Возвращение. Рассказ. Ч. 2

   
 Воздух стал ещё жарче, даже густая крона старой яблони уже не спасала,
 и девушка вернулась в дом. Раздался телефонный звонок, домашний, пронеслось
 в голове у Диноры, папа, наверное, она знала, как он не терпел мобильную связь.
 – Доченька, здравствуй, как у вас там? Всё хорошо?
 – Да, папочка, всё хорошо, поздоровавшись ответила Динора. Когда ты вернёшься?
 – Скоро, доченька, из Токио в Шарджу прилетели, а оттуда в Душанбе, я и сам
 очень соскучился, как бабушка, мама где?
 – Здесь, вот я ей трубку передаю, а с бабушкой всё хорошо будет, только ты
 быстрей приезжай, мы с ней ждём тебя очень!

 Ниссо, разговаривая с мужем вернулась к себе в комнату.
 – Мама без изменений, я наняла сиделку, лечение и уход хорошее, но результата
 нет, не хочу расстраивать, конечно, но ты должен быть готов и, наверное,
 сестёр оповестить не мешало бы, – поприветствовав мужа, выпалила Ниссо.
 – Ладно, приеду, посмотрим, – выслушав жену ответил Шафкат.
  До вылета самолёта оставалось несколько часов. От предложенной экскурсии по
 Дубаи отказался. Зашёл в кафе-бар, заказал себе кофе и сел в уютное кресло.
 Мысли о матери не отпускали. Вспоминал о ней с большой теплотой. Только сейчас
 во время длительного расставания с матерью он осознал, что пришлось пережить
 ей, оставшись вдовой в двадцать восемь лет с тремя детьми на руках.
 Не зная отдыха работала в институте, брала переводы на дом, занималась
 репетиторством, всё во имя своих детей.
 Как я раньше не задумывался над этим, задал он себе вопрос, и не смог на него
 ответить. Воспоминания уводили его всё дальше и дальше. Как же маме удавалось
 создать нам столько комфорта, ведь мы никогда не испытывали ни в чём нужды
 или недостатка, учились в самой лучшей школе, в престижных ВУЗах. Всех нас
 устроила, определила, обе сестры замужем, живут и работают заграницей,
 ей бы жить, да жить сейчас, и вдруг эта болезнь.

 Шафкат тяжело вздохнул. Слова жены не выходили из головы, что не могло не
 отразиться на его настроении, ему нестерпимо захотелось увидеть мать.
 До посадки остался час, он вышел из кафе-бара и медленно пошёл в направлении
 зоны вылета.
 В два часа ночи самолёт совершил посадку в Душанбе. Наконец-то, долетели с
 облегчением вздохнул Шафкат. Через час он переступил порог своего дома, с
 волнением ожидая самого худшего. Но в доме было спокойно, заключив в объятия
 жену и дочь он сразу же спросил о матери, порываясь зайти к ней.
 Попытки Ниссо остановить мужа не возымели действия, Шафкат приоткрыл дверь
 и осторожно зашёл в комнату. При слабом свете ночника он всмотрелся
 в дорогое сердцу лицо, вслушиваясь в тихое дыхание матери. Постояв так
 несколько минут, сын, смахнув слезу, поцеловал мать в руку и вышел.

 Рано утром Шафката вызвали на работу, несмотря на субботний день.
 Перед уходом он заглянул к матери, она ещё спала. В дверях столкнулся с
 миловидной женщиной, сиделка догадался он, поздоровавшись вышел из дома.
 Надо будет подготовить муаллиму, чтобы сообщить новость о приезде сына,
 решила Зумрад, а то разволнуется на радостях.
 Ниссо, недовольная разговором с мужем, делилась со своей матерью последними
 новостями: – представляешь мама, он видите ли не верит, что нет никакой надежды
 её поднять, обозвал меня паникёршей и кликушей. И сестёр не хочет звать.
 Разве не обидно? Ему-то хорошо, вон не успел приехать, уже на работе, а я всё
 должна сама выгребать! Пусть приезжают дочери и следят за своей матерью до её
 последнего вздоха, – распалялась Ниссо, – а я в служанки не нанималась.
 Выговорившись, она пригласила родителей на ужин, – ладно, мам до вечера,
 думала в обед посидим, готовилась, но судя по всему Шафкат весь день на работе
 проваландается, так что жду вас.

