Сякусоны мои, сякусоны

Воспоминания об Арсеньеве и событиях, приключившихся под новый год, но ещё в уходящем, 982–ом году по К.Э.

*Алексиэля Арсеньева, воскресшего, благодаря журналистке Рилиззе, выслали изо всех столичных городов в провинцию. С одной стороны, парня боялись, потому что в нём была заключена большая сила веков, и часть народа его почитала, как Бога и могущественного демона, а с другой – власть придержащие хотели изолировать Героя от высшего общества, перекрыв таким образом каналы ко власти, потому что эта самая власть прекрасно понимала, что он – обычный, но опасный, человек, могущий наводить смуту.*

– Это город?! Это вот – вот это – город?! – вопил, как резаный, молодой человек, на вид лет 20–ти. Перед ним стояло двое девушек в строгих костюмах, смотревшие на него, как на дурака, и переглядывающиеся. – Вы мне чего обещали?! Вы мне город обещали, а не вот это вот всё! – на его лице было обиженное выражение, словно у ребёнка, не получившего заветную игрушку.
– Это Роллед… – замявшись, промямлила одна из девушек. – Твой пункт назначения…
– Хреноллед! – звучно срифмовал молодой человек, сплёвывая. – Это село «Малые Лопухи», а не город! Здесь же всего одна площадь да два особняка. Особняки – да, хорошие, а всё остальное… Вы почему отвезли меня в провинцию?! Я просил столицу! Я требовал столицу! ВЫ МНЕ СКАЗАЛИ, ЧТО БУДЕТ ДЕЛОВОЙ КРУИЗ! ПО ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОМУ ПОРУЧЕНИЮ!! А ЭТО ХРЕНОВА ССЫЛКА!!! – он перевёл дух. – Как зверя – от людей подальше…
– Ничего не знаем, приказ выполняем…
– Таково распоряжение. Ничего иного мы тебе предложить не можем. Твоё присутствие в Акейде или Люцифениане на данный момент невозможно, – девушка говорила почтительно и в то же время строго. Такая манера речи сбивала молодого человека, и он постепенно, слово за словом, сдавался.
– Но… здесь же так скучно и неинтересно. Такому прогрессивному Деятелю, как я, вовсю не развернуться! – парень украдкой оглянулся, осматривая пыльную, проторенную каретами и редкими здесь автомобилями, уходящую вглубь кварталов, дорогу и какое–то большое здание с колоннами, видневшееся поодаль.
– Там, например, площадь, – продолжали увещевать молодого человека девушки, указывая на то самое здание. – Каждый президент Люцифении, вступающий в должность, произносит там свою инауг… ингаур…
– Инаугурационную, – быстро и уверенно поправил парень. – Политологию учи!
– Да, инуг…рационную речь, – снова ошиблась одна из девушек. – А ещё там большой театр Миланаис, где ты можешь посмотреть что–нибудь из изящных классических постановок. Ту же «Дочь Зла», например. Великолепная драма!
– Да уж, великолепная… знаем… Ну… это можно, но Дочь я уже видел, пхх, – окончательно «раскис» парень, отмахиваясь удручённо рукой. – Кстати, а где мне здесь жить в этом посёлочке?
– Тебя поручено поселить на постоялом дворе прямо рядом с театром, – предложение девушки явно пришлось не по душе её собеседнику. Он выпрямил спину, топнул ножкой и вздёрнул носик, как когда–то давно, будучи принцем, королём и объектом поклонения тёмных народов в одном лице.
– Никогда ещё Алексиэль Леонардович Арсеньев не ночевал на постоялых дворах! – девушки синхронно, словно близнецы, вздохнули.
Одна из девушек, у которой были белые волосы и красные глаза, казалось, теряла терпение, а вторая стремилась её успокоить, поглаживая по плечу.
– Широ, не нервничай… а то разозлишь его, и тогда вообще не сладим. Всё–таки у нас задание оставить его здесь на подольше.
– Какая ты смешная, Широ, – ответил Алексиэль, наконец–то узнав имя представительницы клана Нэцума. – А раньше бы и слова вымолвить не смогла. Да, много сделала современность для победы над расизмом. Вон, даже чудо такое до генерала дослужиться смогло, – не докасаясь груди, тыкнул он пальцем в Широ. – А обращение на «Вы» по статусу кто отменил, а?
– Ааррхх, – вырвалось из горла Широ, и девушки пошли по дороге, махнув Арсеньеву следовать за ними. Алекс спокойно побрёл, окончательно смирившись со своей участью.
***
Уже через полчаса Алекс лежал в прилично обставленной комнате на небольшой, но мягкой кровати. Осень… Наверное, ноябрь месяц на носу. Холод просто крокодильский, но без снега! «Да, немало я сделал для этого мира! Сделал немало, а теперь в гостинице должен ютиться! Даже квартиру вон в том ЭмКаДэ [МКД] не выделили!» – и он посмотрел за окно через дорогу.
Благо, отопление функционировало нормально, и Арсеньев погрузился в приятные грёзы. Благодаря той девушке–журналистке Рилиззе ему удалось выбраться из автобуса, и парень снова вспомнил о ней с благодарностью. А то бы оставался там навеки, запечатанный в старом, проржавевшем от веков, смартфоне в тёмном и душном бардачке.
– Спасибо тебе, Рилизза, – прошептал Арсеньев, распрямляя длинный ус радио. Радиоприборы здесь были особые, мощность которых прямо зависела от длины и кривизны уса. В народе их так и называли изящно и просто – «усатики».
