Колёса
30-го декабря, после обеда они с женой ходили в лес по ёлку. Ходили, смотрели, примерялись, восхищались, но срубить так и не сподобились – больно жалостливые оба – сердечки до слёз умилялись красотою этих ёлочных детишек. Нарезали лапника – и на том спасибо.
31-го утром приехал младший брат Анатолий с семейством. Мужчины сразу взялись за баню, женщины погрузились в стряпню, дети пошли на речку – расчищать снег под каток.
Натаскали воды, дров, зарядили топку, Анатолий чиркнул спичкой, береста занялась, печь загудела. Можно перевести дух, побеседовать.
- Всё хочу спросить тебя, Игоряша…
- Спрашивай.
- Вот ты много старше меня…
- Почти на десять лет.
- Да… но как так получилось, что ни лысины, ни живота солидного не нажил?
- Да ты тоже вроде не совсем лысый…
- Да, я не лысый, я плешивый… а у тебя вон шевелюра, можно сказать, первозданная…
- Ну, это просто объясняется: ты в отца, я в мать…
- Логично. – нехотя согласился Куренёв младший. – А по второму вопросу что скажешь?
- Тут ещё проще: во-первых, я нервный… холерик, как говорят психологи…
- Ты нервный? Да тебя ломом не прошибёшь! Вот я нервный так нервный… от нервов и жру, как боров, всё подряд… ладно, проехали… что во-вторых?
- Во-вторых, история была… ещё до твоего рождения… было мне тогда лет восемь… да, во второй класс ходил… Пошли мы как-то с пацанами на речку рыбу ловить… ну, половили, половили, толком ничего не поймали, сидим думаем, чем дальше заняться… А не пойти ли нам на пляж? – говорит Колька Волков… пошли… приходим на пляж, а там народу, что огурцов в бочке… разделись, нырнули, поплавали, поплескались, выходим на песок, греемся, а рядом, так вот чуть в стороне, возле кустов, большие пацаны сидят с девахами… пацаны в карты режутся, девахи ротозейничают да хихикают во все стороны… А я на тот момент невзрачный был такой, рахитичный, стою глазею, зачем-то, на них… вдруг слышим нас зовут: эй, мелюзга, подь сюды! – это брат Лёшки Гришакова… задиристый такой был, драчливый… Эй, Курень! – обращается он ко мне. – А чо это у тебя такой животяра, беременный что ль?.. все: гы-гы-гы, особенно девки… я чуть сознание не потерял…
- Представляю – против силы не попрёшь…
- Да… стою, молчу… не бойся, говорит, ближе подойди… подхожу, а он как даст мне кулаков в живот – ещё раз увижу с таким пузом, получишь с ноги… я, естественно, животик втянул, так до сих пор и хожу…
- Получается он благодетель твой…
- Можно и так сказать… Надо подбросить и заслонку прикрыть.
Подбросили, прикрыли.
- Слушай, веники замочить забыли!
- Точно.
Игорь Фёдорович слазил на чердак, достал пару берёзовых веников, замочил в холодной воде. Говорит.
- Я тут новый способ в интернете обнаружил.
- Какой?
- Оказывается можно не заливать веники кипятком…
- Как это?
- Просто: берёшь обычный чёрный пакет для мусора, кладёшь туда мокрые веники из ведра, и в парную на полчасика…
- Ловко…
- Однако, и я спрошу тебя, Толяныч…
- Спрашивай, с удовольствием удовлетворю твой интерес.
- Помнишь, у тебя «Волга» была?
- Ну, была, и что?
- Что-то там с колёсами у тебя приключилось… мать приезжала, рассказывала, но я толком не понял, что да как…
- Ой, брат, столько лет прошло…
- Не хочешь, не говори.
- Не хочу, но скажу. История аховая. Эту «Волгу» я купил буквально через полгода после того, как разбил отцовский «Москвич». Удача подвернулась ко мне своим волшебным лицом…
- Ух ты, как красиво сказал!
Анатолий зарделся.
- Могу иногда… Короче, директор завода, которого я возил на служебной, сам мне предложил: возьми, говорит, мою личную, а то мне иномарку пригнали, а эту жалко в плохие руки отдавать – я, говорит, технику люблю, своими руками её всю перебрал – каждый винтик, каждую гаечку ощупал-обласкал... Конечно, взял – как не взять было: новенькая, мягенькая – песня, а не машина… Ну, ты же помнишь я на ней не раз к тебе приезжал…
- Хорошо помню, мы с тобой на ней даже в Свердловск ездили – родню проведать.
- Именно… Короче, у Нинки моей день рожденья был, я ей денег собрал, хорошую сумму, в конверт положил, на, говорю, сама себе купи, что хочешь… она заглянула в конверт, ахнула, на шее повисла, давай, говорит, в Москву съездим, там и выберу себе вещь… я согласился… в пятницу, после работы произвёл тех осмотр, масло поменял, помыл «ласточку», поужинали и спокойно легли спать… Утром встаём, настроение на подъёме, Нинка аж светится вся от счастья… ты, говорю ей, не спеша собирайся, главное, ничего не забудь, а я за машиной схожу – к подъезду подам… Подхожу к гаражу и чувствую, что-то не так пошло – настроение вдруг испортилось…
- Предчувствие нехорошее…
- Точно, предчувствие… Смотрю, замок на месте, всё вроде нормально… Открываю – бляха-муха! У меня аж ноги покосились, тошнота к горлу подступила… Представляешь, стоит моя «радость ненаглядная» на пеньках, все колёса сняли… Тут со мной такое началось – вот даже сейчас говорю, а самого трясти начинает… волосы на себе рвал, на стены кидался… в итоге поклялся себе: найду и убью…
- Нашёл?
- Нашёл.
- Убил?
- Убил.
Игорь Федорович с ужасом посмотрел на руки брата.
- Да не руками…
- Ногами? - посмотрел на ноги.
- Да нет же – я их словом убил – проклял… я их так проклял, что самому страшно сделалось… в течении года все ушли… все четверо… кто от чего…
В наступившей тишине послышалось жужжание проснувшихся мух, шумела вода в котле. Куренёв старший посмотрел в окно, там было светло и бело.
- Не жалеешь? – тихо спросил он.
- А чо их жалеть – сами виноваты…
Анатолий вышел из бани, закурил, задумался. Окурок бросил на снег, зашёл в баню. Брат сидел на лавке в той же позе, лицо его выражало скорбь.
- А теперь жалею… вот сказал тебе и жалею…
06.01.2021
Свидетельство о публикации №121010605485