Похабники

Писали все игривые стишки,
Писал и я. Пишу их и поныне.
Прости, Создатель, старые грешки,
Ведь нет уже пацанчика в помине.

Великие писали на заре,
Дурачатся и в нонешнее время.
У нас теперь свобода на дворе,
И в Сеть ушло сегодняшнее племя.

Свои у всех манера, стиль и речь.
Пять слов – многообразия вершина.
И можно в похабень сонет облечь,
А может стать сонетом матерщина.

До классиков и нам недалеко,
Скабрезность их творилась упрощённо:
У Пушкина фривольно и легко,
У Лермонтова мрачно-извращённо.

Мы не коснёмся этой стороны,
От содомии многого не взыщешь.
И на вершине милой старины
Воззижден на века Лука Мудищев.

А что же наши – весь двадцатый век?
Там Алешковский, Волохов, Сорокин…
Прозаик – тоже смертный человек,
Ему не чужды ветреные строки.

Недавно это было. На виду.
Хотя и там отыщутся предтечи,
В другом уже семнадцатом году,
Где матерной достаточно картечи.

Афористичен Игорь Губерман,
А Глеб Горбовский лагерно-манерен.
Не лезет за словцом никто в карман.
И юмор этот временем проверен.

Но Киму Окуджава не чесал
На кучерявой фене автоматом.
Высоцкий песен матом не писал
И Розенбаум не лабает матом.

Однако был и Дудин Михаил
И был не хуже бардов Виктор Ардов,
Которому Мдивани подарил,
Пардон, на жопу пару бакенбардов.

Обогатив литературный фон,
Гуляют озорные ягодички.
И нам когда-то пел магнитофон
Баллады не по школьной методичке.

Что выложит напившийся в умат?
Словесный сор не с маковою сдобой.
Художественно выстроенный мат
Достоин хрестоматии особой.

Нет антидотов и других программ,
А есть одна бессмертная шарада:
От анекдотов и до эпиграмм,
От эпатажных пьёс до «Ленинграда».

И правда где, а где пустая ложь,
По этой микросхеме проверяешь:
И что на этом поприще найдёшь,
И что на этом поле потеряешь.

2020