Артюр Рэмбо Наказание Тартюфа

Подзуживая плоть на скорые утехи,
Под  мантией всё становясь нежней,
Не ожидая ни подвоха, ни  помехи,
Беззубым ртом не удержать слюней:

Однажды шёл молясь, - вдруг некий грубый малый,
Бенедиктинца  взяв рукою за ушко,
В обмане обвинил,  сутаны покрывало
Сорвал. И грешным тут же повело душком.

Проклятье! Плоть с душой раскрылись настежь чётко
Грехи перебирая,  затрещали чётки.
Тартюфа бросило в слезах и в жар и в лёд,

Он исповедался со стоном. Ну а тот
Забрал одни лишь брыжи, но сей жест помог
Тартюфа обнажить от головы до ног!





Tisonnant, tisonnant son coeur amoureux sous
Sa chaste robe noire, heureux, la main gant;e,
Un jour qu'il s'en allait, effroyablement doux,
Jaune, bavant la foi de sa bouche ;dent;e,

Un jour qu'il s'en allait, " Oremus ", - un M;chant
Le prit rudement par son oreille beno;te
Et lui jeta des mots affreux, en arrachant
Sa chaste robe noire autour de sa peau moite !

Ch;timent !... Ses habits ;taient d;boutonn;s,
Et le long chapelet des p;ch;s pardonn;s
S';grenant dans son coeur, Saint Tartufe ;tait p;le !...

Donc, il se confessait, priait, avec un r;le !
L'homme se contenta d'emporter ses rabats...
- Peuh ! Tartufe ;tait nu du haut jusques en bas !