Король мечей - тридцать пятая глава

Глава тридцать пятая

***
Дженни быстро протирала столы и лавки. Городские ворота уже открылись, с площади доносились голоса, и хозяйка «Восьми лап» надеялась, что сегодня желающих выпить и поесть будет много. Ноттингемский шериф набирал новых бойцов в свою дружину, об этом было объявлено и по всему городу, и по ближайшим деревням, – поэтому Дженни рассчитывала, что в город съедется много молодых крепких мужчин, охочих до выпивки. И не все захотят тратиться в «Пути на Иерусалим».
– Помочь? – Уилл, который до этого ловко сколачивал новую лавку, закончил работу и повернулся к жене.
– Ага. Лови! – Дженни кинула ему скомканную сырую тряпку, Скарлет легко поймал ее на лету. – А я пойду колбасу из погреба достану. Эх, черт, Робину с собой не дала, забыла.
– Не беспокойся, уж от отца Тука он голодным не уедет. Наверное, он уже добрался до монаха, и сейчас они вместе сидят и выпивают, пока Робин не двинул дальше к верзиле Джону.
– А ты-то что? Съездил бы тоже проведал Джона. С Туком-то вы хоть редко, но видитесь. А от Джона только весточки, и то раз в сто лет. Надо было тебе вместе с Робином поехать.
Скарлет оживился.
– Так я его догоню.
– Ты – его?
– Конечно. Он наверняка кучу времени потратил на посиделки у монаха. Знаю я их, как начнут выпивать вместе… А я двину сразу в Лидс. Еще, глядишь, раньше него приеду. Ты точно управишься тут одна?
– Столько лет справлялась же! Да и Элис – уже помощница. Привет Джону.
Уилл всегда быстро собирался. Вот и теперь он отправился в путь уже через полчаса. И был почти уверен, что в Лидсе окажется если и позже Робина, то ненамного. Его серый конь – Уилл всегда любил серую масть – не так притягивал взоры, как пегий красавец Робина, но был быстрым и выносливым. В первый же день Скарлет проехал почти половину пути. Он заночевал в первой попавшейся придорожной харчевне – комнат для гостей там не было, но хозяин разрешил ему выспаться в общем зале на лавке. Уилл рассчитывал, что на следующий день доедет до Лидса еще засветло, но солнце уже начало клониться вниз, стало быстро темнеть, а дорога оставалась все так же безлюдна, и ничто не указывало на близость большого города. Он понял, что сбился с пути и на какой-то развилке поехал не в ту сторону. Скарлет решил спросить дорогу в ближайшей деревне или на любом постоялом дворе, который попадется. Должно ведь что-то быть у дороги. Уилл заметил, что лес впереди сменяется убранным полем, и весело тронул серого коня пятками. Раз есть поле, значит, есть и деревня. Вскоре дорога ушла в сторону, за поворотом показалась изгородь и крыши домов. Уилл спешился у широких распахнутых ворот и, ведя коня под уздцы, вошел внутрь. В нескольких ярдах от него рослый крепкий крестьянин стаскивал мешки с маленькой повозки, запряженной мулом.
– Эй, что надо? – уставился он на Скарлета.
– Заплутал я тут. Ехал в Лидс, сбился с пути. Если расскажешь, как доехать, да еще если ведро воды коню дашь – отблагодарю, не пожалеешь.
– Ты, видать, на перекрестке не туда свернул. Лидс в стороне. Но недалеко. Конь хороший, доедешь быстро.
– Хороший, – кивнул Уилл и провел рукой по лошадиной шее.
– Хотя я сейчас такого красавца видел – вот уж всем коням конь! – крестьянин замахал руками. – Тонконогий, легкий, как перышко, но жилистый! А масть какая – вороно-пегий, глаз не отвести!
– А всадник? – насторожился Скарлет.
– Да разве его разглядишь в потемках, да еще под плащом с капюшоном. Вроде твоих лет примерно. Светловолосый. Говор северный, йоркширский.
– И где ж ты такого красавца коня видел?
– Да вот когда сюда ехал. Он, как и ты, дорогу спросил. Только он в Кирклис направлялся, в приорство тамошнее.
Уилл протянул крестьянину несколько мелких монет.
– Не сердись, уж что есть. Дашь воды коню?
