Знакомство с Кириллом

ЗНАКОМСТВО С КИРИЛЛОМ                Samuel Krig





 Это были советские времена такие, как есть.
Смерть генсека Леонида Брежнева я застал на полдороги в стоматологию районной поликлиники №106 возле Черёмушкинского рынка. В городе гудели заводы и фабрики –
умер вождь. К тому моменту у меня уже была акустическая семиструнная гитара, переделанная под шестиструнку, на ней гордо красовался темброблок и звукосниматель для баса. В школу я почти не ходил, но успеваемость от этого не страдала – занимался дома и уроками и гитарой. Одноклассники страшно завидовали тому, что моя мать сумела договориться с классным руководителем о моих занятиях дома. Когда я репетировал на кухне, они направляли из кабинета химии, что был на пятом этаже нашей школы, на меня солнечный луч по средствам зеркала и жаловались преподавателям, мол, смотрите – он там дома играет на гитаре, курит и пьет пиво. Я же на их проделки внимания не обращал
и продолжал оттачивать мастерство таланта, который мне послали небеса ранним июльским утром. Родители ничего не говорили, поскольку гитара уже начинала звучать так, как надо. Этот ливерпульский драйв моя правая рука сохранила до сих пор.
 Струны на этой первой акустике стояли для электроинструмента. Я выбрал их сам и купил в музыкальном магазине на Кузнецком Мосту. Один из моих близких друзей Михаил Нанумянц был феноменальным меломаном. В любую погоду его дом был открыт для меня. В проходной комнате жили отец Миши и его младшая сестра Ольга Нанумянц.
Уже тогда было заметно, что эта четвероклассница довольно скоро превратится в очень красивую женщину. Ко всему прочему можно добавить, что мы с Михаилом тогда занимались живописью и рисунком. Коробки пленок, зелёный индикатор магнитофона «Астра», постеры известных рок-групп на стене комнаты, очаровательная школьница – всё способствовало полетам фантазии через Вселенную.  На Проф мной и Романом Липутовым уже было записано два наших магнитофонных альбома – «На своих ногах» и «Тонкий Лёд». В номере «Шведский Снег» мы уже использовали
фуз бас, купленный мной у одного из одноклассников за 25 рублей, а так же в некоторые композициях ксилофон и специальную перкуссию. Акустик было уже три. Одна из них –ленинградская шестиструнка.
   
   Отец мой собирал пластинки, поэтому семья приобрела модную тогда радиолу. Я слушал на ней сорокопятки Битлз и других исполнителей. Гитару же предпочитал пускать через прибалтийский катушечный магнитофон «Дайна». Отец позаботился об этом, увидев, что моё увлечение музыкой становится с каждым днём всё фанатичнее и фанатичнее. Я был ему весьма благодарен и постигал золотые азы исполнительского мастерства так, как считал нужным, благо знакомых и друзей с фирменным западным винилом вокруг было предостаточно. Репетиции проходили дома у моего друга Романа, в шикарной четырёхкомнатной квартире сталинского дома в нашем дворе.
  Бабушка Романа Софья Марковна и его красивая мама Лариса очень заботились о нас в те трудные дни. Дни становления. Всё происходило на седьмом этаже, от лифта сразу прямо налево. Если я приходил поздно, то стучал условным стуком в стену комнаты друга с лестницы. В парадных тогда никто за сигареты не ругал, да и за крепленое вино тоже. Жизнь была гораздо спокойнее и вразумительнее.
  Мы взяли в свою группу ещё трёх человек, двух из моего класса – Сергея Солнцева и Виктора Левакова, и одного из класса Ромы. Его звали Валерий Гурин.
 Теперь это полный, всем довольный, священнослужитель у которого в Москве свой приход. Через две недели нам пришлось отказаться от этих людей. Они явно не тянули.
 Мы репетировали и записывали свои песни до тех пор, пока Рому не забрали в армию.
Меня врачи забрать воякам не дали, отвоевали. За что им огромное спасибо, поскольку за два года шедевров было написано предостаточно. Об участковом терапевте красивой Елене Дубаевой была специально написана баллада «Женщина с глазами цвета дождя».
  Пока Роман находился в рядах Вооруженных Сил, мы время даром не теряли. Моя мама тогда работала в ГВЦ Госплана СССР старшим экспертом по вычислительной технике и поэтому мы с ней довольно часто отдыхали в доме отдыха «Вороново», в этом фешенебельном отеле, построенном финнами на берегу озера императрицы Екатерины Второй. Там я познакомился с «Золотой Молодёжью» и ярким её педставителем Аркадием Жолобовым, благо интерьеры «Вороново» и сам дух этого элитного места весьма располагал к серьзным беседам. Аркадий учился в английской спецшколе №46, часто ездил с родителями в Лондон. Он весьма своеобразно играл на фортепиано и сочинял свои песни на тексты своих друзей. Поговорив друг с другом, мы обрадовались тому, что в Москве живём совсем рядом и решили попробовать совместно что-нибудь написать. Откладывать не стали, врубились прямо сходу.

