Мы платили за всё

- Федя! Бей! - кричали босоногие пацаны худощавому пареньку лет двенадцати. Тот самодельной битой отбил "чижа" - струганую палочку. Она пропеллером взмыла в небо. Дочь учительницы в клетчатой юбке, пятясь, ловко поймала чижа меж ладошками. Её кукла возле плетня, ни с того, ни с сего покосилась набок.
 - Маруся! Камышова! Играть с мальчиками! - окликнула бабка. - Креста на тебе нет!

 На незавершённом срубе другая компания ребят резалась в карты. Выделялся Поликарп Обухов. Его прозвали Обух. Его яловые сапоги поблескивали на солнце. Поликарп швырнул карты и прокричал:
 - Федя убил медведя! Но не смог он сил найти, чтоб хоть уши принести!

 Босоногие двинулись в направлении богатеньких, подталкивая впереди Федю Горелого. А тому совершенно не хотелось драться. Это "осьминог" выбрался из укромного уголка его души, путая мысли. У Феди отсутствовала злость. Данному чувству ещё предстояло созреть. Уклоняясь от удара, Горелый присел. Над головой словно шатуны проплывали кулаки Обуха.
 - Бей! - взвизгнула Камышова. Точно кнутом врезали по нервам. Федя снизу врезал в подбородок Поликарпа. Тот, раскинув руки крестом, упал на своих. Босоногие отлетали как горох от стенки, но на их стороне была голодная злость. Противники отступили в чей-то двор, крича ругательства.

 Босоногая команда обосновалась в шалаше на круче. Под обрывом несла свои тёмные воды Чёрная речка. Маруся приложила подорожник к ссадине на скуле Горелого. Послышался говор. Федя заглянул за край обрыва. Сосед Дядя Вася Дерзкий сообщал группе мужичков: - Завтра на станцию прибывает почтово-багажный .... - Ветер сносил слова. Сосед, повернувшись лицом к речке, что-то достал из лукошка, поджёг, швырнул со всей силой. Водяной столб вырос в стремнине. Со скулы Горелого сдуло подорожник. Ребята, не ожидавшие взрыва, ломанулись в чащу. На опушке выскочили на Обуха. Он над костром прилаживал треногу с привязанным живым сусликом. У того с носа капал пот. Поликарп кинулся прочь. Маруся закутала зверька платком.
- Давайте, отнесём его леснику, - предложила девочка. - Он его полечит.

 Провожатым у дочери учительницы остался один Федя. Две совы крылом к крылу на высокой сосне синхронно поворачивали головы, провожая взглядом детей.
 - Мама говорит: ты пишешь стихи? Почитай! - попросила Камышова.
 
 - Кто не верит ушам пусть увидит воочию:
   Горный сказочный край и в дымах небосвод ...

 На кордоне Федя с попутчицей пили душистый чай. Лесник, со смешной фамилией Кулик, слыл к тому же исследователем метеоритов. Он смазал сметаной нос зверьку . Тот вырвался. Из кустов присвистнул.
 - Жить будет,  - рассмеялся Кулик, и поинтересовался: - Вас не потеряют?
 - Мы родителей предупредили, - слукавила Маруся.
 - А я вообще в доме лишний, - мелькнула мысль у Горелого. - Отец ушёл на заработки на северное море, да там и сгинул. Мать вышла за другого.
 - Расскажи, дядя Алексеич, сказку, - попросила девочка.
 - Давным-давно в Тунгусской тайге упал осколок звезды, - начал лесник.
 В полночь Феде приснился сон: "Море. Звёздное небо, чиркаемое метеоритами. По обледенелым снастям корабля карабкается человек в уральских рукавицах - шубенках. Лицо скрыто капюшоном. Он неузнаваем, но до боли знаком. Нога его соскальзывает. Он глухо падает на палубу". - Батя! - стонет Горелый и просыпается. Лунную дорожку на полу пересекает чья-то тень. - Алексееич! Там леший! - тормошит Федя лесника. Тот взяв ружьё, обошёл вокруг избушки.
 - Выбрось всяку ересь из головы! - басит Кулик, взбивая подушку, Словно заговорил Горелого на бесстрашие.
                ***
 Ребята забрались на чердак вокзала. Приближался почтовый.
 - А дяди Васи нет! - замечает Леша Тюкарев, белоголовый мальчик крепкого телосложения. Он жил в привокзальном районе и знал все ходы и выходы. Из-за кустов что-то полетело. Раздались взрывы. Ребята выскочили на перрон. Развороченная земля. Повисший на поручне жандарм в крови. Удаляющиеся таратайки.

