Некро-фаготрип

   «На кладбище ветер свищет,
   Сорок градусов мороз,
   На кладбище нищий дрищет -
   Прохватил его понос…»
               Народное творчество.

Явление первое.

По кладбищу гуляет ветер,
свистит как будто дух иной,
бредёт, один на сером свете,
бродяга сирый и смурной.

Не пригублял бульонов годы,
жаркого не едал века,
в трусах в любую непогоду,
комплекцией – как полхорька.

У кладбища росли две груши, –
дички, не зрелые пока.
Посвистывает ветер глуше,
и смерть хватает за бока…

Плоды висят, пусты и мелки,
с оттенками, что твой мертвец,
они вредны по нашим меркам,
не по карату их ростец.

Но голод изнутри снедает
пришедшего издалека,
того, о ком не зарыдает
никто, совсем никто. Ага.

«О, плод запретный и незрелый,
что сроду здесь не вызревал,
прельщаешь очень не умело
того, кто, вроде не Тантал!

Ты на ветвях зелён и сморщен,
неаппетитна плоть твоя,
но голоден я и не мощен,
и надкушу бочок твой я!»

Зубами впился в недозрелость
и жадно сок всосал её.
Куда вся немощь только делась!
С азартом бешенным жуёт!

Насытился, прилёг под грушей,
довольные глаза прикрыл…
Округу пуком оглоушил,
и с криком жалобным вскочил.

«Хочу кишечнику в угоду
послабу дать прямой кишке,
чтоб сбросить лишние отходы
и двигать дальше налегке!»

Он огляделся, но могилы
одни в округе. Где же сесть?
А вы бы сделать так смогли бы?!
У вас такая совесть есть?!

Вот холмик, вроде не могилка,
Тут дальше занавес. Антракт.
В буфет идите. Стопка. Вилка.
Конечно же, всё не за так.

Явление второе.

Скелет из склепа вылезает,
с себя отряхивает кал,
беззлобно, кстати, укоряет
бродягу, типа, он – нахал.

Мол, не нашёл что ль места лучше,
чтоб свой фекалий набросать,
могилы не видать за кучей.
«Мне здесь века ещё лежать!»

Оправдывается бродяга:
«Неспелы ж груши и понос
наружу прёт на полной тяге,
я сам себе сжимаю нос!

Во мне одни противоречья,
в моих мозгах стынь и парник!
Я проклинаю нашу встречу!» -
вскричал бродяжка и поник.

Мертвец не стал его тиранить.
Глупцы живые, что с них взять!
Их жажда с голодом дурманят,
Бессильна плоть, эх, вашу мать!

Полез в свою могилу вновь.
Бродяга ж лопухом подтерся.
А в целом, в мире лишь любовь
и дух вселенский распростёрся…

Авторская ремарка.

Сейчас как завопит читатель:
«Зачем ты чуши понанёс,
высоких стилей злой каратель,
про нищету, про смерть, понос?!

Действительность и так ужасна,
и так мы по уши в дерьме,
его глотаем ежечасно,
один напишем, сто в уме!

Катарсиса хочу в искусстве,
но кукиши одни! Коллапс!
И как мне в оскорблённом чувстве
существовать, а?! Как там вас?»

Отвечу я тебе, насельник
высоких эмпирей и скал:
«А как же две строки последних?
Ведь ради них всё и писал…»