– Отчего ж не дать. Подожди здесь.
– Хорошо. Где, говоришь, это приорство?
– Ты же в Лидс ехал?
– Передумал.
Вскоре Скарлет был уже у стен монастыря. Почему Робин не сказал ему, что направляется в Кирклис? Скорее всего – потому что не собирался ни в какое приорство. Уилл знал, что Робин никогда не станет ему врать, и понимал – скорее всего, что-то сложилось не так. Он хотел постучать в ворота приорства, но передумал. Мало ли что там происходит, вдруг он помешает планам Робина? Уилл привязал коня в перелеске, надеясь, что серый ничего не испугается, не запутается, никуда не дернется и спокойно дождется хозяина. Скарлет взглянул на ограду, усмехнулся. От кого, интересно, они собирались защититься таким забором? Он легко нашел удобную выемку между камнями, уперся носком сапога, подтянулся – и через мгновение неслышно спрыгнул вниз с другой стороны. Уилл надеялся, что в монастыре нет никаких собак и никто не начнет гавкать. Но если что – уж с собакой он договорится. С собаками он всегда ладил – как Робин с котами.
Был уже поздний вечер, и в монастыре, где жизнь начинается очень рано, сейчас все должны были спать. Каменное здание выглядело безжизненным – похоже, все и правда спят. На миг Уилл удивился отсутствию стражи и привратников, но тут же одернул сам себя. Да кому сдалось крошечное приорство? Что здесь брать, на что здесь покушаться? На честь монахинь? Дай бог найдется хоть одна хорошенькая.
Он подошел к большому зданию, тронул тяжелую деревянную дверь и удивился, когда она оказалась открытой. Скарлет проскользнул внутрь, потянул за ручку, прикрывая дверь. Петли заскрипели. Совсем негромко, но в ночной тишине этот скрип был хорошо слышен.
– Сестра Агата? – донесся до Уилла тихий женский голос. Он вздрогнул, узнав этот голос, но никак не мог поверить. Нет. Робин не мог направляться к ней.
– Сестра Агата, это вы? Не забудьте закрыть задвижку. Только тихо.
Так вот для кого оставили открытую дверь. Уилл громыхнул задвижкой, выдохнул и пошел в ту сторону, откуда доносился знакомый голос. Он двигался совершенно бесшумно – помогали старые разбойничьи навыки. В каменных переходах было темно, но из глубины коридора тянулся слабый свет. Голос тоже шел оттуда. Уилл прокрался по коридору, дошел до дальнего закутка, где из-за приоткрытой двери сочился свет, неслышно отворил дверь – и замер.
Комната была освещена факелом и масляной лампой. Робин лежал на низкой кровати у дальней стены. Лицо его было совершенно белым, из перетянутой руки в подставленную плошку медленно стекала кровь. Уилл увидел, что миска уже полна до краев. Черт. Слишком много. Слишком.
У стены стояла Марион в одеянии монахини и смотрела на Робина, не отрывая глаз.
– Черт, – выругался Уилл, бросаясь в комнату. – Он же живой.
– Ненадолго. Уилл Скарлет, – Марион обернулась к нему. – Что ты здесь делаешь?
Скарлет, не отвечая ей, шагнул к кровати, быстро распутал широкую ленту, которой Марион перетянула руку Робина, и завязал эту же ленту ниже, сдавливая вену и останавливая кровь. Потом так же быстро осмотрелся по сторонам, увидел сваленную кучей мокрую одежду, вытащил первую попавшуюся тряпку – это оказалась шерстяная котта. Уилл свернул ее, кое-как подложил снизу, поднимая руку приятеля повыше, и только после этого обернулся к Марион. Та все так же стояла у стены, совершенно спокойно глядя на Скарлета.
– Зачем? – коротко спросил Уилл. Он быстро покосился на Марион и тут же снова перевел взгляд на Робина – тот лежал, покрытый ледяным потом, и никак не откликался ни на голоса, ни на прикосновения. Дышал он быстро и сбивчиво, и Скарлету совсем не понравилось, как тяжело он хватает воздух. Уилл приложил пальцы к его горлу – сердце колотилось, словно бешеное.
– Зря стараешься, – процедила Марион. – Я выпустила из него целую плошку крови. Ты уже никак не поможешь.
– Ты знаешь, что я тебя не трону. Зачем?