        Вновь пианино под замком,
        Его Сиятельство партком
        не любит рок.
        Рыдай, рыдай аккордеон
        Мелодией иных времен,
        ведь ты здесь – Бог.

Действительно, в холле возле концертного зала на втором этаже «Вороново» стояло пианино с «ушками» для навесного замка и висел этот замок. Номер получился в стиле регги с намеком на «Ob-La-Di, Ob-la-da» группы Битлз. Звучал весьма хорошо и даже слегка экстравагантно. Мы увидели, что можем работать вместе и стали играть дальше.
 После возвращения из Вороново в Москву, репетиции были перенесены на улицу Кедрова в дом №6 корпус 3, где находилась трёхкомнатная квартира родителей Аркаши. Там я и познакомился с Казиком, Константином Кузяевым – студентом Геофака МГУ и редактором журнала «Проблемы Битнеризма».
 Эта встреча и явилась одним из поворотных моментов нашей карьеры.
«Милый мальчик», «Хриплоголосых Армий Тень», «Безнадёжный Человек» и «Стрелок Сердца» - эти номера написанные, исполненные и записанные на магнитофон, микрофон укреплялся на фортепиано фирмы «Petroff» на уровне лица Аркадия, стали нашими первыми хитами. Потом мы пригласили в группу Фёдора Пономарёва с его кларнетом и записали с ним «Долгую Трудную Жизнь» с его джазовым ипровизационным соло в конце номера. Через полтора года мы расстались с Аркадием, и я общался преимущественно с Казиком, знакомство с которым и по сей день считаю неоценимым вкладом в становление группы. Сейчас Костя живет в Праге.
  С Аркашей мы перестали играть вместе по очень простой причине, в группе появился новый музыкант. Этого человека звали Кирилл Медунов. В тот вечер мой крёстный Сергей Орлов, который иногда подыгрывал нам на барабанах, поскольку был ударником и к тому же пел довольно сложные для исполнения хиты испанского певца Рафаэля, и бельгийского шансонье Сальваторе Адамо, привел к нам домой двух своих новых знакомых. Одного звали Александр Борзенков, другого Кирилл Медунов. Кирилл пришел с чешской акустической гитарой, а Саша с барабанными палочками. На мне в тот вечер была белая с красными фигурками игроков в поло футболка из Таллина и бельгийские джинсы «Rifle». Играл я на своей ленинградской шестиструнке, которую подарил мне Роман. Кирилл расчехлил свой инструмент, сел на стул возле высокой книжной полки и сходу наиграл какой-то свой набросок. Я сразу, услышав в этой ритмике то, что и должен был тогда услышать, не стал его останавливать, а просто нашел в одной из своих тетрадей текст, который отлично лег на эту гармонию, и спел. Всё подошло идеально. Мы сначала нашли для Саши пачку газет, из которых он умудрился сделать «чарлик» и включили магнитофон на запись. Потом после знакомства с Сергеем Тененбаумом этот номер вошел в репертуар группы «Бульварные Никто» и назывался «О, глупенькая девочка спеши». В процессе репетиций многие номера дорабатывались, изменялись названия, гармонии, правились тексты. Одни люди приходили, другие уходили. Некоторые оставляли свой след, некоторые не оставляли ничего. Просматривая из нынешних дней этот долгий трудный путь, можно сказать: Невозможного нет!


               

Note:     *Кит (Кирилл)Медунов - саксофонист и флейтист
                группы "Ботанический Сад".
                Скончался в октябре 2016 года.










                13 ноября 2016

                Отрывок из черновиков книги «Все эти годы».


Note:  На фото - Кит Медунов, флейтист рок группы "Ботанический Сад".