Канделябры смеха?

  До чего доходит человеческая глупость и какое расстояние она покрывает?
  Этот и другие фантасмагорические вопросы мучали Феликса Косматого в переменном потоке флюидов, время от времени появлявшихся и пропадавших в наэлектризованных синапсах его лихорадочно работающего мозга.
  В своём глазу он подпиленного бревна не видел по шкале от 0 до 5.
  В голову изобретательного палача приходили вычурные экзекуционные мысли и расписывались в книге посетителей.
  Требовались всё новые и новые жертвы.
  А где их взять?!
  Не эксперементировать же с распятыми лягушками на праздничном столе как это делал Лионский палач - Жозеф Фуше на берегах Роны.
  Подобные казни описывал еврейский немецкий писатель Стефан Цвейг, сам бежавший от нацистов в Южную Америку и покончивший жизнь самоубийством с женой. 23 февраля 1942 года газеты вышли с сенсационными заголовками и фотографией на первой странице — шестидесятилетний Цвейг и его тридцатитрехлетняя жена Шарлотта лежали, обнявшись, в постели. Они выпили огромную дозу снотворного.
  Вот что пишет Цвейг: «Рано утром выводят из тюрьмы шестьдесят юношей, связанных по двое. Но их ведут не к гильотине, работающей "слишком медленно", по выражению Фуше, а на равнину Бротто, по ту сторону Роны. Две параллельные наспех вырытые канавы дают жертвам понять ожидающую их судьбу, а поставленные в десяти шагах от них пушки указывают на средство этой массовой бойни. Беззащитных людей собирают и связывают в кричащий, трепещущий, воющий, неистовствующий, тщетно сопротивляющийся клубок человеческого отчаяния. Звучит команда - и из смертельно близких пушечных жерл в трясущуюся от ужаса человеческую массу врывается разящий свинец. Этот первый выстрел не убивает всех обреченных, у некоторых только оторваны руки или ноги, у других разорваны внутренности, некоторые даже случайно уцелели. Но пока кровь широким струящимся потоком стекает в канавы, звучит новая команда, и теперь уже кавалеристы набрасываются с саблями и пистолетами на уцелевших, рубят и расстреливают дрожащее, стонущее, вопящее, беззащитное и не могущее бежать человеческое стадо, пока не замирает последний хрип. В награду за убийство палачам разрешается снять одежду и обувь с шестидесяти еще теплых трупов, прежде чем закопать их истерзанными и обнаженными».
  Такое Феликс Косматых оставлял французам с их понятиями о деликатесах.