Лида

Вечерело. Огни суетливого города зажигались крошечными звездочками то тут, то там. Большие монолитные дома, похожие на корабли, плывущие между зеленых островов спальных районов, сияли на фоне сумеречного неба. Другие дома, покрытые черепичной чешуёй, дававшие приют в рабочее время офисным демонам и госАДминслужащим, наоборот темнели, будто из них вышла душа.

Лида опасалась нежилых домов. В них не было духа семьи. Люди бродили по ним, преследуя корыстные цели, надевая разные маски. А вот многоэтажки — естественны и дружелюбны, как мирно дремлющие киты.

Девушка сидела в ветвях раскидистого дуба и размышляла о своей жизни. Ей было всего семнадцать лет, но в глазах, казалось, отражалась вся мудрость мира. И когда она о чем-то думала, лицо становилось полностью отрешенным, осветляясь “улыбкой Будды”.

Лидочка застыла среди веток, и со стороны ее даже можно было спутать с большой серой кошкой, хотя девушка не любила хищных животных. Смотрела на облака, среди которых мирно проплывали стайки разноцветных рыбок. Покинув леса, они переселились в город. Интересно, скучают ли мальки по своим семьям?

Семья Лиды исчезла всего пару лет назад. Так бывает. Выходишь из дома, кружишься по разным делам, а потом возвращаешься, а там — никого. Просто вдруг все пропало. Перепуталось. И дома тоже нет. Квартира и стены есть, а мир внутри рухнул. Осталась только тётя. Но девушка даже не уверена, что она родная. Может просто подкинули?

Кстати. Лида ловко спрыгнула с дуба и оглянулась. Надо зайти к тете в поликлинику. Та говорила, что нужна какая-то помощь. Кристина была не по нраву девушке. Но все же сейчас — это единственная знакомая душа во всем диком мире.

Рыбы прятались под крыши домов, готовясь ко сну, в кустах стрекотали сверчки, петунии закрывали бутоны. Лида скользила по улице, рассматривая вечерние пейзажи, а потом спустилась в подземный переход. Под ногами задрожала земля, когда электричка сорвалась на крик. Девушка ощущала себя рыбой в потоке людей. В час пик толпа сбивалась так плотно, что двигаться против течения невозможно. Ты — лишь маленькая килька в огромном косяке. Лида любила метро. Еще там стоял киоск зоотоваров. Она могла часами рассматривать витрины с кроликами, аквариумами, флористические композиции. Но сейчас время поджимало.

Лида вышла на поверхность и, поблуждав среди химер мегаполиса, нашла наконец тяжелую железную дверь поликлиники. Внутри здание болезненно пульсировало. Всё казалось грязным, старым, страдающим. Люди, сидевшие на лавках у кабинетов, тревожно осматривались, кашляли, заглядывали в глаза. Девушка опустила голову, стараясь не считывать чужую энергетику. Комната Кристины располагалась в дальнем углу строения.

— Где тебя черти носят? — тете редко случалось бывать в добром расположении духа. — Я же говорила, что в семь придет невропатолог осмотреть тебя. Ну что ты молчишь? У тебя есть десять минут, чтобы вымыть пол, закрываемся скоро.

Тёмно-красный линолеум маслянисто блестел, и когда на него попадала вода, Лиде казалось, что это кровь. Управившись, девушка присела на кушетку, погружаясь в привычные мысли о рыбах. В кабинет вошла толстая женщина в белом халате. Лиде даже подумала, что это сестра-близнец Кристины.

— Жалобы есть?

Лида покачала головой. Странная улыбка незнакомки казалась фальшивой.

— Головные боли, головокружения?

Они что-то нехорошее задумали. Девушка все считывала, но это не сильно ее волновало. Ей устроили допрос, а Лида размышляла о другом. За спиной невропатолога в окне заново родился серпик молодого месяца. Каково это рождаться и умирать каждый месяц? Об этом знает лишь луна, поэтому повелевает океанами. Похожая на глаз древней рыбы, она ведает обо всем еще с самого рождения земли. Она все видела. И понять ее можно только без слов.

— Оглохла? Бедная девочка. И часто у нее так?

— Да уж чаще, чем хотелось бы.

— Ну, тут все понятно. Сейчас выпишу направление. Пусть собирает вещи и приходит.

— А уже все собрано. Её рюкзак под столом.

Невропатолог сгребла бумаги со стола и вышла. Тётя деловито обернулась к девушке и затараторила:

— Лида! Лида, ты слышала? У тебя теперь новый дом. Собирай свои монатки и переезжай. Можешь брать и ехать прямо сейчас. Адрес в направлении. В своей квартире ты больше не живешь.

Лида рассматривала лужи крови на багровом линолеуме. Не сон ли это? Все прозвучавшие здесь слова — просто мухи в паутине лжи. У нее давно не было места, которое можно назвать домом. Жизнь — просто река, и человек должен уметь плыть по течению. Лишь бы не оставаться на месте.

— Когда останавливаешься — тонешь, — Лида посмотрела Кристине в глаза своим затуманенным взглядом.

— Понятно. Сумки свои не забудь. Адрес тут на бумажке. Деньги на метро у тебя в кармане, — бубнила тётка, выставляя племянницу за дверь. — Проходите Семен Дмитриевич, ваши анализы уже готовы.

Лида предвкушала путешествие. Ведь каждое событие — это приключение. Она не запоминала объекты на улицах, ориентировалась по ощущениям, поэтому каждая дорога всегда казалась новой. Как во сне, вроде бы привычное место, а вроде бы нет. Постояв рядом с витриной зоомагазина, полюбовавшись переливами чешуек ярких гуппи и меченосцев, девушка побрела по адресу. Путь прошел без особых происшествий.

Этот дом был огромным — весёлая живая многоэтажка, похожая на цветок. Какие-то этажи окрашены в желтый, другие — в оранжевый. Лида сразу поняла, что они подружатся с этим местом. Внутри — чисто, белый кафель под ногами, стены тоже белые — уютно. Это её новый дом? Здесь не пахнет старостью. Люди много двигаются, разговаривают, шутят, смотрят на мир снисходительно, как в детстве. Некоторые смотрят оценивающе. Есть персонал, который приходит и уходит. А есть жильцы — они все очень разные, кто-то гнется под тяжестью мыслей, кому-то светит солнце, и он улыбается. Интересно. Можно просто сидеть в приемной целый день, разглядывая людей, и не заскучать. Может быть, здесь ее поймут?

— Вы откуда? — Лиду остановила в коридоре приятного вида медсестра (потому что в белом).

— Я теперь тут живу. Здесь так уютно — как в аквариуме. Вот направление.

Медсестра улыбнулась и ответила:

— Проходи тогда, мы сейчас тебя пропишем. Пока располагайся в палате номер четыре. Это теперь твоя комната.