– Зачем? – вскинулась она. – Я десять лет ждала случая расквитаться с ним. Мне было всего шестнадцать, когда он меня соблазнил. И все. Вся жизнь псу под хвост. Вся.
Уилл опустил голову – Марион была права.
– Он никогда не сказал о тебе ни одного недоброго слова. Даже после того, что ты сделала. А если кто-то из нас порывался высказать все, что о тебе думали, – он сразу пресекал. Есть тут у тебя вода? Что в этом флаконе?
– Настой от жара.
– Черт. Робин! – Скарлет, не обращая больше внимания на девушку, пытался привести друга в чувство. – Ты же никогда не сдаешься, ты справишься!
– Не в этот раз, – тихо отозвалась Марион. – Я сделала…
– Я вижу, что ты сделала! Не знаю, что с ним случилось, но он пришел сюда за помощью. Ты вроде приняла его. Уложила. Пустила кровь. Он, похоже, оказавшись в тепле, немного забылся – а ты не стала останавливать кровь.
– Да.
– Эх ты… – Уилл дернулся, повернулся на еле слышный голос друга. – Робин?
– Оставь ее.
– Не говори, не трать силы…
– Слушай меня, – тихо оборвал его Робин. – Большая поляна у обрыва к Тренту. Поваленный дуб. Помнишь его?
– Конечно.
– У корней дуба – два черных клена. Вот там, – Робин замолчал и снова закрыл глаза.
– Рядом с ней? – понял Скарлет.
– Да.
Уиллу хотелось сказать ему, что рано сдаваться, что он проживет еще сто лет – кровь остановилась, а силы скоро снова появятся, – но взглянул на друга и осекся. Робин уже не открывал глаз и не пытался говорить, лицо стало словно резче и намного старше на вид. Скарлет перевел взгляд на Марион – та молча стояла у стены и смотрела совершенно равнодушно, но Уилл даже при скудном свете заметил сырые блестящие дорожки на ее щеках.
Робин больше ни на что не откликался. Словно в далекой дымке, ему привиделась Ясмина. На некрасивом смуглом лице горела улыбка, в ушах сверкали длинные серьги с изумрудами. Она подняла голову, прожгла Робина своим клокочущим черным взглядом, улыбнулась и одними губами сказала:
– Дай руку.

***
Песня закончилась, звуки лютни стихли, но Уилл Скарлет откликнулся не сразу. Он долго молчал – так долго, что Алан даже начал ерзать на скамейке. Наконец Уилл поднял голову:
– И это ты написал сам?
– Да, – Алан осторожно выпрямился. – Кажется, это моя лучшая баллада. Ее всегда просят спеть. И она разошлась по всей Англии, хотя не прошло и полугода.
– Чушь собачья, а не баллада. Ты сам-то когда-нибудь лук в руках держал? Что значит «похороните меня там, где упадет последняя стрела»? Кто ж поверит, что человек, умирающий от потери крови, смог натянуть лук?
– Верят же! Я пел ее весной на свадьбе у французского аристократа Куртене. Занесло во Францию, пришлось там петь за еду.
– Можно подумать, тут ты поешь за деньги.
– Так вот, там новобрачная аж лишилась чувств. А потом, когда очнулась, так рыдала, что жених не мог ее успокоить. Так что баллада удалась.
– Может, и удалась. Только у нас в харчевне ты петь ее не будешь. Ступай куда-нибудь в другое место. Как тебя вообще занесло в Ноттингем?
– Я ехал в Аденсбург, – признался Алан. – Надеялся, вдруг Агнес там. Там же давно жили ее родственники.
– Агнес уехала? Я думал, она с тобой, – Скарлет удивленно покачал головой.
– Она меня бросила. Забрала детей и уехала неизвестно куда.
– Бывает. Нет, ничего я о ней не знаю и не слышал, – Уилл поднялся, убрал со стола кувшин и миску, подошел к двери, распахнул ее и замер в проеме, выжидательно глядя на Алана. – Денег я с тебя сейчас не возьму, вижу, что гол как сокол. Но это первый и единственный раз. Петь ты у нас не будешь. Да и делать тебе в Ноттингеме, думаю, нечего.
Он выпроводил менестреля за порог и снова закрыл дверь.

***
ВСЁ