Легенда о Киши-хаджи и Мовсаре

Предисловие

Кунта-хаджи Кишиев - один из самых известных чеченских мусульманских проповедников XIX столетия. За призывы к миру его часто называют чеченским Махатмой Ганди. Кунта-хаджи Кишиев появился на свет в конце XVIII века в чеченском населенном пункте Исти-су. С юности отличался трудолюбием и острым умом. Получил основательное религиозное образование и был последователем Шейха Гези-Хаджи из деревни Зандак. Кунта первым в Чечне начал практиковать зикр: молитву с танцами, пением, повторением. К концу 1850-х годов Кунта совершил свой хадж. В своем путешествии по Ближнему Востоку Кунта не только посетил Мекку, но и окончательно стал решительным сторонником ненасилия и мира. В разгар Кавказской войны он писал в Чечню из Мекки: - Война - это дикость. Уберите себя от всего, что намекает на войну, если только неприятель не пришел забрать вашу веру и честь. Ваша сила-это мудрость, терпение, справедливость. Братья! Из-за постоянных войн нас катастрофически не хватает. Я не верю в помощь Турции, в то, что турецкий султан хочет освободить и спасти нас. Он такой же деспот, как и русский царь. Поверьте мне: я видел это своими глазами, на примере подвластных ему арабов. Дальнейшая война не угодна Аллаху. Если неверные прикажут вам идти в церковь - идите, это всего лишь здание. Если они прикажут вам носить кресты - носите их, это лишь вещи. Вы все равно были бы мусульманами в своем сердце и душе. Победите злых своей добротой и любовью. Победите жадных своей щедростью. Победите вероломных своей искренностью. Победите неверных своей верностью. После падения Шамиля Кунта-Хаджи вернулся в Чечню. Его учение стало довольно популярным среди людей, столь уставших почти за пятьдесят лет Кавказской войны. Число его мюридов (учеников) достигло пяти тысяч. Кунта-Хаджи требовал от своих последователей не только совершать пять обязательных намазов, но и повторять молитву ла илаха иль-Аллах (нет бога, кроме Бога) не менее ста раз в течение дня. А также участвовать в ритуале кругового зикра. Несмотря на то, что Кунта-Хаджи неоднократно отвергал титул имама, Россией он рассматривался как угроза имперским властям. По просьбе царской администрации официальные исламские священнослужители (например, Абдулкадыр Хордаев и Мустафа Абдулаев) организовывали публичные богословские дискуссии с Кунта-Хаджи, пытаясь доказать, что его учение противоречит исламу. Однако влияние Кунта-Хаджи только росло. Рассматривая Кунта-Хаджи как угрозу, Александр II приказал арестовать его. Кунта-Хаджи был доставлен в Новочеркасскую тюрьму 3 января 1863 года. Арест вызвал так называемое Кинжальное восстание - три тысячи мюридов Кунта-Хаджи, вооруженных только церемониальными кинжалами, попытались освободить отбить его в Шали. Мятежники были рассеяны регулярными войсками генерала Туманова.

Он был в Чечне в миру известным.
Трудолюбив и острый ум.
Всё сочеталось в сердце честно,
Слова его всегда триумф:
«Есть доброта. На всё терпенье
Имейте, люди, не тишком.
Войне – запрет! В душе прощенье,
А мир, согласье в каждый дом!»

Киши-Хаджи – святой был в клане,
Да славит Бог его деньки.
Есть, к сожаленью, мусульмане,
По жизни те - клеветники.

Властям наушничают с лета,
И на Хаджи они льют яд.
Благодаря их злым наветам:
Киши и брат в тюрьме сидят.

А отношенье там отвратно,
И к судьбам ты не будь глухим!
Тут даже стражники приватно,
Все издеваются над ним.

Мовсар, что брат, ему не верил,
Не верил в то, что тот святой.
Когда закрыл тюремщик двери:

«Скажи, Хажда, вопрос простой.
Ты говоришь в судьбине ссыльной.
Мы выше грязи жизни, тьмы.
Так почему же Бог всесильный,
Не даст нам выйти из тюрьмы.
И где у стражи совесть, Боже?!
Нам не дают с тобой покой.
Пусть Бог избавит, нам поможет,
Мне докажи, что ты святой!»

В ответ Киши взглянул чуть строго,
Мотнул главой и враз привстал.
Воздел он, молча руки к Богу,
И тихо-тихо зашептал…

Лились слова, как бег тех гончих,
Что гонят зайца сквозь холмы.
Но не успел её закончить,
Как отворилась дверь тюрьмы.

Замки пудовые слетели,
Как будто ветр рванул на раз.
Мовсар восторжен: «В самом деле?!
Бог услыхал молитвы глас!
Пойдём домой, Бог нас услышал,
Душевных хватит тратить сил.
Свершилось то, что дОлжно свыше,
Бог даже двери отворил».

Киши-Хажди молчал в ответе,
Присел на краешек он нар.
«Ты болен ли?», - Мовсар заметил,
«Открылись двери – это дар!
Благодаря молитве волен,
Свершился правый Божий суд!
А, если, брат, ты очень болен,
То на плечах тебя снесу!»

«На все! На всё есть Божья воля!», -
Хаджи поднялся, чуть скорбя,
«Мой брат, Мовсар! Не обездолит
Отныне Бог, поверь, тебя!
Как жаль, не понял, должно статься,
Любовь и Бог – от бед вот щит!
Он мне велел в тюрьме остаться,
Пока судьба сама решит.
И я исполню эту волю,
А ты, Мовсар, ступай домой.
Никто тебя не остановит,
Ступай! Да будет мир с тобой!»

Хаджи был непреклонен, нота
Повисла, сердце, сжав в тисках.
Лишь миновал Мовсар ворота,
Врата тюрьмы вновь на замках…