я мириться.
Так что князь без войск никак.
Есть желанье приобщиться,
Ты же воин как-никак.

Немец, как и швед, вам тоже
Далеко уже не мёд.
Да и Новгороду схоже,
Может и растает лёд».

Юрий, ясно, согласился
Давыдко в беде помочь.
Быть полезным он стремился,
Помахать мечом непрочь.
 
- «Дерпт, рассадник всей заразы» -
Давыдко ругнул всердцах:
- «Ходят всякие рассказы,
Мол, и крепость просто страх.

Штурмом брать её нет смысла,
Нам важнее проучить.
Чтоб и впредь вдруг что замысля,
Знали, есть, кому учить».

Вскоре войско всё же вышло,
Псков ворота все закрыл.
Всхлипов, возгласов не слышно,
Уж такой порядок был.

Сутки шли до Эмайыги,
В устье встали отдохнуть.
Никого, … даже ханыги
Все успели драпануть.

Вверх по речке путь был дальше,
Как-никак земля врагов.
Шли теперь не так, как раньше,
Каждый к схватке был готов.

Вот и Дерпт, солидный замок.
Юрий с Выборгом сравнил.
Не имея чётких рамок,
Мощью башень удивил.

- «Штурмовать это не будем» -
Давыдко всем объявил:
- «Но их зверства не забудем» -
И мечом им пригрозил.

Быстро крепость окружили,
Все ворота на контроль.
- «Ваши мрази заслужили
Вместо рыбы всыпать соль» -

Давыдко кричал в ворота
И просил из всех отдать.
Но добавил: «С боем кто-то,
Смерти им не миновать».

Две недели шла осада
И, о чудо, всё сбылось.
Вышла целая бригада,
Пересчитывать пришлось.

Без оружия, но в форме,
Он узнал ливонцев в них.
И ушли, всё было в норме,
Пленных в Псков и никаких.

Юрий понял мудрость князя.
- «Вот как надо воевать!» -
Думал часто: «В бой не влазя,
Он заставил татей сдать».

Как вернулись почти тут же
Новгородцев группа в Псков.
То ль бояре вроде схоже
То ль купцы, наряд таков.

К берегам реки Великой
Послы прибыли. Вот так!
Группой разной, многоликой …
Светский уровень, никак.

О прибытии воротный
Первым делом сообщил.
Юрий, внешне беззаботный,
- «Что им надо?» - взял, спросил:

- «Ежели они виниться?
Мне им нечего сказать».
Давыдко был рядом: «Злиться?
Тоже меру надо знать.

Извини, что я вмешался,
Но считаю - ты не прав.
Ты навек, что ль распрощался?
Так узнай, коль ещё здрав.

Не захлапывай дверь сразу,
Что за нею, не узнав.
Может дельное что скажут.
А? Считаешь, я не прав?»

- «Завтра пусть приходят, … ладно …» -
Юрий нехотя в ответ:
- «Чтобы было неповадно
Брать за истину навет».

Всю ночь князь без сна в постели
Размышлял, как ему быть.
Жгла обида, не слабели
Мысли, слов их не забыть.

Сердце, прям-таки, шептало
За принятие жёстких мер.
Гнать из Пскова, ещё мало
И другим подать пример.

Но и разум подключался,
Мол, строптивость не тот друг,
С кем он ранее общался …
Мир не мягок, а упруг.

Что чрезмерное упрямство
Неприлично, как порок.
Как безудержное пьянство,
Не оконченное в срок.

Можно попросту лишиться
Сесть на новгородский стол.
Может запросто решится,
Трон займёт, их балабол.

Будешь долго упираться,
Призовут в князья других.
Тверь и может оказаться,
Как соседка среди них.

Юрий чувствовал, потери
Точно не переживёт.
И решил в дом всё же двери
Приоткрыть, там как пойдёт.

Утром Юрий нарочито,
Был одет, как на парад.
Не спеша, но деловито,
Вошёл вроде как не рад.

В кресло сел почти развязно,
Скрестив ноги, как не князь.
И спросил довольно грязно:
- «С чем явились, не боясь?»