 Вопреки опасениям Зумрад, Рохат Рахматовна спокойно восприняла весть о приезде
 сына, поначалу ничем не проявив своё волнение. День прошёл спокойно, но к вечеру
 у неё внезапно поднялось давление. Приняв лекарство, женщина заснула
 так и не дождавшись сына.
 Зумрад стояла у окна любуясь вечерним закатом, было ещё светло, поэтому ночник
 не включался. Скоро я покину муаллиму и вернусь к себе, грустно подумала она.
 Оглядев комнату, мысленно прощалась со ставшей привычной обстановкой в комнате,
 любимым цветком хозяйки, который налился бутонами. Гибискус вспомнила она
 название цветка или китайская роза, очень чувствительное растение, по рассказам
 муаллимы.
 – Как заболела, перестала с ним общаться, – говорила Рохат Рахматовна, – он и
 захирел, а вот теперь подхожу к нему, поливаю, он узнал меня, ожил, скоро
 зацветёт, вот увидишь, – улыбалась она.

 Ужин был накрыт на славу, Ниссо с дочерью постарались. Пришли родные Ниссо,
 в ожидании Шафката они сочувственно обсуждали состояние здоровья его матери.
 Шафкат, вернувшись с работы сразу же зашёл в комнату к матери, жена зашла
 следом, она молчала, но вид её красноречиво указывал на безнадёжность
 положения больной. Проведав мать, расстроенный он присоединился к гостям.
 На следующее утро Зумрад, несмотря на выходной пришла рано по просьбе Рохат
 Рахматовны. Дверь открыла Динора, поливавшая двор и растения в саду.
 Пахнуло утренней свежестью. Заметив удивление в глазах Зумрад, девушка с улыбкой
 ответила на приветствие и со знанием дела сообщила, что летом полив должен быть
 с утра, до восхода солнца, а вечером на закате, чтобы не было ожога у листвы и
 корней.
 – Так бабулечка поливала, – заключила Динора с теплотой в голосе.
 Теплота в словах девушки передалась Зумрад, славная, очень славная внучка у
 муаллимы, подумалось ей.

 Зайдя в комнату, и невольно ахнув от представившейся взору картины. застыла на
 месте. Перед ней красовались распустившиеся бутоны гибискуса, необычного нежно
 розового цвета. Зацвело не менее десятка цветов. Залюбовавшись удивительной
 красотой цветка, Зумрад взглянула на Рохат Рахматовну.
 Женщина молча улыбалась, получая явное удовольствие от восторженного взгляда
 медсестры.
 – Ну, что я тебе говорила? Видишь какой у меня красавец растёт? Он чувствует моё
 состояние здоровья, раз расцвёл, значит у меня всё хорошо, – с удовлетворением
 отметила она. Давай быстрей проведём все процедуры и встретим моего сына.
 
 Через полчаса Рохат Рахматовна была приведена в полный порядок, причёсана и
 одета в свежее платье. В открытое окно вливался прохладный чистый воздух утра.
 – Кто-то поливал двор? – спросила она, – чувствуется запах свеже-политых
 растений.
 – Да, Ваша внучка. Прекрасная девушка, – воскликнула Зумрад – добрая,
 воспитанная, сердечная. Пусть ей встретится хороший парень, от души желаю!
 – Да будет так, моя дорогая, пусть Аллах услышит твои слова!
 Разговор на повышенных тонах остановил женщину на полу слове.
 – Я не буду вызывать сестёр, Ниссо, что ты себе вбила в голову? Я разговаривал
 с доктором, он сообщил, что мама восстановится, нужно время и уход.
 – И что, они не увидятся с ней прижизненно, ты решил приглашать их, когда всё
 будет кончено? – не унималась Ниссо, – этот момент может наступить в любую
 минуту, неужели так трудно понять! Она уже полгода недвижима и не подаёт
 никаких признаков жизни, на что тут надеяться?!

