451. Савой

               
В Ленинраде находился филиал
Московского  ВНИИХП, а при нём
Конструкторское бюро где нач. был
Сытин Николай Иванович. Здание инсти-
тута находилось на территории 12 хлебо-
завода – в тупике  Смоленской ул., метро
Фрунзенская. Сытин -работал в НИТИ-18,
ведущим конструктором. Охотник, рыбак.
Перенёс паралич левосторонний. На территории  х.завода держал русскую ,  парализованную гончую. Была молодая жена и дочь. Любил вкусно покушать и оп-равдывал это тем, что кормилец и должен быть здоров. Подчиненные, мои знакомые, жаловались на жесткость при проектировании. Всегда заставлял делать свой ва-риант. Зная мои работы он пригласил меня на должность главного инженера проекта с окладом 1400 + 250премия, которую он гарантировал.  И вот 08.29. 1957г я перешёл в КБ,   
Я вел разработку расстойных шкафов для батонов. Защита тех  проекта проходила в Москве. Зная прекрасно материал я провёл такую защиту, от которой все ахнули. Сытин меня поздравил и сказал что это нужно отметить. Я вам покажу сказку-и повёл нас в ресторан Савой.
Мы попали в сказку с зеркальными потолками и бассейном в котором плавали живые  рыбки. Можно было выбрать рыбку, которую вам приготавливали. Хорошо посидели. Пили шампанскае с коньяком.
Переночевали в гостиннице и уехали домой.
             Дальше из интернета.
Минор мажору не помеха
«Савой» во времена этого форменного «гастрономического ужаса» возвышался над убогим советским бытом как никем и ничем не покоренный бастион по-настоящему вкусной еды и благоустроенной жизни. В этом качестве он даже кому-то грезился прообразом счастливого коммунистического будущего. Но, правда, за наличные. И если уж они имелись, то, выложив их, здесь уже можно было не жалеть о прожитом, пережитом и потраченном. Так было в 1926 году, когда не где-нибудь, а именно здесь остановились прибывшие в Советскую Россию звезды тогдашнего немого кино, американские актеры Мэри Пикфорд и Дуглас Фэрбенкс. Так продолжалось в 1930-х, когда в «Савое», еще не подозревая о грядущей общенациональной беде, беззаботно наслаждались «вкуснятиной» мажорные «дети Арбата». Так оставалось даже в день похорон Сталина, когда все московские рестораны, в том числе «Савой», были забиты народом. Причем, по признанию многих, основная масса присутствующих не столько скорбела по любимому вождю, сколько довольно откровенно досадовала, что по случаю траура отменили музыку и танцы.
Подскок между «туда» и «обратно»
В войну «Савой» разделил судьбу других московских ресторанов. В том плане, что тоже пережил в 1941–1943 годах вынужденный антракт. А когда в 44-м открылся в своем традиционном элитном облике, стал излюбленным местом гульбы союзников по антигитлеровской коалиции. В ресторане от души отдыхали представители военных миссий США и Великобритании. Однако горячее всех «зажигали» прибывшие в столицу американские летчики. На своих «Летающих крепостях» они взлетали в Англии, сбрасывали бомбы на Франкфурт или Берлин и брали курс на аэродром подскока под Полтавой. Оттуда, немного передохнув, хорошенько — в широком значении этого слова — заправившись и пополнив боезапас, снова ложились на боевой курс. Но уже в обратном направлении. Эти челночные бомбардировки меньше всего можно было назвать легкой прогулкой. Кто-то, перефразируя припев одной очень в ту пору популярной песни, долетал на честном слове. А кто-то не возвращался вообще. Так что на середине пути туда и обратно хорошенькая разрядка была совсем не лишней. Наиболее отличившихся поощряли краткосрочной поездкой в столицу СССР. С полуночной «посадкой» в старомосковском ресторане, где, отражаясь в знаменитых своими размерами и обилием савойских зеркалах, лихие парни из Техасщины и Оклахомщины дарили чулки приглашенным к столу девицам и совсем по-русски хлестали водку.
Кое-кто потом действительно возвращался на базу «с пробитым баком и на одном крыле». Но с твердой уверенностью, что число взлетов пока, слава богу, совпадает с количеством посадок.