Все склонились вмиг в поклоне.
Для себя отметил вдруг,
Что нет тех, кто был в том «звоне»,
В Детинце, где был их круг.

Лица были незнакомы,
Все буквально средних лет.
Но влияние весомы,
Раз пришли не на фуршет.

- «Ну, так сказывайте с чем вы?» -
Князь вопрос вновь повторил:
- «Есть вопросы, есть резервы?
Предлагайте. … Вид смутил?»

Шаг шагнул глава посольства.
Молвил: «Калка я Роман.
Мы здесь не из самовольства,
А наказ нам вече дан».

Говор мягкий без надрыва,
Не любил, похоже, спор.
- «Добрый знак, не будет срыва» -
Князь отметил, как фурор.

- «Княже» - Калка обратился:
- «Сирота без князя дом.
Кто к бесправию стремился,
Он не с нами, дело в том.

Все с Софийской присмирели,
Фёдор Хмыл вообще казнён».
= «Без посадника ужели?»
- «Мной тот дурень заменён.

И в семье не без урода,
Но всегда приходит мир.
Так устроена природа,
Так Господь велит и клир.

Только вместе душа в душу,
Воля вече, против нет
Я их воли не нарушу,
И посольство здесь в ответ.

Воротись, князь! Ждём, ей Богу!
И забудь обидный срыв.
Утрясётся понемногу,
Это был дурной порыв».

- «Ждут и любят?» - Юрий мирно:
- «Мне «любовь» ту не забыть.
Нужно вам, чтоб вёл я смирно?
Вашей куклой может быть?

Если точно, всё напрасно,
Не намерен так служить.
Куклой не был и прекрасно,
Что сумел вам доложить.

Предков память содрогнётся,
Если я вдруг соглашусь.
Дед в гробу перевернётся …
Дедом Невским я горжусь»

- «Да об этом нет и речи!» -
Роман Калка даже встал:
- «Ляжет власть на ваши плечи,
Новгород вот так устал.

В княжьем деле ваша воля.
Всех смутьянов - усмирить!
Жить в бузе не наша доля,
Смею вам так заявить.

Но одна есть токмо просьба,
Нужно шведов поприжать.
Стала Ладога усадьба,
Как тут станешь уважать.

Всех заели, спасу нету,
Так и Волхов приберут.
Уберёшь заразу эту,
За тобой все повернут».

- «Соглашусь, положим, всё же …» -
Помолчав, Юрий спросил:
- «У меня мороз по коже,
Ехать жить, где я не жил.

В Детинец я не поеду!
Средь боярских теремов,
Чтоб ходили, как к соседу?
Не-е-ет! Я вовсе не таков.

Для меня там просто душно,
А от роскоши тошнит.
Мне совсем это не нужно
И тем более не манит».

Роман Калка тут же сходу:
- «В Городище ваш же двор!
Прадед был хозяин сроду,
Дед жил, … новый до сих пор.

Сто лет терем под охраной.
Топят, чистят каждый день.
Волхов с отмелью песчаной …
И нет рядом деревень.

Так что есть, где жить достойно,
Городище ваш удел.
Ильмень близко, всё спокойно
Для семьи и личных дел».

Так на том и порешили,
Юрий княжить вновь идёт.
Через сутки, так решили,
Снова в Новгород, вперёд.

По прибытии на место,
Обустроивши свой быт,
Воевод собрал заместо
Знати, … Калка не забыт.

Против шведов выступление
Было надобно решить.
И возникло размышление,
Где удар свой совершить.

Как князь, Юрий начал первый:
- «Выборг! Вот что надо взять!
В прошлый раз был шаг неверный,
Нужно было там стоять».

Фалалей, как самый мудрый:
- «Отступление не позор.
Вывод сделать ход премудрый
И не слушать всякий вздор.

Что казнили, кто нам сдался,
Стыдно мне и всем в укор.
Бьют, когда сопротивлялся,
В остальном же дикость, сор.

А стоять, это блокада?
У них с моря есть подход.
Так что вся наша бравада
Лишь охаяла б отход.

Я б пока не торопился
Выборг, эдак, с ходу брать.
Швед, он в Новгород стремился
По воде прийти, видать.

