VI. 4. Четыре опавших листа

I.

Каждая ягода вишни,
Упав, не вернётся назад, -
Она будет там уже лишней.

Ты смотришь мне прямо в глаза,
Но в них - вековое затишье.
Мне есть что тебе рассказать:

Как Бог восхищается мышью,
Как муха жужжит на Луну,
Как мир вдруг становится лишним.

Как мы вдруг уходим ко дну,
Как нас возвращают на берег,
Как в тысячах видеть одну.

Как в пустыни видится терем,
Как выткать корону из кожи,
Как быть тем, кто больше не верит.

О том, как влюбиться, я тоже.
Я мог бы. Тебе рассказать.
Но лучше учи закон Божий.

II.

Кусок свежевыжатой плоти
Висит на ветвистых кустах -
Цветёт, как апрельские розы,
И так же, как розы, пуста.

Я сам вырвал из густосердья
Одним данковитым рывком
Плетёную плотью, как сетью,
Грибницу забытых грехов;
Повесил на старый шиповник,
Чтоб видело солнце моё,
Как, некогда страсти виновник
Сейчас позабыл бытиё.

Внутри пустота необъятна,
Неведомы бездны края.
Сердца унесло безвозвратно,
Но тлеет в глубинах маяк.

III.

Безлунная ночь в белом поле.
Январь заунывно рычит.
Старик-снегопад недоволен,
Гудит гулко, глухо урчит.

Ласкаются белые оспинки
И скалится чёрная плоть.
Снежинки кружатся, как бусинки,
Упавшие Богу на грудь.

Сгущается стук одиночества,
И пар превращается в лёд.
Забытое имя и отчество.
Тебя здесь никто не найдёт.

Вокруг - пустота безраздельная.
Вокруг - сотни, тысячи лет.
Внизу снег послужит постелью нам.
Вверху никого уже нет.

IV.

Налились ядовитые лилии,
Хризантемы системы зажглись.
Небеса телеса свои вылили,
Обнажив опылённую высь.

Бирюзовой была, вдруг - берёзовым
Заслезилась лозина зари,
И в лощине, мощённой утёсами,
Вновь парит буйный ветер-старик.

Перегрузка упущенных образов.
По аллее извилистых ив
Смысл с ритмикой тащатся порознь.
Между ними ты всё ещё жив.