 Споря друг с другом супруги зашли в комнату и остолбенели. Перед ними на кровати
 сидела Рохат Рахматовна, взгляд её был ясен и чуть насмешлив.
 – Мама! – вскричали они оба, не сговариваясь и не веря своим глазам.
 Шафкат кинулся к матери, уткнувшись ей в колени, тут же ощутив, как в детстве
 тёплые, ласковые материнские руки. Ниссо стояла, как вкопанная, не зная, что
 сказать, нервно кусая губы, она лихорадочно продумывала пути выхода из нелепой
 ситуации.
 – Встань сынок и мне помоги встать, дай я тебя наконец-то обниму, сколько об
 этом мечтала!
 Когда первые мгновения радости улеглись, свекровь посмотрела на всё ещё стоящую
 в полном безмолвии сноху, и переведя взгляд на Зумрад попросила её позвать
 Динору. Девушка влетела в комнату, прижавшись к любимой бабушке затараторила: –
 я же говорила, я же говорила, бабулечка поднимется, а ты не верила, – обратилась
 Динора к матери.

 Ниссо покраснела до корней волос от стыда, не смея поднять на свекровь глаза,
 она вспомнила о своих высказываниях в её адрес, на душе стало скверно. Наконец,
 подойдя ближе она, потупившись тихо произнесла: –  я очень рада, мама, с
 возвращением!
 –  А я не могла иначе, слишком много незавершённых дел осталось, дочка.
 Вот благодаря правильно назначенному лечению врача и терпению Зумрад, я и
 поднялась. Знаешь, сынок, хочу отблагодарить её, подай-ка мне шкатулку, и
 никаких возражений, моя дорогая, – заметив протестующий жест медсестры,
 заключила Рохат Рахматовна. В ту же минуту браслет оказался на руке,
 вспыхнувшей от смущения Зумрад.

  Слова свекрови задели Ниссо, нахмурившись она зло взглянула на медсестру.
 Вот как – значит она выходила, а я получается ни при чём, а кто её нанял, кто
 расходы оплачивал, ярость кипела в ней, да, как эта тихушница посмела скрывать
 от меня результаты лечения, ну я это так не оставлю, мысли одна за другой
 проносились в её голове.
 Ниссо настолько была поглощена собой, что не  услышала вопроса мужа.               
 – Что с тобой, Ниссо? – Шафкат коснулся её плеча, – я спрашиваю завтрак готов?
 – Да, да, конечно, – рассеянно ответила она, поспешив на кухню.
 – А теперь взглянем на моего красавца, – осторожно направилась к окну мать,
 указав на гибискус.
 В сопровождении сына и внучки она подошла к любимому растению – видите, как
 расцвёл мой цветок, он тоже приветствует моё возвращение!
 Любуясь пышным цветением, она вдруг будто что-то вспомнив попросила, – сынок,
 вызови сестёр, рада буду с дочками повидаться.
 У Шафката отлегло от сердца, слава Богу, ликовал он, сегодня же созвонюсь с
 сёстрами, обрадую.
               
 Зумрад восхищённым взглядом проводила Рохат Рахматовну, а моя миссия теперь
 выполнена, с грустью вздохнула она, мысленно удивившись тому, с какой быстротой
 пролетел прошедший месяц. Всё что планировала муаллима за это время сделать
 успела и на ноги поднялась, и с нотариусом вопросы решила. С улыбкой вспомнила
 Зумрад её довольное лицо и слова, сказанные после ухода нотариуса: – «Ну,
 всё,завещание готово, теперь я спокойна. Хуже нет, когда дети после ухода
 родителей ссорятся между собой по поводу наследства, такие ситуации необходимо
 вовремя пресекать».