Возвращались, обсуждая происшедшее. Из перелеска выскочила компания Обуха. В его руке блеснул нож. Горелый подобрал суковатую палку. Его примеру последовала даже Камышова. Появившийся Дерзкий с неизменным лукошком спугнул нападающих.
 - Дайте револьвер, дядя Вася! - молит Федя. - Всех гадов перестреляю!
 - Размечтался, - усмехнулся сосед. - Заходите вечером. Чайку попьём, пролетарии.
                ***
 Прошло пять лет. Федор с Марусей возвращались домой. У девушки на боку санитарная сумка. Их отряд красногвардейцев прочёсывал лес вокруг деревни Лунтравы. Там убили председателя, однофамильца Горелого.
 - Прочитай что-нибудь про звёзды, - попросила Камышова. Федор продекламировал:
 - В звёздный бисер ночью вы ворвитесь,
   Не житейским равнодушным взглядом ....
 - Пойдём другой дорогой, - Горелого потянуло на прозу. Это осьминог высунулся из укромного уголка души.
 - Это ещё зачем? - удивилась Маруся.
 - У той сосны мы всегда ссоримся, - горячился парень, - она нас разлучит!
 - Мы разве когда-нибудь ругались? - наивничает девушка.
 - Вчера, - напомнил парень, - у тебя расстегнулась сумка и оттуда выпала кукла.
                ***
 Вокзал узлового города. Помещение телеграфа. В окно бьётся муха. Заработал аппарат. Леша Тюкарев читает сообщение на белой ленте:
 - В Челябе мятеж. Белочехи разоружили красно... - далее шла чистая лента.
 Леша выскакивает на перрон. Подходит состав. Слышится незнакомая речь. Телеграфист, словно прогуливаясь, движется в конец перрона. На подъездных путях паровоз, разводящий пары. Тюкарев вскакивает в него. Крутит рукоятку. Слышатся  выстрелы. Он несётся в соседний городок, где сосредоточен основной отряд красных.

 Горелого разбудил вестовой: - Срочный сбор! Боевая тревога!

 Разведчики вошли на окраину узлового города. Никаких признаков военного вторжения. Работала булочная. У Горелого в кармане звякнула мелочь. Он встал в очередь. - Бум! - пуля ударила в прилавок. - Вжик! - фонтанчик вырос у ног. По проулку, ощетинившись штыками приближалась толпа. Федор махнул через плетень, следом за всеми. Упал один разведчик. Подхватив его с Лёшей под мышки, устремились на условленную лощину. Погоня, предвкушая поживу, не стреляла. Разведчики упали в траву в центре поляны. Раздался раскатистый бас дяди Васи:
 - По белым гадам, пли! - рвануло эхо, затакал пулемёт. Передние упали. - Двумя шеренгами, бегом!
 - Стой! Залпом пли! - орал Дерзкий. - Бегом за врагом!
 Возвращались взбудораженные, но довольные. Командир объявил благодарность. Маруся вертелась вокруг Горелого, ощупывая. Не веря, что даже не зацепило.
               
 Высадились из теплушек, не доезжая родного городка, на полустанке. Маруся, при переходе Чёрной речки, шепнула: - У нас будет ребёнок.
 На Горелого напал ступор. Кто-то наткнулся на него сзади. Другие обходили с боков. Вдруг грянули выстрелы с того берега.
 - Отходим за насыпь! - орал командир. - Разведка прикрытие!
 Разведчики, меняя позиции, палили по врагам, пытающих перейти речку. Ткнулся лицом в траву Леша. - Федор! Отходи! Назад! - перекрыл пальбу голос Дерзкого.
 От удара по голове Горелый провалился в темноту.
 - Попался красное отрепье! - сквозь звон в ушах услышал Федор , его окунули в реку. Перед ним стоял Обух. На его штыке наколота кукла. В стороне - белочехи. От группы отделился офицер:
 - Кричи: "Долой Совьетский власть". И мы будем тебя отпускать.
 Обух напрягся: неужели добыча ускользнёт.
 - Да здравствуют Советы! - крикнул Федор так, чтоб было слышно на том берегу.
 - Повьешать, - как-то безнадёжно махнул рукой белочех.
 - Опять эта проклятая сосна! - успел подумать красноармеец. Фиолетовый осьминог проглотил солнце и протянул щупальца к сердцу Горелого.
                ***
 На открытие памятника "Жертвам белогвардейского террора" поэт областного города читал реквием, слова бросал  как угли в притихшую многоликую толпу:
 - Остановись, товарищ, у ограды -
   Минутой скорбного молчания почтить
   Того, кто дал нам право жить!
   Жить стоя во весь рост, без муки и преграды ....

 Прогремел салют.
 
 - Не плачь, милый Федечка, - сама утирая слёзы, Маруся Горелая качала малыша. - Всё теперь у тебя будет хорошо!