За долгие годы в духовной форме наш герой успел выучить сразу три языка: эльфегортский, люцифенский и диалект ОГЭ (Объединённого Государства Эвиллиос–Левианта, куда вошли древние фразы и обороты из языка Священной Левианты). Особенно ему нравились такие старинные высказывания, как: «Тудыть его в качель», «Раздолбай криворукий», «Невдолбическая херобора» и, конечно же, коротенькое и ёмкое «Мать твою…»
Эти древние заклинания, применявшиеся ещё во времена создания мира, теперь уже давно потеряли свои истинные, первоначальные значения, уступив место более простым и современным междометиям, но в голове Арсеньева всё ещё звучали музыкой, знакомой и употребляемой с раннего детства.
– Что за невдолбическую херобору я наблюдаю… – протянул он, любовно поглядывая на своеобразное радио, каких он никогда не видел. – Да, прогресс в параллельных мирах может приобретать причудливые формы…
«Очередной участник банды, грабившей купцов в Ролледе, был оправдан Государственным Судом Эвиллиоса. В ходе разбирательства выяснилось, что во время преступлений обвиняемый находился в неадекватном состоянии, и поэтому не мог нести ответственность за свои деяния».
– Грабивший… оправдан… дал на лапу, небось, вот и оправдали… И вообще, что за невдолбическую херобору я слушаю?! – Арсеньев со злости выключил кулаком радио, скрутил в спираль ус, надел тоненькую верхнюю курточку и вышел на улицу. Он помнил, как очнулся в лесу, как добрался до Люцифениана, как оттуда сбежал в Акейд, и как уже оттуда его отправили насильно в Роллед (депортировали), мотивируя неспокойной обстановкой в людных городах, разгулом преступности…
А сейчас он бродил между домиками жилого квартала и периодически прислушивался к пересудам прохожих.
– Речка сегодня вообще неспокойна, – донеслось со стороны лавочек возле чьего–то небогатого деревянного жилища, напоминающего русскую избу. – Даже не порыбачишь как следует.
– Говорили, как несколько лет назад огромный осьминог потопил целый корабль. Да, гневаются на нас боги, гневаются, – «ну точно, как бабки в моём селе», – Арсеньев даже усмехнулся. Настолько схожи эти разговоры были с теми, которые он слыхал в юношестве.
Алексиэль даже остановился и поглядел на говорящих: ими были мужчина лет сорока и старушка под семьдесят. Видимо, мужчина промышлял рыболовством и теперь сокрушался, что сегодня не будет клевать из–за дрянной дождливой погоды.
– Что случилось, родимые мои? – весело обратился Арсеньев к говорящим.
– Говорю же, река неспокойна. А ты тоже собирался порыбалить?
– О, нет, – весело продолжал Алексиэль. – Мужики, уныло сидящие на берегу и вечно смотрящие на поплавок, вызывают во мне скуку, – наш герой непроизвольно зевнул, вспоминая свои далёкие–далёкие мысли, впервые посетившие его тем паршивым днём в Сочи, когда всё начиналось.
– А тут ещё какую–то девушку странную подселили, – стараясь быть тише, пробубнила старушка. – И прямо по соседству с нами, вон в том большом двухэтажном многоквартирном доме. А слухи всякие по соседям пошли сразу… Дыма без огня не бывает…
Упоминание о «большом двухэтажном» доме вызвало в Арсеньеве невольный смех. На своей родине он привык видеть совершенно другие постройки.
– Хах! Ого… – такие слухи парень любил. Будучи специалистом по социальному инжинирингу, имея карьеру хакера, он знал, насколько важно прислушиваться ко всяким пересудам. – А что в ней такого странного?
Мужчина отмахнулся от (по всей видимости) матери рукой и отошёл в сторону. Ко слухам он относился явно хуже, чем наш герой. Но Арсеньев подсел на лавочку к бабуле и весь обратился в слух. Хотелось завязать дело…
– Ну она постоянно сидит в своей квартире и очень редко гуляет. А если выбирается, то выходит и возвращается тихо и быстро, обычно с небольшой сумочкой или пачкой бумаг под мышкой. Ещё я ни разу не видела, чтобы она ходила на рынок за продуктами и приходила с большими пакетами. Видимо, продукты ей кто–то доставляет. А посетители туда зачастили: например, постоянно шастает какая–то белобрысая девка. Вот только до переезда этой девки эта девка не приходила, – сбивчиво объясняла старушка, но наш герой всё понимал.
– Я думаю, она не хочет тратить на походы по магазинам время, оно у неё для более важных и секретных задач, – дельно рассудил Арсеньев. – Ещё раз, пожалуйста, где она проживает? – наш герой напустил на себя вид участкового милиционера.
– Вот, – старушка достала из своей голубой сумочки маленький блокнот на пружинках, вырвала оттуда листок (там же оказалась и шариковая ручка) и записала адрес: улица, квартал, дом и квартира.
Чтобы было яснее, она ещё раз показала на дом напротив. А если точнее, на окна второго этажа.
– Знаешь, у меня есть бинокль, и я периодически за ней наблюдаю, – старушка чисто по–ребячески подмигнула Арсеньеву, а он хитро улыбнулся. Она ему чем–то напомнила Шапокляк из приключений Чебурашки и крокодила Гены. Такая же худощавая, мелкая и в то же время наблюдательная и задорная. С такой, как говорится, держи ухо востро!
– Молодец. Правильно, – Алексиэль спрятал лист в карман и вышел за ворота, направляясь к воротам «многоквартирного дома», указанного «Шапокляк».
