Маша Калеко 1907-1975. Заметки

Заметки

Вновь детство приходит ко мне
В нём лишь ноябрь постоянно,
Колокола из тумана,
Боль, страх, тоска много дней
В подвале живут привидения,
А людоед на крыше
Стены гостиной обклеены
Красным- «Нельзя! Ты слышишь!»
Звон колокольный, морозно,
И шёпот, побег в темноту
И повеление  грозно
«Дыши, чтоб  никто не слышал!»
Всегда чужие соседи
Чужой диалект в беседе
С утра, « Где же я?» и страх
Кровать чужая, так было,
В ней  запах чужого мыла
Как много мостов сожжено,
Из пепла, вставала из тени
Фальшивая Родина-Феникс
Всегда!   Закрыто окно.
И кто не звонил бы в дверь!
Не почтальон! Не верь!
Плач опасен для жизни!
Зуд в носках, тоска по отчизне
На станциях лишь поцелуи,
Я помню ту жизнь былую,
Одни сплошные дороги,
Здесь озеро, чтоб утонуть,
Зимой, чтоб сломать себе ноги.
Не нам  созревает  малина
День был бесконечно длинный
Все взрослые были большими
На цыпочках необходимо
Открыть щеколду в воротах
Снаружи пел звонко  кто-то,
И всё оглашала свистом
красиво, просто  безбожно,
Птица и  вымыт чисто
хрусталь голубой небосвода
Снаружи любовь и свобода
Возможно

Mascha Kaleko

Notizen

Meine Kindheit weht zu mir herueber.
Fernes Glockengelaeut aus dem Nebel.
Dort ist immer November
Sehnsucht, Halsweh und Angst.
Im Keller hausen Gespenster
Der Kinderverzehrer im Dach.
Die Waende der guten Stube
Mit plueschrotem Nein tapeziert
Fernes Glockengelaeut durch den Frost
Dunkel und Fluestern und Fliehen
Und atmen dass keiner dich hoert
Und immer fremdere Nachbarn
Und andere Dialekte
Die alte Wobinichdennangst
Das feindliche Bett im Nirgendwo
Fremder Seifengeruch auf dem Kissen
So viele Bruecken hinter dir verbrannt
Aus ihrer Asche immer wieder die falsche, die neue
Phaenix-Heimat. Ich kann ja schreien. Gott sei Dank.
Fragnichtsoviel
Die Fenster zu. Die Rolladen bleiben herunter.
Wer an der Tuer l;utet, der Postbote kann’s nicht sein.
Kinder werden gesehen nicht geh;rt
Weinen ist lebensgefaehrlich
Meine Kindheit ein fernes Gelaeute
Heimweh und juckende Socken
Gekuesst wurde nur auf dem Bahnhof.
Der See war zum Ertrinken da, im Sommer
Im Winter: zum Beinebrechen.
Der Himbeerstrauch rief Verboten.
Wie waren die Grossen so gross
Das Tor nur auf Zehen zu oeffnen
Draussen sang schmetternd die Magd
Ein Vogel pfiff in der Laube
Der Himmel frischgewaschen und weit
Eine Blausilbermurmel aus Glas
Draussen war Freiheit war Liebe.
Vielleicht