Вот и думай, где весомей
Нанести ему урон.
Чтоб не мы к нему с неволей,
А он шёл к нам на поклон».

Встал другой, что помоложе:
- «Надо Ладогу закрыть.
Чтобы в Волхов въезд был строже,
Всё постами перекрыть».

Много было предложений,
Но о Выборге молчок.
Князю масса намерений
Словно по носу щелчок.

И его вдруг  осенило:
- «Нужно вход в Неву закрыть.
Племя крепость заложило,
Вот куда надо прибыть.

Прошлый раз ижорцы только
Стены выложили в ряд
Валунами, бей хоть сколько …
Пустячок на первый взгляд.

Слушайте моё решение,
Стройку будем завершать!
И Орешек, моё мнение,
Крепость будем называть».
 
Войско прибыло, как знали,
Что дела большие ждут.
Берега Невы, как ждали,
Что свои скоро придут.

- «Этот остров нам от Бога!» -
Фалалей сказал, как спел:
- «Нет надёжнее порога,
Город-крепость, вот удел.

Здесь не только судно шведа,
Лодка мимо не пройдёт.
Над Невой контроль - победа.
Вот мой сказ на этот счёт.

Войско всё, пусть и на время,
Ремеслом другим занять.
Строить и такое бремя
Должны с радостью принять.

Не забыть и про дозоры,
Чтобы шведов не пустить.
Исключить из быта споры,
Строить быстро и спешить».
 
И работа закипела.
Кто-то начал лес валить …
Не сидел никто без дела,
Башни стали возводить.

И дубовые ворота
Появились с двух сторон.
Кирпичами из шамота
Укрепили даже склон.

Срубы стали появляться,
Превращаясь в крепкий дом.
Тем, кто будет поселяться
Все удобства в доме том.

Сорок дней и всё готово,
Остров было не узнать.
Башни гордо и сурово
В море смотрят, не достать.

Стены с камня тёсом крыты,
Как оскал, блестит рожон.
На стене бойницы скрыты,
А внутри часовни звон.

И конечно же постройки;
Терем, избы, кузня есть.
Юрий был от этой стройки
Чуть угасшим, просто весь.

Он считал, что воин славу
Должен в сечах добывать.
Защищать свою державу,
А не гвозди забивать.

Строить бани не для князя,
Потому был удручён.
Он ошибся! В стройку, влазя,
Шведам вызов был вручён.

И уже через седмицу
Шведы были тут как тут.
Как домой, … не заграницу
Подошли, как будто ждут.

Корабли, а их три было,
Встали в поприще от стен.
С час стояли так уныло
И ушли без всяких сцен.

Продолжая обустройство,
Рать вернула прежний вид.
Тут излишне хлебосольство,
Шрам у них от тех обид.

И уход судов без боя
Встречен был, как добрый знак.
Ратники на стенах стоя,
Вслед кричали, мол, слабак.

- «Видишь, князь, порой полезней
Не меч русский, а топор» -
Фалалей изрёк: «Уместней
Строить было до сих пор.

А теперь дождёмся шведа,
Есть где с ним поговорить.
Не один раз вспомнишь деда,
Научил, как нужно бить».
 
Воевода не ошибся.
Через две седмицы вновь
Корабли, со счёта сшибся,
Кто считал, аж стынет кровь.

- «В гости целая эскадра!
Не кваску, поди, попить.
Вот и встретим шведа-кадра …» -
Ратник так решил сострить.

Но никто не рассмеялся,
Слишком грозен был их вид.
Явно швед не забавлялся,
За кормой вода бурлит.

Юрий тут же к Фалалею:
- «Что намерен предпринять?»
- «Я о стройке не жалею» -
Фалалей ему опять:

- «Поглядим, что будет дальше,
А пока что наблюдать.
И не так, как было раньше,
Перспективу подсчитать.

Если на десант решатся
Рать уводим быстро в лес.
Здесь оставим тех держаться,
Кто бесстрашен словно бес.

А когда погрязнут в штурме,
Мы накроем весь десант.
Верю всё же своей карме
И конечно в твой талант».

