Надежда в темную зимнюю ночь

Не сковывать рассветом... очей не увядать.
Слезам под звуки флейты..
играть о щеках мириадами плагиат.

"Ты - не любить меня родилась,
а ткать в свои тенета звездопад"... -
лишь пение для микрофона в тризне
жалостливого стенания...

Что ветерок посмеет шалудеть, а на витрине
снежинкой вздох он обретет..
Играют брошенные инструменты,
оставленные взирать пурпуром рамок ночь..

"Ох, почему ласкаешь только пепел?
Ему в мольбах склоняясь?
Но вот явился я возмездием
скитания пути...
Ежели позабыла ты?"

Как скрипке я вверял ту жаль,
гласит она о страждущем любви.
Виолончель рвет струны о запретном табу моей души.

Здесь обретают жизнь даже ударные...
Вся ритмом сиротливым влечет мелодия диковин..
И каждый тоненький звоночек
литаврами судачит в воспламенится канитель.

"То ведаем не мы... когда порог для сути,
горазды жить не дальше, того в чем и немы.
Услышь один мой зов! Мой ворох в устах самой вселенной...
И не сойти с пути, я знаю, всегда со мною ты".

Мой саксофон души...
горячимый нетерпением рая музыкального.
Вдруг издает он звонкий рык
струящийся порывом ласкающего содрогания.

"Я лишь любил всегда...
В года в которых нежность
меня не обделила.
Я так желал тебя обнять
и быть в глазах наивен...
Ты хочешь.. я знаю, ты выбрала меня".

Для баса и  рок - гитары
настанет та молва...
упиться сперва нагою нотой он,
заискрится страстью и она.

"Моя надежда в этот век...
Лелеять твоё пришествие ко мне.
Грядут года столь долгие и многому стрястись..
В моих руках лишь жизнь,
белоснежная жемчужинка.
Держу я на ладонях самость..
подчас ответы обрести".

Спадает ширма вскользь,
обнажая фортепиано.
Его слово.. оно последнее,
хотя и стоило начать.

"Мы ведаем чем жили,
под нересты закатов,
и в юркие притоки икры
порой свои несли...

Что станется с мальком узреть..
не имея очей.
Что ждет тогда отрока,
кто вечность будет ощущать?"

И здесь вихрится мания!
О, одержимость виртуоза...
Слезам сменится овациями
и благодарный слушатель, а стоило бы встать.
Так гулко и такова феерии вибрация,
что пробудит даже ночного стражника.

"Кто здесь? Кто тут играет?"
"..."
Абсолютная воцарилась враз тишина
и всё вновь на местах, безмолвие.
"Тю!", - промолвит глубоко спавший,
поднимет с пола треугольник музыкальный
деформированный в сердце.
И уйдет.
"Инструменты остаются беззвучны и неподвижны".

Душа покинула тело...

Только эхо останется до рассвета играть..