***
«Вот и дверь. Блин, мне кажется, что я и здесь не пропаду без дела, хихи. Хотели отлучить Арсеньева от активной жизни страны? Страны, которой мне довелось управлять целых четыре месяца? Ну–ну, попробуйте – может быть, у вас и получится…»
*Тук–тук–тук*, – раздалось в квартире, в зале которой за грузным письменным столом сидела девушка с насыщенными зелёными волосами, такими же глазами и разбирала свою корреспонденцию. Услышав стук, она резко повернулась в кресле.
«Ей целую квартиру выделили, а мнеее?! Неужели она ценнее меня?..»
– Кто там? – спросила девушка, приподнимаясь с кресла, провалив несколько писем в специальную щёлку, ведущую во внутреннюю полость стола, тайник.
– Представитель люцифенского Правительства, – уверенно ответил Арсеньев.
Девушка подошла к двери и откинула цепочку, а потом отодвинула длинный шпингалет в форме змеи.
– Входите.
Алексиэль зашёл, сделал небольшой кивок головой и с важным видом достал ту самую бумажку, которую написала ему бабушка. Правда, не отдавая её в руки собеседницы.
– Какого люцифенского правительства? – переспросила девушка. По виду ей было не больше 25–ти лет. Но Арсеньев и сам казался не старше. Да и кто знает, каков её истинный возраст… Здесь, в этом мире, с возрастами возникала большая путаница, особенно при перерождениях…
– В смысле, какого? Слепого и безглазого! – в привычной наглой манере ответил Алексиэль. – Правительство Республики Люцифения, спасённой и благословлённой Мирлитом Линарийским!
– Эмм… – ответила девушка. По её глазам было видно, что она растеряна. – Но никакой республики нет… Нет, то есть она есть, но как регион, а чтобы Правительство… Нет, номинально, конечно, оно имеется, но…
– ЧТО?!!! – Арсеньев аж на месте подпрыгнул: настолько данное известие его расстроило. – КАК НЕТ?!
– Спокойствие – только спокойствие… – девушка отошла на шаг, приподняла руки, а потом плавно их опустила, как бы успокаивая жестом нашего героя. – Люцифения есть… просто она вошла в состав Объединённого Государства. Туда много чего вошло.
– Уфф… – выдохнул с облегчением Арсеньев. – Я надеюсь, на очень хороших условиях. Всё–таки недаром я её спасал и развивал…
– Кого ты спасал? Подожди… Давай–ка я принесу тебе успокоительного. Валерьянки, например. Выпьешь – тебе сразу легче станет, – Арсеньев почувствовал, что с ним обходятся, как с ребёнком, а такого он не любил и даже не терпел!
– Не надо, не надо… Просто ты знаешь, я переживаю за Люцифению свою, – Арсеньев прошёл к столу и без разрешения упал задом в кресло, где до этого сидела девушка. Парень по инерции откатился к окну. Она даже запротестовать не успела, как он продолжил:
– Ладно. Не из правительства я, – решил сменить вектор убеждения Алексиэль. – Это просто прикрытие для незнакомцев у меня такое. В общем, тут соседи подозревают, что ты занимаешься разными нечистыми делами. Что всякие незаконные лица к тебе шастают.
Девушка едва заметно вздрогнула. Арсеньев заметил это – одно признание Рилианне научило его хорошо чувствовать человеческую природу и понимать, чего собеседник хочет на самом деле услышать.
– Тебе что, холодно? – участливо спросил он девушку. – С отоплением здесь дела обстоят плохо, как я вижу. Надо будет в местную управляющую компанию визит нанести.
– Да, да, управляющую компанию «Спрут»… – одной рукой она полезла во внутренний карман пиджака (видимо, чтобы руку погреть), а второй принялась нервно щёлкать пальцами (видимо, испугалась воспаления лёгких), но после греться раздумала и вновь скрестила руки на груди.
– Аа… – девушка говорила довольно медленно, словно подбирая слова, чувствуя за них большую ответственность, – а кто… эмм… говорит, что я нечиста?
Арсеньев понял, что игра проходится успешно, и лучезарно улыбнулся, не желая раскрывать козырей.
– Давай ты сначала назовёшь мне своё имя… Всё–таки подозреваемая здесь ты, а я типа сыщика. Доморощенного.
– Эйт… Фемида Эйт.
Здесь Алексиэль решил сделать довольно рискованный ход и решился на блеф.
– Нет, тебя зовут по–другому, – он понимал, что нечистые на руку люди чаще всего перед незнакомцами называются вымышленными именами.
Арсеньев ничего не почувствовал, но девушка, наверное, ощутила, как из приоткрытой форточки повеяло свежим северным ветром. Во всяком случае, задрожала она сильнее, чем впервые, и даже отступила на два шага ко входу, резко закрывая дверь в коридор (видимо, таким образом она хотела предотвратить неминуемый сквозняк).
– Ну и... как же меня зовут? – спросила она.
– Так я тебе и рассказал, – Арсеньев закинул ногу за ногу. – Где ж ты видела, чтобы игрок раскрывал перед соперником сразу все козыри?
– Да… конечно. И кто обо мне рассказал, ты тоже не поведаешь. Конечно, – повторила она, щёлкнув нервно пальцами, и вновь подошла к Алексиэлю. – Ну тогда расскажешь, зачем пришёл? С такими сведениями просто так не обращаются…
В этот момент «Фемида», конечно, немного отыгралась. Ведь о цели визита Арсеньев не имел никакого понятия. Он не привык строить долговременных планов. Так что ему вновь пришлось импровизировать. Впрочем, не впервые.