Но случилось, что не ждали,
Корабли легли вдруг в дрейф.
Паруса все в скат собрали,
Лишь след хода, словно шлейф.

Поприщ десять до эскадры,
Это где-то девять вёрст.
- «То ли планы их премудры, …
То ли я без чувств и чёрств» -

Фалалей сказал в раздумье,
Вскрикнув вдруг: «Один идёт!»
Это было не безумье,
Лишь один пошёл вперёд.

Через час иль чуть подольше
Корабль к берегу пришёл.
И в песок с аршин, не больше,
Прямо в берег и вошёл.

Появились тут же сходни
И не только, … полный трап.
Видно, что иногородни,
В вензелях, да и разлап.

Вышли двое, в красном оба,
Вслед охрана трое их.
Стало ясно, это служба
Охраняют так своих.

Видя это, им навстречу
Фалалей без воевод.
- «Сам защиту обеспечу,
Мне не нужен перевод» -

Прошептал тихонько князю
Перед тем, как выйти вниз.
И добавил: «Я не сглазю.
То послы к тебе без виз».

- «Магнус Эрикссон, король мой
Отрядил меня послом.
Мы пришли к вам не со злобой,
Пусть ваш князь решит потом.

Я хочу князю Георгу
Это лично передать.
Вот письмо, пусть не к восторгу,
Но король велел отдать» -

Говорил посланник чисто,
Русский он отлично знал.
Очень сдержанно, но исто
И в детали не вникал.

Был высокий, нос с горбинкой,
Правда, малость худощав.
Взгляд внимательный с хитринкой
И манерой не слащав.

А второй чуть-чуть пониже,
В основном пока молчал.
Цвет волос к славянам ближе,
Ранг родства таки кричал.

Фалалей весьма радушно …
- «Прошу!» - сделав мягкий жест:
- «Князь вас примет, если нужно,
Он не склонен на протест».

Тут же громкий скрип раздался
И открылся створ ворот.
Словно остров их заждался,
Пригласив зайти в оплот.

Всю до терема дорогу
Шведы зыркали кругом.
Отмечая понемногу,
Важность встречи, здесь притом.

Для себя давно решили,
Русских просто так не взять.
Видя, что они свершили,
Изнутри смогли понять.

Сотник рядом с Фалалеем
Тихо: «Зря, поди, ведём.
Всё покажем - пожалеем,
Без поддержки пропадём».

Фалалей ему же тихо:
- «Не вибрируй так, сынок.
Это им наступит лихо,
Коли будет всё не впрок.

Пусть посмотрят нашу силу,
Здесь есть, что им показать.
Видишь этого верзилу?
Он не ведает про рать».
 
Юрий встретил их на троне,
Впечатление произвёл.
Понимали - в бастионе
Даже роскошь приобрёл.

Юрий знал по-шведски сносно,
Сразу в лоб: «Та-а-ак! С чем вы к нам?»
А в ответ по-русски просто:
- «Мой король послал нас к вам.

Магнус Эрикссон в послании
Всё вам должно изложил.
Вот пакет и при желании
Перевод бы предложил».

Юрий взял пакет и сразу
Воеводе передал.
- «Изучить любую фразу» -
Вслух сказал: «Чтоб я всё знал».

А гостям: «Прошу садиться.
В ногах точно правды нет.
Разговор есть? Поделиться?
Говорите, дам ответ».

Тут второй, который ниже:
- «Не по теме есть вопрос!»
- «Не волнуйтесь о престиже» -
Князь ему: «То не допрос.

Что-то стало интересно?
Любопытно бы узнать».
- «Этот остров, мне известно,
Год назад был просто гладь.

Абсолютно был безлюдный,
Даже птиц гнездовий нет.
И вдруг крепость, въезд прилюдный …
Занимались сколько лет?»

Юрий даже улыбнулся,
Говоря: «За сорок дней
Остров в крепость обернулся
Без каких других идей.

Защитить Неву и только,
Нам она торговый путь.
Сорок дней и ровно столько
Нам потребовала суть».

