о моих братьях

теперь скажу немного о моих братьях, праведниках в осознании. в рощах, в лугах они созревают, дивными плодами они касаются своих ланит. пчелами они - от цветка к цветку, собирая пыльцу столетий, становясь шире в этом делании, в этом певучем плавании, строжайше назидающим средь восторженных светил. в этом падком рукопожатии они падают на грудь героя, словно капли росы утренней, взимающей дань с орд, с набегов собирающих свое золото. первозданными синицами они клюют магму точеных астр, гвоздики они осязают, пылающие в кратерах непреложностей. они становятся веселее, мои крылатые братья, в руках у них - звонкие ртутные небосводы, атлантов они заменяют в их нелегком поприще, и лазурь восходит над их покаянными головами, и преклонение целует их в уста, и колодец наполняется звездами и богатствами их в опорожненности внутреннего. так зарождаются почки земли, рождаются на свет наши корни, истоки нашего бытия, и прах нам рукоплещет, горне восхваляя натянутые вожжи архипелагов. рождается синь - аметистовая, гранатовая, рубиново-перетекающая в моложавости надвигающихся откровений. пыльца вулканов падает в их рты - так они становятся повелителями огня, приручающими его в костре и в факеле. священнодейство грядет - крылатые всадники одесную невозможного - крадутся они тихо во мгле, чтобы украсть плененную истину, чтобы освободить ее от всех оков, чтобы сделать истину истиной. всадники хитры и изощренны, в их головах - песнопение ветров, щебет птиц утихомиренный, вселенская страсть в их сердцах,
трепещущая в своих начинаниях. трепетом они идут, прядут они нить ходьбы, нить кражи, благородной в своем совершенстве. близко истина - истина где-то рядом, так вещают кроткие соловьи, так бормочет ёжик в тумане серебристого бега, так зимородок отражается в бесконечных пространствах, так орел поет в неизбежной высоте, становясь над всем и вопреки всему. и вот, истина снова над звездами, снова в умах великих голубей, взирающих единством своей просветленности. сияет она детородностью своей, плачет она светилами счастья, равнинами она гладит поверхности вещей, и люди у нее - крылатые избранники - всегда на высоте, всегда готовы с распростертыми объятиями принять ее дары. мои братья свершили невозможный надзор, там, в праведности, узрели они тихий плач дрозда, не стихающий гомон морских бурь они узрели, шторм неприкаянности, завершающийся трезвоном всего небесного и недостижимого, нареченного господствовать в единстве взгляда, в шелестящем пении востока, встречающего солнца у себя в объятиях. так мы узрели - солнце было нежно как лилия, тоньше лепестка розы было его крыло, ярче мирового разума было его око - непрестанное в своем взирании, непреложное в своем назидании. одиноко мы его встретили, чтобы вскормиться его лечебным, витийствующим молоком, чтобы взлелеяться его отчаянной материнской заботой. великое солнце истины мы узрели - одинокое в своем царствовании, подобное человеку в своей покинутости, в своей ненужности, все порождающее, все обрекающее, все губящее под одним казнящим взором в глубине тайн, в сердце манящих мистерий.