– Мне нужно знать о работе тайных организаций в этом городе, – с небольшим волнением выпалил он первое, что пришло в голову, зная, что почти в каждом городе (особенно, во времени, куда он попал, когда происходит индустриализация, и обстановка непроста, много преступности, трений влиятельных семей) есть определённые группировки, оказывающие большое влияние на жизнь людей и при этом не имеющие на то официальных полномочий. Проще говоря, бандформирования. Бандформирования Арсеньев любил, ибо, взаимодействуя с ними, порой можно достичь большего, чем официальными бюрократическими путями.
– Ну… есть… например, та организация, где я работаю. Ну, скажем так, не всегда чиста на руку, – девушка отвечала уклончиво, но Алексиэлю этого было достаточно. Он потёр руки от удовольствия и продолжил свой допрос.
– А ты бы не могла ввести меня в состав её членов? Интересно бы было повзаимодействовать с какими–нибудь влиятельными людьми вне правовой плоскости. Узнать подноготную, – Арсеньев вспомнил о жутком происхождении этого слова и поёжился. Тоже холодно стало.
– Ну… я бы не сказала, что мы влиятельные, – девушка, по всей видимости, пыталась понизить интерес внезапного посетителя. Арсеньев понял, что поиметь с неё есть чего. Интерес только усилился, так что случился обратный эффект.
– Тем более! Значит, мне будет проще наладить с ними, то есть вами, контакт. Знаешь, к особо влиятельным–то на драной козе не подкатишь. А у меня, как видишь, сейчас и драной козы–то нет, не говоря о более крупной рогатой скотине, – он посмеялся.
– На чём не подъедешь? – зрачки девушки расширились. Кажется, от крылатого выражения Арсеньева в её голове что–то переклинило. – Я… я не поняла твоей фразы… – она взялась за лоб и сделала несколько массирующих движений, занимаясь самоуспокоением.
– На драной козе не подъедешь! Это как голой сракой по асфальту! – блистал Алексиэль древним диалектом языка Святой Левианты, с удовольствием потягиваясь в кресле. С каждым словом нашего героя глаза Фемиды становились всё более круглыми и удивлёнными.
– Да… точно… на драной козе… по асфальту… – повторяла заворожённо она, слыша эти заклинания, уносившие деву куда–то в прошлое – во времена, когда всё только начиналось. – Моя организация называется «Полиция Нейтралитета». А среди нас именуется «Пэр Ноэль». Мы занимаемся борьбой за справедливость, иногда обходя официальные устои.
«Вроде бы, разновидность Деда Мороза такая есть…»
– Борьба за справедливость – это хорошо. Я тоже хочу бороться за справедливость. Ну давай, веди меня, где у вас тут штаб потаённый, – Арсеньев встал с кресла с готовностью вступить в эту «полицию» хоть сию же минуту.
– Прошу прощения, но я сейчас крайне занята. Поэтому, к сожалению, должна завершить все переговоры и только потом смогу помогать тебе. Ты уж войди в мою ситуацию и… пожалуйста, расскажи, кто заметил странности в моём поведении. Я ничего с ними не сделаю – гарантирую. Просто наведу справки.
– Ох, нет. Пока не поработаешь немного со мной вместе, это останется тайной. Ты будешь жить в вечном непонимании, кто же знает твои тайны, пока я не получу то, чего хочу. А чего я хочу, сам не знаю, – Алекс таинственно закатил глаза и пошёл к выходу. Но девушка всем своим телом преградила ему выход, сжимая губы, боясь невольно застонать от приливавшего к сердцу отчаяния.
В другой ситуации Фемида бы просто убила лишнего свидетеля, и сделал это легче лёгкого, но ей требовалось выведать, кто «слил» ему такую информацию. Не станет же она уничтожать всех соседей и окружающих. И моральные принципы здесь ни при чём: просто подобного рода преступление в довольно шумном купеческом городке (да ещё и месте особого государственного внимания!) привлечёт большое внимание. Так что Алексиэля надо было допросить любой ценой, но сделать это по–доброму, на доверительных началах.
– Что ж, я согласна. Мы сможем работать вместе, пока я не закончу текущие дела. Но для этого тебе будет лучше переселиться ко мне на этаж… С комендантом дома договорюсь…
– А может, лучше прямо в твою квартиру и даже… кооомнату? – откровенно предложил парень. Разнополая принадлежность с будущей соседкой его не волновала.
– Но… это же как–то так… не принято оно так в обществе–то нашем.
– Ох, дорогая Феми, – Арсеньев вздохнул. – Мало ли, что в обществе принято, а что – нет? Мне уже приходилось испытывать подобный опыт в пионерлагере. Тогда я жил в одном домике с вожатой, и ничего плохого между нами не приключилось, кроме конфликта, когда я не хотел называть её на «Вы» да галстук носить, да на линейки ходить. Но потом аж две недели всё благополучно обходилось, и нам было весело, – он улыбнулся, а девушка неуверенно кивнула. Она поняла, что деваться ей некуда.
– Вот видишь, как легко быть хорошей девочкой, – Алексиэль отодвинул Феми от двери и вышел в коридор. – Подожди полчасика, пока я перенесу сюда свои вещи с постоялого двора. Их не так много – управлюсь в две ходки. Здесь всего одна улица…
Сходя вниз с лестницы, Алексиэль заметил в окне холла строго одетого мужчину с чёрными волосами. «Красится, наверное. Радикально чёрный цвет. Скрывается, видимо … А не он ли здесь бродил, когда я осматривался возле дома?» – размышлял наш герой. Естественно, поведение незнакомца Арсеньева насторожило. За долгие века (более четырёхсот лет) в парне развилось шестое чувство, которое позволяло определять, искренен ли наблюдаемый человек в своих действиях. И сейчас оно подсказывало, что за мужчиной стоит понаблюдать.
