в западне тумана

я нищал в этих чертогах. безумие, на кайме свирепого дыхания, становилось безмолвием моего тлена, ответвлением сердца, формой забвения. горные ручьи угасли в надвигающемся безветрии, колодец уронил безмолвный плач и сумрак окутал светозарного юношу. вот он, у зеркала, одинокий, заглядывающий в свою сущность. у зеркала он, у нивы прелестной, навевающей все дорогое в сердце. знамя рупор его, космы шаг его отточенный, в миге он плескается, как в ретивой волне. любовник наслаждения у его двери, серый лес в его обители. сквозь розы выглядывает тьма, еле взирая за прелестью тишины. мирно она покоится, переполняясь вихрями одиночества, и стержень зла, острый,как бритва, возлежит средь братьев своих пиршествующих, и зефир гнется под умыслом сна, и рога казнят надвигающуюся катастрофу, завлекая ищущего в молчание волн, в бег источающих равнин. ревностно двигаются руки, резво воздвигая предел желания, и ветряные мельницы сизо прядут, лилию прядут на пути ожидания. из памяти - лес воочию предстает, завихряясь в резком плаче, и гордость над руками, пленяя восторг, исходит на нет. молча, восходит росток света, молча, стихает искристая вязь ветра. в лужах - тополя созидания, рыжие скоморохи в шарфах из пыли. дети рождаются на свет - на этот одинокий свет, причиняя ущерб широким пашням, почивая в плесени и в угрях над руинами пиршества. гнет искривляет пение стволов, ветви дрожат пурпурным злодеянием, притаившимся в глубине проповеди. чернь снимает ставни, соединяет мечи и идет в вехи, в плахи идет, и реющие осины никнут к земле, и площади ликуют в красках заката, в красках осенней крови. серый купол движет моими словами - в них я упал, как в яму возникновения. серое и алое у губ, тошнота подходит к застенкам начинаний. вхожу я в чертоги темные, снимаю покровы с сердец, становясь краше в этих красках. хлябь ночная под пятой, и в шиповнике чахнет сила мысли, сила, пробирающая спазмом до самых костей. топи молкнут под веянием, и лето свищет в песнях полотен, в казематах равнин. в синюю гурьбу опускаюсь я - молодой, сильный, крепкий над станом бури. седым тряпьем занавешивает погода, велик в этом состязании покров сердец, и липы угорают в западне тумана, протискиваясь сквозь тягучую лощину поводыря.