Припай. Губаха. 1974

Припай. Губаха. 1974

Первоклашка, как и все нормальные малыши, ужасно любил воду. Лужу промерить в сандальках и белых калготках. Лёд разломать на вчерашней луже, зачерпнув в сапожки чёрную сажную жижу. Сосульку с сарая опять же погрызть, смахивая с подбородка чёрные капли подтаявших обломочков её. Ткнуться носом в корку льда в ведре с водой в сенках. Ну как без воды-то?
Весной этого, почти закончившегося первого школьного года, первоклашка, уставший от школы до невозможности, попёрся от дома подальше – под гору к реке за соседней же речушкой и горой.
Редкие проталины зольных насыпей или местами почти белого подсушенного солнцем глыбистого известняка, словно стрелочки на карте, вели его точно к цели. Длинный спуск в долину перед стеной скальника с пещерой. Узкий мостик через кислотную, подъедающую до толщины фольги опоры из рельс, оранжевую шахтную речку Губашку. Подъём по ещё снежной тропке на соседнюю гору. Прошмыгивание в темпе бега между крайними домиками Загубашки и кладбищем с его братом, сестрёнкой, дедом, мирно лежащими под своими крестами и звёздочкой. И... И бесконечный простор долины реки Косьвы.
Туда и стремилось, измученное переписываниями вечно изорванной*, в назидание ему и другим тетради, детское сердце. Сколько видят его глаза – простор реки, леса, оттеняющие своим елово-пихтовым бархатом берега, скальники по ходу реки вблизи и в видимых далях, ещё не прозрачная, но такая желанная вода, уже прорвавшая плен льда, толкающаяся и шумящая на камнях островков, бегущая в неведомые края, свободная и сильная.
По берегу, как и всегда в это время, длинная полоса припая манила серебристыми блёстками и невероятно притягательным уханием волн о нижнюю его кромку, испещрённую манящими пещерками и причудливыми пустотками.  Разве есть у малыша какая опаска? В семь-то исполнившихся недавно лет? Конечно ес... НЕТ!
Вперёд. Вперёд. Точнее вниз. В трещину во льду. Под эту кромку, совсем к воде. К её тонким и гулким звукам. К её мелодии весеннего освобождения. А как много под льдиной места. Словно длиннющий грот высотой прямо в рост малыша. Сверху и сбоку лёд и берег. С другого бока могучая сила реки.
А лёд-то снизу какой: тонкие длинные «иглы» пачками собранные в длиннющую наборную косу, искрились солнечными бликами. Свет проникал сквозь гигантскую, почти метровой толщины, узкую льдину, меняясь на красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий, фиолетовый. Кружилась вода, кружились и цвета. Каждый первый цвет словно на руках держал идущие за ним цвета. Их переливы были так красиво вплетены в изменения песни волн. Хлюп, блямс, трямс, хлюп, хлюп...
А сами льдинки? Разломанные на тонкие прозрачные шпильки льдинки так чудесно хрустели на зубах, таяли на губах, колючились на языке, обжигали рот и горло. Восхитительный коктейль весны и... жажды.
Никогда бы не уходил малыш оттуда, но что-то вдруг засвербило в голове и в ногах. Запотрескивало вокруг незнакомо-настойчивым: – "А, ну отсюда!"  Отозвавшись в ногах – Бежать – быстрее, сейчас, немедленно.
Выбрался малыш на берег через разлом в льдине, поглядел назад и... шлёпнулся на задницу прямо в ледяную глиняно-каменную кашу от увиденного. Береговой припай, сначала немного вздрогнув, вдруг осел по всей длине на камни, прямо в воду. А ведь там под ним только что был он - первоклашка. И вкусные хрусталинки игл льда из-под льдины ещё не все растаяли во рту. Не успели. Волна страха, вдруг отразившись глухим взрывом от противоположного берега, накрыла его с головы до пят. Как бежал к дому малыш. Как сверкали искры солнца в брызгах позади него. Как лупила вечером мама за избрызганную с головы до ног одежду. Как лупила. Если бы она знала. Если бы знала.

* учительницей

29.12.2020
Белёнов Андрей
г. Пермь