 Неожиданно в комнату вошла Ниссо и закрыв за собой дверь прошипела: – ты что из
 себя возомнила, как посмела играть здесь двойную игру, – её всю трясло от
 бешенства, – свекровь решила выставить меня перед мужем полной идиоткой,
 а ты с готовностью подыграла, устроили тут тайны мадридского двора.
 Не давая Зумрад рта раскрыть в ответ, она продолжила – запомни, я тебя оставлю
 без работы,интригантка, с жёлтым билетом уйдёшь отсюда, и оплаты не дождёшься,
 хватит с тебя и подарка, выразительно кивнув на её руку. И чем быстрее ты отсюда
 уберёшься, тем лучше, поняла? Вывалив всю скопившуюся досаду и злость, она
 вышла.
 Потрясённая услышанным Зумрад расплакалась, ну вот, дождалась корила она себя,
 надо было убедить муаллиму раньше сообщить о выздоровлении, теперь столько
 неприятностей и стала собирать медицинские принадлежности.

 Заметив разъярённое лицо снохи, вышедшей их комнаты, Рохат Рахматовна догадалась
 о причине перемены её настроения, но виду не подала. Она продолжила за чаем
 разговор с сыном и внучкой, Ниссо подсела к ним, порываясь сказать о
 необходимости, по её мнению, ухода Зумрад, но все были заняты рассказом Шафката
 о поездке, и она оставила попытки обратить на себя внимание.
 – Ты, наверное, удивлена моим таинственным выздоровлением, Ниссо?
 Неожиданный вопрос свекрови застал сноху врасплох, она не нашлась что ответить.
 – Не обессудь, не могла иначе, но мы к этому разговору вернёмся позже, – в
 суровом взгляде свекрови промелькнули и тут же погасли насмешливые искорки, и
 добавила тоном, не терпящим возражение – Зумрад мне ещё нужна.
 Ниссо опустила глаза, не решившись возразить.
 Судя по тону свекрови Ниссо почувствовала её скрытую обиду к ней, конечно, я
 ведь чего только при ней не наговорила, дура, а она значит всё слышала, стыд
 какой, как я могла так неосмотрительно себя вести, мысли пылающими стрелами
 проносились в её голове, теперь скандала не миновать, недаром говорят: «язык
 мой – враг мой». Почувствовав резкую головную боль, она вышла.

 К середине августа ожидался приезд дочерей со своими семьями, мать не могла
 нарадоваться предстоящему событию. К этому времени она уже самостоятельно
 выходила во двор, опираясь на трость и настолько окрепла, что вернулась к
 репетиторству, вопреки возражению сына.
 – Ведь дело не в деньгах, сынок, скучно, знаешь ли день деньской
 ничегонеделаньем заниматься – убеждала она Шафката.
 Наконец долгожданные гости прибыли. Старшая Зарина приехала из Риги с мужем
 Айрисом, а младшая Сабрина с шестилетней дочкой Эльгизой, из Стамбула.
 Радости матери не было предела.
 – Вот наш сад, Айрис, про который я тебе все уши прожужжала, мамины розы, вот
 они, какой аромат стоит, чувствуешь! Зарина с восторгом прохаживаясь по
 дорожкам, любовалась каждым цветком. Айрис сдержанно улыбался.
 – А здесь под яблоней было наше самое любимое место – присоединилась к
 воспоминаниям Сабрина, – помнишь недозрелые яблоки с солью, сколько мы их
 перегрызли, а потом за животы хватались! Сестры рассмеялись.

 Дом наполнился праздничной суетой. Шавкат, как и подобает гостеприимному
 хозяину, по случаю приезда дорогих гостей, порезал барашка, оказав им тем самым
 особую честь, вывозил их на природу.
 Величие гор поразило Айриса, он без конца фотографировал, любуясь неповторимой
 девственностью горного пейзажа. Динора с Эльгизой привязались друг к другу и не
 расставались ни на минуту.               
 Рохат Рахматовна была на пике счастья, вся семья в сборе. Дочери, готовили
 вкусности, помогая Ниссо. Словно, компенсируя своё долгое отсутствие, большей
 частью находились с матерью, рассказывали о своей жизни, делились планами,
 наперебой вспоминали детство. Две недели проскочили, как один день, приближалось
 время расставания.
               