Когда Алекс пошёл за вещами во второй раз, мужчина всё ещё маячил во дворе дома Фемиды, но при этом сидел на лавочке и перебирал какой–то простенький бумажный журнал. «Маскируется, гавида!»
Что ж, начну–ка я с непринуждённого знакомства…
***
– Привет, мил человек!
– Здравствуй, – поздоровался «мил человек», поднимая глаза от журнала и озадаченно взглядывая на Арсеньева. Он не знал, кто перед ним, и подумал, что у него хотят выспросить дорогу или нечто подобное.
– Мне показалось, что ты за кем–то или чем–то следишь, – откровенно признался Алексиэль. Погода, видимо, становилась холоднее, и мужчина поёжился, а ещё очень быстро встал с места, моментально захлопывая и оставляя на скамейке красный журнал с жёлтым люцифенским гербом посередине.
– Эмм… а с чего ты взял? – он несколько секунд пристально смотрел в голубые глаза нашего героя. Арсеньев улыбнулся, прикрыл один глаз, и его лицо приобрело выражение, как у хитрого лиса.
– Потому что, когда я шёл к Фемиде, ты смотрел вверх прямо в окно, а потом, при спуске вниз, я заметил, что ты продолжаешь пристально смотреть на дом, и до сих пор остаёшься здесь. Простые прохожие так себя не ведут. Явно ведь слежку ведёшь и уходить не стремишься…
– Ладно–ладно… Просто есть подозрения, что она состоит в известной преступной организации, а я, как полицейский, должен присматривать за такими субъектами. На всякий случай, – мужчина отвернулся и сокрушённо вздохнул, укрепив знания Арсеньева о девушке.
– Тогда я пойду и всё ей расскажу: ну, о том, что ты за ней следишь, – Алексиэль подмигнул в спину мужчине.
– Не стоит… подозрения ещё не полные, но имя, которым она представляется, не её точно, – он развернулся к Арсеньеву.
– Вот как? Ладно, раз ты не хочешь, чтобы я ей рассказал о твоей слежке, то, пожалуйста, назови её настоящее имя.
Мужчина замялся, поправляя свои чёрные волосы. Он принял решение уступить.
– Немезида, – тихонько пролепетал человек.
***
– А зовут тебя Немезида. Спокойной ночи и приятных снов, – доброжелательно промурчал Алексиэль, засыпая на кровати напротив девушки. Напротив раздался страдальческий стон…
Две простые победы Арсеньева. Он радовался, потягиваясь на кровати в комнате Фемиды. Сегодня была их первая «совместная ночь». Нет, вы не подумайте ни о чём таком: просто Алексиэль, как и предлагала девушка, переселился в её квартиру и даже спальню для более плотного посвящения в секретные дела тайной организации, где девица состояла.
Но посвящать она его не торопилась, продолжая работать с бумагами в одиночестве, разрешив следить открыто.
Ключи от своих ящиков девушка ему отдала, но парень подозревал, что часть документов, особо важных, Фемида носит с собой.
– Со мной ты можешь быть абсолютно честна, – твердил Арсеньев. – Я здесь не для того, чтобы навредить, а, наоборот, дабы направить твои дела в нужное русло.
– Ты тоже не наглей. Пока присматривай со стороны. В том, что ты хорош в разведке, я не сомневаюсь, – под комплименты Алексиэль заснул. «Ольга Дмитриевна… Совёнок…»
***
Наутро парень ощутил, что лежит где–то в другом месте: не там, где засыпал. На кровати, но не в той комнате. Знаешь, бывает такое, когда ещё не продрал глаза, но уже чувствуешь, что находишься там, где не должен быть согласно своим планам.
Продрав глаза, Арсеньев лишь больше убедился в мелькнувшей подсознательной догадке: он находился в маленькой коморке, больше напоминающей кладовку, чем спальню. Вскочив, убедился, что дверь заперта. Комната пустая: только вверху висит чёрный плащ. Привстав с кровати и пошарив в карманах, наш герой не обнаружил ничего.
– Кровать на колёсиках! – возмутился он. – Что за невдолбическую херобору со мной сотворили?!
Одежда лежала тут же, на полу. Причём, неаккуратно. Быстренько облачившись, Арсеньев нервно подпрыгнул и со всей дури ломанулся в дверь. Но ничего не вышло – только локоть ушиб.
– Крепко сделали, суки! – сделал очевидный вывод он, подбирая с пола небольшую отвёртку. – Но я всё равно не сдамся.
Встав на колени перед дверью, Алексиэль принялся ковыряться в скважине. Сама отвёртка была маленькой, однако её конец сильно расширялся и был пригоден для закрутки винтов с широкими шляпками. А ручка удобна для девушек с миниатюрными пальчиками. Такими, как у его Рилианны.
– Да, взломщиком мне тоже быть приходилось, – вспомнил парень, как угонял автобус, и спустя пару минут пыхтений и стараний язычок убрался из гнезда, а дверь была приветливо распахнута наружу.
А по коридору как раз проходила горничная совершать уборку в номерах. Некоторые жильцы (те, что побогаче, вроде Фемиды, «подогреваемой» сообщниками по ПН) нанимали горничную, что за определённое вознаграждение убиралась в их квартирах.
Дверь, как уже было сказано, довольно тяжёлая, и горничная свалилась без сознания.
