Рассказы о войне ветерана 574

                З Е М Л Я  Г У Д И Т

                Повесть
               
                Автор повести Олесь Гончар


  Олесь Гончар(1918-1995), полное имя — Александр Терентьевич Гончар —
украинский советский писатель, публицист и общественный деятель.
Участник Великой Отечественной войны.
Один из крупнейших представителей украинской художественной прозы
второй половины XX века. Академик АН Украины (1978).
Герой Социалистического Труда (1978). Герой Украины (2005 — посмертно).
Лауреат Ленинской (1964), двух Сталинских премий второй степени
(1948, 1949) и Государственной премии СССР (1982).

Продолжение 30 повести
Продолжение 29 — http://stihi.ru/2020/12/24/9433

  Об уничтожении партизанского отряда куприяновцев немцы раструбили на всю Полтаву. Бургомистр Галанин по этому случаю устроил банкет. Уверял, что теперь господа немцы и служащие бургомистрата могут спокойно охотиться на зайцев и лисиц по всему Полтавскому гебиту[5].
Как только прошёл слух о разгроме отряда за Ворсклой, организация «Непокорённая Полтавчанка» распространила по городу листовки, призывая не верить оккупантам, не верить, что отряд товарища Куприяна уничтожен.
Молодые подпольщики в самом деле некоторое время не могли, не хотели себе представить, что весь этот партизанский отряд ликвидирован. С нетерпением ждали Безрукого. Ждали день, ждали два, а он не приходил. Так и не пришёл.
Это означало, что трагедия в самом деле произошла и связь с отрядом товарища Куприяна оборвалась навсегда. Перед организацией встал вопрос, как быть дальше. Главный отряд в это время совершал рейд вдали от Полтавы, в северных районах области, и связаться с ним сейчас было не так просто. Попробовать опять через совхоз? Но однажды прибежала Люба Ильевская и рассказала, что за связь с партизанами оккупанты забрали несколько семей и вывезли неизвестно куда. Арестован и Марийкин отец, а сама Марийка прячется у односельчан.

  Надо было немедленно принимать меры. Леонид предложил, чтобы вся их группа шла в лес, «на простор». На этот раз его поддержала и Ляля.
— Мы заменим погибший отряд, — говорила она на последнем заседании. — Мы возьмём имя товарища Куприяна и будем действовать от его имени. Пусть все думают, что секретарь райкома действует до сих пор.
— Надо поддержать веру в людях! — воскликнул при этом Серга. — Спасти народ от неверия!
— Не надо его спасать! — рассердился вдруг Сапига, вызывая удивление товарищей. — Народ не нуждается в этом!.. От этого он спасён не нами и задолго до нас. — Сапига встал, взволнованный. — Разве мы, подпольщики, могли бы сейчас привить эту веру людям, если она не жила в них ещё с наших, советских времён?!

  Было решено выходить в «гоголевские места», в Диканьские леса. Все понимали чрезвычайный характер этого шага, понимали и то, что малейшая оплошность может стоить жизни многим. Надо было самым серьёзным образом всё предусмотреть, ко всему подготовиться. Сапига, как человек военный, разработал подробный план выхода. Первой должна выйти группа военнопленных из кригслазарета во главе с врачом Веселовским. Они заберут с собой всё наличное в организации оружие, в частности, и второй пулемёт, собранный Пузановым с помощью рабочих завода «Металл». За это время ядро организации должно было подготовить себе смену в городе, передать явки и надёжные связи. Одновременно решено послать кого-нибудь из Полтавы через фронт, чтобы связаться со штабом партизанского движения.
Сделав всё это, подпольщики основного ядра во главе с Лялей Убийвовк также покинут Полтаву и направятся в «гоголевские места». Там они встретятся с группой Веселовского уже для совместных действий.
Таков был план. Как только он был одобрен, Ляля пошла в кригслазарет к Веселовскому.
Еще осенью немцы обнесли колючей проволокой помещение бывшей детской поликлиники на улице Фрунзе и устроили там госпиталь для советских военнопленных, кригслазарет.

  Обслуживающий персонал госпиталя состоял частично из штатских, работавших в поликлинике до войны, частично из самих военнопленных, имеющих медицинское образование.
Через санитарок, которые развлекали белокурую единственную дочь врача Убийвовка ещё совсем маленькой, Ляля познакомилась зимой с Веселовским — руководителем подпольной группы в лазарете. Военврач третьего ранга Веселовский, командир медсанбата одной из отступающих частей, раненный и взятый в плен под Полтавой, сначала сам был брошен в этот лазарет для «лечения». Конечно, тут никто никого по-настоящему не лечил. Раненые лежали в грязных палатах, гнили заживо. И всё-таки здесь было несравненно лучше, нежели в общем лагере военнопленных, расположенном на краю города в бараках. Там всё время свистели палки — в госпитале их не было. Там люди, не помещаясь в бараках, ютились прямо во дворе, под открытым небом, — здесь была крыша над головой. Там затаптывали людей насмерть, толпясь у котлов с баландой, — здесь баланду разносили санитарки.

  В первые дни своего пребывания в госпитале Веселовский познакомился с одним раненым, лежавшим с ним рядом. Этому раненому ещё наши успели наложить на ноги шины. Так он и попал в плен. Неудачно наложенные, шины сейчас буквально врезались, въелись в тело. Нечеловеческая боль жгла его днём и ночью, пилила тупыми ножами постоянно, не отпуская ни на миг. Когда привезли Веселовского, раненый уже не кричал. Он порвал голосовые связки и теперь только хрипел. Начальнику госпиталя, флегматичному баварцу, до этого было мало дела.
Веселовский решил снять ему шины. Сам едва передвигаясь на локтях, он подполз к товарищу и стал привычно разрывать бинты, которыми были привязаны шины. Вдруг он почувствовал удар сапогом в спину. Оглянулся: над ним стоял начальник госпиталя.
— Медик? — спросил немец.
Пришлось признаться.
— Медик.

  Тут же баварец назначил его «главным хирургом» кригслазарета.
Главного хирурга за ворота тоже не выпускали, но тут, внутри, он получил, однако, некоторые, хотя бы относительные, права.
Ляля, расспросив о Веселовском у санитарок, которые не могли нахвалиться своим врачом, сказала, что училась в Харькове с какой-то Веселовской, — не его ли это дочка? За небольшую взятку вахтёры пропустили девушку в госпиталь, и она познакомилась к самим Веселовским, отцом выдуманной подруги. С тех пор Ляля каждую неделю, а иногда и два раза в неделю приходила в кригслазарет. Начальник госпиталя как-то этим заинтересовался и спросил хирурга, что это за девушка так часто ходит к нему с какими-то книжками и продуктами. Веселовский объяснил, что это университетская подруга его дочери. Она, мол, носит ему, Веселовскому, Чехова и Джека Лондона, а больным — еду, потому что она филантропка. Баварец успокоился. К тому же на всё, что его здесь окружало, и на филантропов в том числе, он смотрел сквозь пальцы.
Через одну из санитарок Веселовский также был связан с отрядом товарища Куприяна и по его указанию создал подпольную группу в кригслазарете — в самом немецком аду. В состав группы вошел и тот раненый, которому врач в своё время снял шины. Спасённый им — как выяснилось позже — был политрук-артиллерист Явор.

                Продолжение повести следует.