Шведы были явно в шоке.
- «О-о-о!!!» - посланник лишь сказал.
На таком простом уроке
Фалалей дух доказал.

Всё ж посол сказать решился:
- «Мой, величество король,
Дал мне право, чтоб свершился
Мир меж нами, это ж боль.

Мы же вечные соседи
Нам же глупо воевать.
Уж тем более не медведи,
Чтоб друг друга донимать.

Подписать, он дал мне право,
С вами мирный договор.
Поступить разумно, здраво …
На века оставить спор».

В это время воеводы
Подошли, пакет в руках.
Князь им: «Есть для мира всходы?
Что король увидел в снах?»

Фалалей, он был всех старше,
Взял пергамент и прочёл:
- «Речь, похоже, о демарше,
По-другому бы не счёл.

Пишет, мы должны Карелу
Разделить с ним пополам.
Потому что мы по делу
Не сумеем править там».

- «Вот как? Это почему же?» -
Юрий даже побледнел.
- «Защищаем мы их хуже?
Или в этом наш пробел?»

Но посол вдруг осторожно:
- «Нам нельзя там воевать.
Безобразие возможно,
Часть их может и восстать».

- «Вот теперь мне всё понятно,
Латинянство им претит.
Православный Бог им внятно,
Если надо, объяснит.

И потом, … Карелы ваши?
Новгород рукой подать.
А в Стокгольм дружины наши
Не дойдут, так полагать.

Думаю, на эту тему
Надо кончить разговор.
Раз вы с миром, в перемену
Не желаю снова в спор.

А граница между нами
Пусть останется, как есть.
Там уж вы решайте сами
Лезть е нам или всё ж не лезть».

И теперь посол напрягся,
Надо ж что-то же сказать,
Раз в стезю такую впрягся …
Русским место указать.

После долгого раздумья,
Хоть и вяло, но сказал:
- «Ваши рамки нам поводья,
И карел, чтоб это знал.

Чтобы в шведские угодья
Не смел больше заходить.
Не потерпим их отродья
В наших землях, будем бить».

Юрий тут же согласился:
- «Все карелы будут знать.
Чтобы с жиру не бесился.
Будут свой край обживать.

Ну, и вашим людям тоже
К новгородцам путь открыт.
Чтоб купцы и знать, похоже,
Приезжали, быт не скрыт.

Пусть и наши без задержки
Ходят морем в Роттердам,
В Копенгаген для поддержки,
Их купцы поближе нам».

После некоторой сверки
Был подписан договор.               
И Орешек без проверки
На охрану встал, в дозор.

Юрий в Новгород вернулся
Победителем без слов.
Без потерь, не обманулся
Мир привёз. Итог, каков!

И всеобщее признание
В том, что он великий князь,
Так легло в его сознание,
Что стал мнить, ним, не стыдясь.

Он поверил - силы Неба
Стали вновь благоволить.
Жизнь без власти, как без хлеба,
Стала просто тяготить.

Он решил в Орду вернуться
Возвратить великий стол.
В тайне с Новгорода сдуться,
Чтоб никто не «уколол».
 
До Орды же добираться
Он решил кружным путём.
Пермский край мог этим статься …
И решил - там и пойдём.

Оказался путь не лёгкий.
Склоны гор и топь болот
Где и мох чрезмерно мягкий,
Склоны гор не без забот.

А леса, … не видел глуше,
Всё пришлось преодолеть.
Вот и вышли к ней, милуше,
Что приятно лицезреть.

Перед ними была Кама,
Волгу красящий приток.
Красота, … не надо храма,
Бог создал, как рая клок.

Юрий знал, теперь по Каме
Вниз до Волги ну, а там
До Сарая ни в бедламе,
А по княжески, я к вам.

Пермяки, что в устье жили,
Предложили им учан.
Лодки славу заслужили,
Как у лучника колчан.

Ну, во-первых, плоскодонки,
Им не страшен перекат.
Во-вторых, довольно ёмки,
Грузом лишним не зажат.

Были куплены учаны,
Два больших князь приобрёл.
Так что отмели песчаны
Не страшны. Учан - орёл.