Первое, что сделал Арсеньев – пошарил в её карманах. Там оказалась связка ключей и записка. На ручке каждого ключа был выбит номер комнаты или квартиры, а в записке сказано, какие ещё места нуждаются в уборке, и сколько уплачено тем или иным жильцом (видимо, чтобы старалась по–разному).
Это стало настоящей находкой для нашего героя. Убедившись, что девушка жива, он оттащил её в кладовку (чтобы те, кто будут идти по коридору, не увидели ничего подозрительного), но запирать не стал. «Очнётся – выйдет!» – решил он по доброте душевной.
В записке горничной особо были выделены две квартиры, обведены красным фломастером: одну из них он знал, запомнив номер – это место жительства Фемиды; а вторая – судя по номеру, площадкой напротив.
Приложив ухо по очереди к обеим дверям, Арсеньев услышал в комнате Фемиды какой–то разговор. Здесь перед ним встал выбор: либо зайти и тем самым раскрыть себя, либо продолжать подслушивать тихо.
«Что же выбрать? С одной стороны, мне интересно, о чём они там беседуют, и слух у меня острый, а если я зайду, беседа неминуемо прекратится, и я почти ничего не узнаю. С другой – эта девка меня предала и отправила в какую–то кладовку. Так что, назло ей, выдам себя. Расскажу им всё, что о них знаю и думаю!»
Щелчок замка. На пороге – Арсеньев. Он окинул своим грозным взглядом комнату: возле стола напротив друг друга стояли двое – уже знакомая герою зеленовласая Фемида, тревожно вздыхающая, и то ли девушка, то ли парень со светлыми, как и у Алексиэля, волосами. Внешне существо абсолютно спокойное.
И тоже голубые глаза… И внешность идентична, как у Рилианны!
– Боже! Сестричка! – завопил Арсеньев, бросаясь к девушке. Та только отпрыгнуть в сторону успела и глаза чуть расширила.
– Это… извините, молодой человек, мы просто похожи, – ответила светловолосая, сохраняя некоторую отстранённость и холодность во взгляде.
– Плавали, знаем мы это «похожи», а потом ррраз, и «Зелёная охота»… здесь явно что–то есть, – твердил Алексиэль, но собеседница сохраняла полное спокойствие. Алексиэль даже сравнил её про себя с фарфоровой куклой.
– Вы не должны здесь находиться, – констатировала девушка тоном, будто ей вообще абсолютно всё равно, где там можно или нельзя находиться Арсеньеву.
– Да ты знаешь, что это чучело, – с этими словами Алексиэль показал на Фемиду, – во сне привязало меня к кровати и отвезло в кладовку, заперев на замок?! Эх, надо было колёсики открутить – тогда бы я точно проснулся!
Про привязывание он, конечно, присочинил…
– Я сейчас же пойду в департамент полиции и заявлю о том, как вы здесь насилие над личностями совершаете!
– Ох, не стоит… – промолвила светловолосая, а зеленоглазая, глубоко и страдальчески вздохнув, обратилась ко всем присутствующим (обоим):
– Он упрашивал меня принять его в «Пэр Ноэль», и был так настырен, что мне пришлось отправить экстренное прошение Санте почтовым голубем. Понимаю, что это не согласовано, но я действовала в экстренных обстоятельствах. Вскоре я приготовлю письмо и всё обстоятельно расскажу. Надеюсь, они поймут.
– Может, поймут, а может, и нет, – флегматично пожала плечами светловолосая. – В любом случае, у тебя осталось последнее задание, и когда ты его выполнишь, то сможешь вернуться на базу в столицу.
– Какое задание? – наивно спросил Арсеньев. Голубоглазая нервно кивнула и быстро покинула комнату. – Она даёт тебе задания?
– Нуу… да, – нервно ответила Фемида. – Точнее, передаёт. В общем, я должна… – но договорить девушка не успела. Из её рук выпала бумажка. Фемида наклонилась, желая её поднять, но Алексиэль оказался в этом деле быстрее.
Уже через пару секунд парень читал, что там написано: а стояло там лишь одно имя, злобно (судя по нажиму) подчёркнутое синим.
– «Нёзе Окто», – прочитал вслух Арсеньев. – Следовательно, ты должна что–то с ним сделать. Обыскать? – парень задумался. Если он сейчас сделает правильное предположение, то партия будет выиграна, и Рыба сможет вернуться в своё чудесное озеро отдохнуть немного от трудов праведных.
– Ну… вроде того, – неуверенно подтвердила девушка, но по её интонации было понятно, что она лжёт. А раз для неё выгодно признать обыск и воровство, значит, истина хуже. А хуже может быть только одно…
– Нет, твоя цель – убить его. Очевидно же, – губы девушки растянулись в улыбке. Она выдохнула и кивнула, поняв, что скрывать что–либо от Арсеньева бесполезно. – А ты знаешь, кто он? Ведь нужно понимать, кто твоя цель, знать её…
– Ну, раньше я не знала… но напротив меня в такой же квартире живёт полицейский, с которым мы дружим… встречаемся. С ним мы ходили на Фестиваль Фейерверков и… и собирались встречать Рождество вместе, НО…
– Стой… кстати, какого числа у вас тут Рождество отмечается? И в честь рождения кого? – вопрос вызвал в Арсеньеве горделивый взгляд. Он явно знал правильный ответ, и ответ его устраивал.
