Война и мир по Л. Н. Толстому часть 1. гл. 1

Война и мир

Война и мир – вот два понятья,
Издревле скован ими мир,
Планета стонет в их объятьях,
Они над нею пляшут пир.

Часть первая

1

Известная фрейлина императрицы,
За семь с лишних лет до начала войны,
Никак не могла с утвержденьем смириться,
Что признаки новой войны – не видны.

Она – Шерер Анна и близкая к трону
Устроила вечер для важных гостей,
И первым на встречу с ней в царскую зону
Василий князь прибыл с потоком вестей.

Саму Анну Павловну кашель замучил,
Болела она уже несколько дней,
Но князь настроенье её не улучшил,
Сомнений он высказал несколько ей.

Она же, во всём виня На;полеона,
Что он всю Европу почти покорил,
И звуки всех стран от народного стона,
Он силой и властью своею глушил.

И Павловна Анна, всё высказав князю,
Что, если не видит грядущей войны,
Глаза его, ум – всё залеплено грязью,
В том видит она признак личной вины.

Я Вас исключу, милый князь мой, Василий,
Из круга своих постоянных друзей,
Поскольку поддержка Атихриста линий
Для нашей России, без спора – вредней.

Так что Новосельцева это послание,
И что вы решили, по случаю, с ним?
-- Он сжёг корабли свои в полном сознании,
Мы тоже готовим костёр и своим.

Василий всегда говорил так лениво,
Как старый актёр старой пьесы, шипит,
Она – ему в пику и ясно, игриво,
Поскольку к политике в ней аппетит.

С присущей энергией лишь патриота,
И, несмотря на свою же болезнь,
Её волновала одна лишь забота,
Доставить французам достойную месть.

-- Про Австрию, князь, не хочу я и слышать,
Она никогда не хотела войны,
Она – не союзник, изменою дышит,
Она – просто призрак какой-то страны.

Россия одна лишь спасёт всю Европу,
Лишь наш император исполнит свой план,
И Англия тоже не встанет на тро;пу,
Пополнить союзников дружеский стан.

И Пруссия сникла пред На;полеоном,
Считает, что он уже непобедим,
Склонили знамёна свои и с поклоном
Пред ним и рассеялась словно тот дым.

-- Ежели бы Вас вместо Винцегероде
Послали бы в Пруссию дело решить,
То Вы для союза нашли б место брода
И приступом их для Союза склонить.

При этом у князя сквозила насмешка:
-- Позвольте, княгиня, мне чаю подать;
-- Сейчас, непременно, ну что тут за спешка,
Я, князь, Вам должна кое-что рассказать.

В гостях у меня нынче два человека,
Они нам являют большой интерес,
Из лучших фамилий прошедшего века:
(Виконт Монтемар, он в родстве с Монморанси,
Аббат Морио, глубочайший он ум);
На родине оба имеют свой вес.

Последний был принят самим государем,
И это о многом нам всем говорит,
Такие визиты бывают недаром,
А значит, о чём-то и дело горит.

Не дав никакого ответа на новость,
Он словно забыл и ей задал вопрос:
-- А правда, мать-императрица в ту область,
В дела государства суёт часто нос.

Она ли желает, при этом, добиться,
Барона Функе в Вену – секретарём,
Ничтожество это туда не годится,
Желал видеть сына я в месте таком.

-- О, это не просто и это так сложно,
Влияние матери так велико,
Смотрелось лицо её победоносно,
Как преданность матери, так глубоко.

Светилось так искренне в знак уважения
К своей протеже и как маме-вдове,
Что князь вдруг почувствовал знак унижения
К своей неприглядной семейной судьбе.

С присущей ей ловкостью женской придворной
Ей очень хотелось его приструнить,
За то, что пытался назвать сделку спорной,
Но тоже и князя кой в чём похвалить.

-- Вот, кстати, семейство всё Ваше – прекрасно,
И в обществе слышны слова похвале;
Но князю уже и понятно, и ясно,
Их спор о политике – весь в стороне.

Теперь разговор завязался душевный:
-- Судьба подарила Вам славных детей,
Вы, право, не цените, их – недостойный,
И тем огорчаете многих людей.

-- Что делать? Сказал Лафатер бы однажды,
Нет шишки родительской, ласки, любви;
-- Кончайте шутить, меня мучает жажда,
Узнать, у детей что за черти в крови.

Мы все недовольны сынком Вашим младшим,
О нём говорили на самых верхах;
Поморщившись, голосом тихим, упавшим:
-- Я сделал им всё – в жизни встать на ногах.

Но оба, считаю, «сложились», как дурни,
Старшой, Ипполит, тот – спокойный дурак,
Меньшой, Анатоль, как и многие парни,
Всегда беспокойством охвачен, простак.

Одно лишь различие, -- молвил с улыбкой,
Причём, неестественный пафос сквозил;
«Но Вы же отец, как-то тихо и зыбко
Задумчиво взгляд на него «говорил».

-- Я весь Ваш и Вам лишь могу я признаться:
Обуза моя – это дети мои,
То – крест мой, что делать мне, лишь «наслаждаться»,
Какие ни есть, но, мне дети они.

И он помолчал, выражая покорность,
За данную богом жестокость судьбе;
Она же, являя собою проворность,
И, как невзначай, -- пару слов налегке:

-- Женить надо Вашего блудного сына,
Хотя я не сводня, и мой Вам совет,
Одна есть, достойная этого чина,
Девица Болконская – наш высший свет.

Не сразу ответ дал князь ей Василий,
С присущей всем светским мышленья ума,
Не в силах сдержать ход печальный всех мыслей,
Но, всё же, ответ, хоть и стоил труда:

-- Мне в год Анатоль стоит всех тысяч сорок,
Что будет чрез пять лет, коль так всё пойдёт,
Он слишком становится мне как бы дорог,
Богата ль княжна, если мужа так ждёт?

-- Отец, князь Болконский, живёт он в деревне,
Естественно, он и богат, но и – скуп,
Он сослан был Павлом в известном нам деле,
И прусским монархом был прозван, не глуп.

Но князь – очень странный, характер – тяжёлый,
И сын – у Кутузова он адъютант…
-- Послушай, Анет, я уж весь словно квелый,
Я весь полагаюсь на Ваш лишь талант:

-- Устройте нам свадьбу, она – мне подходит,
Фамилия, знатность, богата княжна,
А то мой «босяк всё ещё колобродит»,
Жена образумить его же должна.

И князь грациозным свободным движением
Взял фрейлину за руку, поцеловав,
Он словно свободным стал от напряжения,
И в кресло, стоящее рядом, упал.

-- Да, случай нельзя упускать, сделка эта,
Под парусом как бы плывёт она к нам,
С женой его, с Лизой Болконской, совета
Спрошу, и уладится это всё нам.