И опять места глухие,
Там и там дремучий лес.
Берега совсем пустые,
Кама лишь да синь небес.

Были нищие селенья,
Люди в шкурах, как прикид.
Очень редкие явленья,
В основном убогий вид.
 
Только лишь спустя седмицу
Подошли к селу Искор.
Благоденствия частицу,
Не видавший до сих пор.

Князь решил остановиться,
Чтоб пополнить свой запас.
Местным лакомством разжиться,
Осмотрев село как раз.

Слуги стали заниматься,
Он пошёл Искор смотреть.
Было чем полюбоваться,
Избы - любо поглядеть.

Осмотрев, назад вернулся,
Слуги заняты своим.
Сбор припасов затянулся,
Место было всё ж глухим.

А наутро вниз по Каме,
Через день и Волги ширь.
В необъятной панораме
Ощущалась - не транжирь!

Сам Сарай Русью обжитый
И подворье русских есть.
Кой-какой и скарб нажитый
От купцов бывавших здесь.

Церковь тоже не прикрыли,
Хоть Узбек и обещал.
Обвинения хана были,
Но пока, видать, стращал.

Юрта князя пусть пустая
Содержалась круглый год.
Обстановка неплохая,
Всё для княжеских угод.

Так что Юрий был, как дома.
Прибыв, хану дал сигнал.
В рублях плата незнакома,
Он задаток в гривнах дал.

Гонец прибыл без ответа,
Хан не звал и не прогнал.
Ждать решил, конец был лета,
Он же здесь не нелегал?

Всех трудней порой по жизни,
Это ждать и догонять.
Каждый день подобен казни,
Трудно дрожь подчас унять.

Месяц длилось ожидание,
Он надежду стал терять.
Нукер вдруг принёс послание,
Хан отсрочку взял опять.

Сообщил, что на охоте,
Как вернётся, пригласит.
Так и ждал в одной заботе …
Мысли лезут, что бесит.

Хан Узбек решил другое,
В Тверь за Дмитрием послал.
Положение такое
Он немыслимым считал.

Когда хану сообщили -
- «Прибыл новгородский князь!»
Он понял, его тащили
Разбираться, в этом связь.

Юрий вновь прибыл за властью,
Хоть отказ его видал.
Разозлённый этой страстью,
В Тверь гонца команду дал.

Хан решил закончить свару
И князьям всё рассказать.
Остудить чуть эту пару
И, что было, не роптать.

Юрий в полном неведении
В это время пребывал.
В юрте жил, как в заведении
И жалел, … аж изнывал.

И настал миг наконец-то,
В юрту нукер вновь вошёл.
Дал пакет пусть грубовато,
По-другому не нашёл.

Дмитрий жил в своём жилище
И про Юрия не знал.
- «Хан позвал на толковище?» -
Думал он: «На что сигнал?»

Знал что хан отца убийца,
А он должен почитать?
Что он варвар-кровопийца,
А ему, как наплевать?

И униженно склониться
За дарованный ярлык?
Дмитрий же не мог не злиться,
Род к такому не привык.

И безумная идея
Не давала отдохнуть.
Зарубить его, как змея,
Во дворце, так зло стряхнуть.

Князь черниговский когда-то
Очень храбро поступил.
Не пошёл костром, где свято.
Михаила хан сварил.

Вот и Дмитрий, вспомнив это,
Вдруг подумал: «Повторить?
Путь убьют. Не в поле где-то …
Но в народе буду жить».

Всё ж от рокового шага
Дмитрия сдержала мысль:
- «Я не дам такого блага
Поиметь вот так корысть.

Ненавистен мне князь Юрий,
Во стократ сильней, чем хан.
От вранья и лицемерий,
Пал отец, как интриганан.

Если я в Орле погибну,
Юрий будет только рад» -
И подумал: «Не-е-ет … не влипну,
Чтоб не радовался гад».

И раздумьем поглощённый,
Дмитрий шёл в ханский дворец.
Тот кострами освещённый,
Был изяществу венец.

Сквозь костры пройдя брезгливо,
Презирал он ритуал,
В зал вошёл, кругом красиво.
Хан на троне восседал.