– Мирлита Линарийского, 27 декабря, – Алексиэль прищурился, вспоминая, как он придумывал себе псевдоним. Тогда, при первом попадании на Эвиллиос, при заходе к Фризисам. – Но теперь… Я должна выполнить задание… Недавно я обыскала его ящик и нашла там письмо. Он до сих пор переписывается со своим братом Гаммоном, и так я поняла, кем он на самом деле является, «Сякусон» этот мой. Таким образом…
– Что «таким образом»? – Арсеньев вздохнул и уселся на подоконник, не взирая на то, как ему дует в спину из всех щелей. – Договаривай уж, я волнуюсь…
– Таким образом, я и до сегодняшнего дня знала, что мой друг – тот, кого я должна убить. Правда, они не знали, – с этими словами Фемида указала на дверь, откуда буквально пару минут назад вышла светловолосая посланница, перед тем выглянув и убедившись, что девушка–почтальон ушла. – И я думала, что сумею успешно провалить задание. И мне не придётся бороться самой с собой.
– Что ж, бороться с собой – это хорошо. Дух укрепляет, – Арсеньев говорил равнодушно. По правде сказать, ему стало настолько всё равно, что он на несколько минут провалился в состояние полной отрешённости. Как ситуацию исправить, парень прекрасно понимал и составил план действий, после чего наступило успокоение и, на мгновение, оцепенение.
Девушка вышла, и в коридоре послышался щелчок замка. По всей видимости, она решила наведаться в квартиру своего соседа, чтобы в последний раз попрощаться с его, ещё наполненным живым теплом, бытом.
***
Обшаривая ящики полицейского, Немезида нашла несколько писем, откуда узнала то, о чём не подозревала до сего часа. Ему велено за ней присматривать, словно за преступницей, и докладывать о каждом шаге… И он исправно это делал… И это стало последней каплей в душе маленькой девы.
Арсеньев же, обладая быстрым умом, сразу смекнул, что делать для недопущения конфликта. Он начал торопливо открывать и закрывать ящики, пока его взгляд не остановился на красной коробке, длинной и довольно широкой. Мужчина улыбнулся и достал её – внутри на бархатной подушке расположился пистолет, напоминающий револьвер времён Гражданской войны. Новёхонький.
– Знаю я, что ты собираешься делать, – Алексиэль слегка подкинул пистолет, покрутил его в руке и, усмехнувшись, вытащил единственную золотую пулю, а сам пистолет вернул обратно, словно ничего и не произошло.
– Теперь–то ты мне не помешаешь, – Арсеньев обратился к пуле, а точнее, к демону, частью которой она являлась. – Я не допущу трагедии, что по твоей и их вине должна была бы случиться, если бы не пришёл я, простой русский парень.
Арсеньев усмехнулся и, насвистывая какую–то советскую песенку, развалился на диване.
***
Немезида вышла на улицу и подошла к той самой сакуре, где впервые встретила человека, которого должна была прикончить прямо сейчас по приказу главаря своей банды, судьи Галлериана. Нёзе–«Сякусон» стоял там же. И, кажется, даже в той позе, в которой они знакомились и чувствовали любовь с первого взгляда.
Арсеньев полуприкрыл окно шторой, что не мешало обзору. В его руке блеснул небольшой новенький револьвер, извлечённый из ящика стола Немезиды. «Вдобавок я их и попугаю немножко взамен на мои нервишки!»
***
– Что ж, Сякусон, – обратилась Немезида с холодным взглядом, – мы встретим это Рождество вместе, как ты и предлагал?
«Кажись, сейчас уже конец декабря, а чувствуется, как осень…» – подумал Арсеньев. – «Никогда не поймёшь, какое в Люцифении время года! Отвратительная страна!»
– Да… я хотел предложить тебе то же самое, а ещё, – мужчина подошёл вплотную, достал из внутреннего кармана пиджака красную бархатную коробочку и протянул Немезиде. Когда она взяла подарок и открыла, то обнаружила там кольцо с небольшим бриллиантом. Если бы стояла солнечная погода, камень бы блеснул…
– Сякусон… Этот День Рождения Мириту станет для нас незабываемым. Хотя бы потому, что, – девушка отошла на пять шагов назад, извлекла револьвер марки «Нага Каст 44» (тот самый, из которого Арсеньев заботливо извлёк демона, заставившего бы Немезиду неминуемо стрелять), – он станет для нас двоих последним. В общем, я должна тебя прикончить. Всё это время ты использовал меня для достижения своих шпионских целей, докладывая властям о моих передвижениях. Я видела твои письма – ты шпионил за мной, как за преступницей! Ты докладывал! Что ж! Такого я терпеть не намерена! Я ТЕБЕ ДОВЕРЯЛА, А БЫЛА ТОЛЬКО ОБЪЕКТОМ ДОСТИЖЕНИЯ НИЗМЕННЫХ ЦЕЛЕЙ И СРЕДСТВОМ ПОСТРОЕНИЯ КАРЬЕРЫ ВМЕСТЕ С БРАТЦЕМ!!!
– Неми… я знал, кем ты являешься. Но я не буду тебя предавать, и мы всё равно останемся вместе… – послышался нежный мужской голос. На глаза девушки навернулись слёзы. Она всё ещё держала «Нага Каст» в вытянутой руке, но пальцы подрагивали.
– Давай убежим, – неожиданно предложила она. – Я не буду тебя убивать, если ты присоединишься ко мне в моём бегстве от «Пэр Ноэля».
***
– А при мне от дедов Морозов не бегали, а наоборот, ждали их с радостью, песнями да плясками, – прошептал Арсеньев, направляя свой доверху заряженный револьвер между Немезидой Судо и Нёзе Окто.
«Если я создам между ними панику, она скорее уберёт пистолет, убежит, и мне больше не придётся наблюдать их тупые рожи. Такое было в царские времена, когда внезапные происшествия приводили к примирению между дуэлянтами. А здесь – просто два влюблённых дурака, так что всё пройдёт быстро и гладенько».