 Как-то собрав всех мать сказала: – в период болезни у меня было достаточно
 времени чтобы многое обдумать, пересмотреть в своей жизни, как ни странно,
 сознание подоспело пораньше, чем восстановление физического состояния. Но мне
 хотелось в более спокойной обстановке победить свою немощь, без излишней суеты
 и шумихи, пришлось даже пойти на хитрость, – в глазах её промелькнули лукавые
 смешинки, – поэтому медсестра по моей просьбе попридержала новость о моём
 частичном восстановлении.
 Ну всё, сейчас начнёт клеймить меня, подумала Ниссо, нервно закусив губу, на
 сердце у неё похолодело в ожидании неминуемого скандала. Она помнила об
 обещанном свекровью разговоре месячной давности и каждую минуту со страхом ждала
 его начала. Вот и подгадала момент, затаив дыхание, напряглась Ниссо, но к
 удивлению, не услышала ни одного слова упрёка в свой адрес.
 
 – Теперь о главном, дети мои, – о завещании. Оно составлено и оформлено
 нотариусом по всей форме закона. Я в здравом рассудке, как видите, и
 распорядилась наследством по собственному усмотрению. В нужный момент оно будет
 оглашено. Мне бы очень не хотелось, чтобы после меня между вами когда-нибудь
 возникали споры и по этому поводу, в частности. Я надеюсь, Шафкатджон, что ты,
 как старший всегда сумеешь поддержать родных и мудрым советом, и добрым
 отношением.               
 – Мам,– с улыбкой обратился Шафкат,– Вы кое-что подзабыли.
 – Что, сынок? – с недоумением спросила мать.            
 – Вы напрочь лишили своих детей тяге к меркантильности, правда, сестрёнки или я
 ошибся?
 – Чистая правда, абсолютно верно – смеясь, поддержали сёстры.
 – А какой Вы оказывается у нас мастер сюрпризов, – обнял мать Шафкат, – мало
 того, что выздоровела по секрету, так ещё умудрилась и завещание соорудить,
 предусмотрительная Вы наша! Да, разве так важно наследство?! Важнее Вашего
 здоровья ничего для нас нет!
 – Да, мамочка, брат прав,– поддержала Шафката Зарина.
 Сабрина, смахнув слезу молча прижалась к матери,– вот так бы и не отпускала Вас
 никогда, родная мамулечка.
 –Теперь будем знать Вашу секретную тактику, и Вам нас больше не обхитрить,
 мы теперь тоже умные, – пошутил Шафкат.
 Все рассмеялись. Ниссо, выйдя на кухню расплакалась.

 Через несколько дней гости разъехались. Ниссо ходила, как в воду
 опущенная, её мучили угрызения совести, видя какой теплотой и неподдельной
 любовью дети окружили мать, их реакцию на завещание, она поняла всю
 беспочвенность и нелепость собственных суждений, отчего становилось ещё горше.
 Наконец, улучшив момент Ниссо  зашла к свекрови, застав её около окна,она
 поливала свой роскошно цветущий гибискус.
 Невольно заглядевшись на цветок, долго не могла начать разговор, наконец,
 решившись сказала: – мама, я хочу попросить у Вас прощения и поблагодарить за
 преподнесённый урок. Я была не права, вела себя, как взбалмошная истеричка, а Вы
 никому ничего не сказали, если можете простите меня. Ниссо расплакалась,– мне
 очень стыдно, поверьте, даже страшно подумать, что Вы испытывали от моих слов, и
 перед Зумрад стыдно, столько всего наговорила ей… Спасибо, что не опозорили
 перед всеми, Шафкат бы меня никогда не простил.

  Свекровь слушала, не перебивая, затем с улыбкой ответила: – о, я прочувствовала
 весь спектр отрицательных эмоций, но именно злость стала движущей силой. Мне так
 хотелось отчитать тебя хорошенько в ответ, даже представлялись сцены скандала,
 твоё зарёванное лицо, однако для этого нужно было подняться, к чему я начала
 стремиться со всех сил. Стало быть, не услышь я твои обидные слова в свой адрес,
 не появилась бы тяга к выздоровлению. Так что зла я на тебя давно не держу.
 Но не будем больше об этом, жизнь не для того дана. А у нас с тобой, дочка
 столько ещё дел впереди! Я ведь всё ещё жду обещанного внука!


Январь 2021 г.
Душанбе