лепечущий тростник

я писал. в млечном пути я был близок к ангелам, к их лепечущему тростнику, к их перевитым плющом ногам. на грани зари я воскресал в очах полдня, трепет проходил меня насквозь, одновременно сохраняя меня и преобразуя. застал я в плаче свое великолепное сердце, легкими перстами я искал его во тьме, пытаясь найти упавшую слезу, доискаться горести или отчаяния на побелевшем челе. чело горело созвездием ориона. в него, как в вековечную стужу, окунался безбожный океан, ми волос мой тихо тлел в закатных лучах. я еще вернусь в это зияние, я приду, засыпая пеплом кровоточащую рану запада. я еще возгорюсь дивным плачем и раскаянием, и душа моя на вертеле затрепещет, и воссияет, превозмогая начатое, и заканчивая незавершенное. сияние отвлекало солнце, оно больше хотело греть, чем озарять истинностью наитий. в нутре его зрел плод, великий плод мировых пещер. я запинался, пытаясь дорыться до обрывистых его слов и знаков, и блеклая память медленно входила мне в уста. я пасся у дороги, жуя ковыль и подорожник, и сердце молнией восстало в кровавом пепле моих слез. я окунулся в бесплотное и остался там, думая лишь о бесконечности странствий по мирам, полным ласки и уюта.  залы, полные пламени, внимали моим раскосым взглядам, и я твердил, потрясаясь - зияющее солнце заката, претворись со мной в слепоту и правоту падших, сойди со своего бурного пути, урони тот платок, который я подберу в своем последнем отчаянии. солнце, ты безумно далеко в этих ответвлениях скал и зыбей, твоя пророческая нега дика на востоке, ты трепещешь, пытаясь зачеркнуть себя в неистовом пении. глыбы идут за тобой, за тобой маршируют одинокие ветры. восстань, подобно праху снега, подобно одиноким звездам,подобно взору моей любимой, восстань и проговори ворох безумия, что щекочет пяту скачущих льдин. в имени твоем твое предназначение, в пламени твоем - всесожжение одиноких, предначертанных для великого повиновения. скалы забывают тебя в твоей величине, ты ближе чем всегда, ближе чем теперь, ближе чем никогда. войди и сотряси свое эхо, прокричи мужеской властью, прошелести порохом шепота, прохрипи рупором горных раскатов.