Раскрыв форточку (чтобы не привлечь внимание звоном бьющегося стекла, и чтобы эти дураки не могли определить, откуда стреляют), Алексиэль нажал на курок, произведя звучный выстрел.
***
*Трррах!*
– Это ещё что?! – воскликнула Немезида, резко пригибаясь. – Тасанцы?! Бандиты?!
*Трррах!!* – повторилось нежданное событие. Одна из веточек сакуры разломилась и попала по лицу «Сякусона». «Фемида» опустила пистолет и вздохнула. Больше она не могла сдерживать своих слёз и разрыдалась во всю свою девичью силу, выпуская пустой «Каст» из руки, позволяя ему упасть о камни.
– Хн–ныыык…
*Трррах, трррах!!!* – раздалось сразу два выстрела подряд. Один принадлежал руке Арсеньева, а второй – стражу порядка, привлечённому неожиданным происшествием. Полицейский вместе с напарником как раз спешили в сторону Немезиды и Нёзе.
– Бежим! – воскликнула девица, успев схватить револьвер, и оба виновника скрылись в ближайших кустах. С одной стороны Ролледа протекала река, а с другой расположился край Великого Леса, куда они и направились.
Спустя несколько минут Немезида невольно нажмёт на курок и, услышав, что выстрела не происходит, нервно откроет барабан и убедится, что он пуст.
– Эхх… Спасибо тебе, чужак, – невольно вырвется из её уст, а Нёзе лишь обернётся и улыбнётся. Ведь он уже давно договорился с Арсеньевым…
– Эх вы, сякусоны мои… сякусоны, – вздохнув, пропоёт Алекс, собираясь в дорогу.
***
– Вот и всё, – самодовольно заключил Арсеньев (он же Мирлит), пряча полный револьвер в кармане (всё–таки такая «игрушка» могла пригодиться и впоследствии).
– Вот и закончена моя миссия. Мне кажется, дальнейшие события, повинуясь «эффекту бабочки», развернутся гораздо менее трагичным образом. Так что даже в этом захолустье я нашёл для себя работёнку. Не переиграли вы меня, чинуши люциферские!
«В отличие от Немезиды, отчёт мне писать некому. Я ведь ещё не успел вступить в банду «Дед Мороз». Придётся записать историю самому себе куда–нибудь в красивую книжечку. Схожу–ка я, пожалуй, в какой–нибудь магазинчик, пока ничего не забыл. Очень уж устал от этих шпионских игрищ».
Дорожки Ролледа ему больше не казались атрибутом деревенской отсталости. Он шёл, гордо выпрямив спину, подставляя щёки под атаки декабрьского ветра.
Вскоре за углом показалось маленькое здание с надписью над резным входом «Канцелярские товары».
– Привет, – поздоровался Алексиэль с юного вида светловолосой продавщицей за деревянной, стилизованной под старину, стойкой, – ты люцифенка?
– З…здравствуй, да, – продавщица улыбнулась. Ей было лет двадцать, как и всем остальным.
– Очень хорошо. Я, как видишь, тоже, – и он поправил свои белобрысые кудри. – У меня к тебе два дела: во–первых, я бы хотел толстую тетрадь, где можно писать, да писчие принадлежности, чем там в вашем веке пишут.
– Ох, у нас есть прекрасные записные книжки для купцов и шариковые ручки.
– Замечательно, – ответил Арсеньев, доставая из кармана несколько золотых монет, успешно утянутых из квартиры Немезиды. – А потом ты сводишь меня куда–нибудь отобедать. Очень уж кушать хочется!
***
Они сидели в маленькой таверне: Алексиэль наслаждался большим говяжьим стейком с горячей картошкой и овощной подливкой за кружкой пива, а Риза довольствовалась небольшим фруктовым салатом. Как девушка, она боялась поправиться.
– Как Рождество Мирлита планируешь отмечать? – задал вопрос Мирлит, заканчивая свою плотную трапезу.
– Да обычно. Соберусь с папой, мамой, дедушкой… бабушка уже успела отойти на Райский Двор, – Риза хрумкнула огурцом. – А потом мы будем запускать самодельные фейерверки. Мой отец – большой специалист в пирома… то есть пиротехнике.
– Это очень хорошо, – Мирлит потёр руки. – Но я вряд ли смогу присоединиться к вам. Мне пора по своим делам… в море–океан. Я же на самом деле – Рыба. Отдохну полгодика, потом выплыву, пожалуй, либо в Люцифениан, либо в Акейд. Там, думаю, найдётся побольше дел для такого героя, как я. Этот мир ещё узнает моё имя в полную силу! Сякусоны вы мои, сякусоны…
– Очень жаль – твоя компания была для меня весьма приятна. Но, раз надо, значит – надо, – Риза старалась не показывать своего удивления от слов собеседника.
Мирлит встал и потянулся, протягивая девушке очередную золотую монетку, что составляло её двухмесячный доход. А потом он произнёс свою легендарную фразу, составившую часть его образа, вошедшего в века:
– Йааа… найэээлсьааа… [я наелся], – после чего парень стал уменьшаться в размерах, пока не превратился в небольшую рыбёшку с усами и зубами. Между его плавниками снизу оказались цепкие ножки, на которых он доковылял до двери, выбравшись из вороха опавшей, как осенние листья, одежды. После чего расправил плавники (которые вдобавок служили крыльями) и плавно взмыл в воздух. А вслед за ним полетела записная книжка с двумя шариковыми ручками да небольшой револьвер…
Впереди протекала река Орго, огибавшая Роллед.