Вдруг, как громом оглушённый …
Юрий рядом с ним стоял.
- «Ты-ы-ы??? …» и голос приглушённый
В горле словно бы застрял.

Только Дмитрий появился,
Сразу хан заговорил:
- «Хорошо, что ты явился
Раз такое заварил».

Возразить  было пытался,
Хан ему: «Прошу молчать!
Это я вас дожидался,
Мне дано права качать!

Я давно хотел открыться,
Чтоб вы знали всё, как есть.
С обстоятельством смириться,
Позабыть про слово месть.

Новгородский князь, он первый
Прибыл вновь в Орду просить.
И приезд, скажу вам, скверный,
Не привык я всё сносить.

А ведь просьба не простая,
Вновь вернуть великий стол.
Я бы мог, так полагая,
Выгнать вон на свой престол.

Или выпороть нахала,
Но не мог, гурген он, зять.
Знать судьба вам помахала
И дала возможность знать.

Был мурза, Кавгадый звали,
Мной обласканная знать.
Верил на слово, чтоб знали,
Доверял во всём опять.

Так он с Юрием сдружился.
Я не в курсе, чем купил,
Тем не менее, ужился
И дела свои крутил.

Юрий же был князь московский
И желал Великим стать.
Брат его был новгородский,
И старался помогать.

На Бортеневскую битву
Кавгадый Москву подбил.
Всё готовили к бесчинству,
Тверь разграбить он спешил.

А у Юрия задача
Михаила устранить.
Но случилась незадача.
Их пришлось похоронить.

К Михаилу в плен попали
И Кончака, и мурза.
Как мурза ушёл, не знали,
Но был страшен, как гюрза.

Это он убил Кончаку
И всё Юрию сказал.
Так пришёл конец их браку,
Я потом про всё узнал.

А узнал от Кавгадыя,
Что виновен Михаил.
Я поверил слову змия
И себя в том осудил.

Михаил мужик отважный
Сам приехал всё сказать.
Был момент не менее важный
Он в пути мог пострадать.

Когда шёл ещё по Волге,
Кавгадый убийц послал.
Гриди помнили о долге,
И убийц всех ждал провал.

Суд назначил я законный,
Разобраться сам хотел.
Три судьи, набор был полный,
Кавгадый вёл, он умел.

Приговор мне зачитали.
Есть вина, сомнений нет.
Приказал казнить, чтоб знали,
Что в Орде за всё ответ.

Что всё ложь потом узнал я.
Чтоб вину ту искупить,
Судей всех и Кавгадыя
Я живьём велел сварить».
 
Не дослушав ещё фразу,
Дмитрий выхватил свой меч
И вонзил в грудь князя сразу,
Кровь залила всё до плеч.

Юрий умер моментально,
Дмитрий связан был в момент.
Хан не ждал, что кардинально
Так пройдёт эксперимент.

- «Вам письмо» - слуга неслышно
Свиток положил на стол.
- «Из Орды?» - спросил чуть слышно.
- «Да, оттуда вот монгол» -

Показал печать на свитке.
Сразу всё понял Иван,
Что от брата шансы жидки,
Обозвав себя: «Болван …».

Прочитал, и сразу строчки
Заходили ходуном.
Словно волны, будто кочки,
Точно в лес пёр напролом.

Свиток выскользнул внезапно
Из ослабших тут же рук.
И сознание поэтапно
Отключаться стало вдруг.

Сколько так вот неподвижный
Он в отключке просидел?
Но вошёл вдруг самый ближний,
Он княгиню и узрел.

- «Что стряслось? Худые вести?»
- «Старший брат в Орде убит».
- «За Агафью из-за мести?»
- «За отца так Дмитрий мстит».

- «Надо в Тверь, причём немедля»
- «Поздно. Хан его казнил.
Я б не тронул» - чуть помедля
Прошептал и завопил.

Не сдержавшись, разрыдался
Словно маленький малыш.
Понимал - один остался,
Никуда не убежишь.

А Елена ещё долго
Мужа гладила, как мать.
- «Боль уйдёт, пусть ненадолго» -
Прошептала: «Надо ждать».