Обида

Мария была высокой прямой, молчаливой и кроткой женщиной. Летом, во время работы в поле, домой она приходила поздно вечером – почти в полночь. Меньшие девочки, ухоженные старшей сестрой, уже спали , только Лизка всегда жала мать, часто выходила на дорогу или влезала на крышу сарая и из под руки, смотрела в сторону заката. Являлась Мария неожиданно, измученная – в длинном выцветшем платье, белом платке. Лаская сонных ребятишек, она молча утирала слёзы, громко сморкалась, но никогда ни на кого не жаловалась, будто свидание с детьми и тихий плач при этом были обязательным своеобразным ритуалом. Лиза не понимала – были ли это слёзы радости или обиды, а может какой – то боли, отчаяния.
   Утром, чуть свет, с коромыслом на плечах, шла мать обратно в поле несла провиант – воду, хлеб, мясо, молоко. Работники, а ими были муж Матвей, два сына Андрей с Василием и их жены .За долгую трудную дорогу Мария заново переживала свою жизнь такую же тяжелую и беспросветную.
   Свёкор её, раньше был батраком, но за своё многолетнее усердие получил от хозяина лошадёнку и кое – что из инвентаря. И вот теперь, вся большая семья, а вместе с ними Мария, надрываясь, гнули спины, чтобы обеспечить себе более или менее безбедное существование. Далёким эхом, в сознании Марии, прогремела революция или бунт какой то, сразу не разберёшься, потом, то белые, то красные, а то банда Мишки черта.
   К тому времени, свекор - отец мужа, умер, а за хозяина остался старший из сыновей Матвей Александрович – супруг Марии. В тревожное, неспокойное время, когда власть с великой лёгкостью переходила из рук в руки, он исчез – остальных братьев судьба разбросала по всей России. Мария не понимала, и в силу своего ограниченного  мировоззрения, не могла понять, что это было началом новой эпохи, рождение которой было мучительным и кровавым. Часто в их уже большом доме неожиданно останавливались чужие люди. Бывало, как будто не с того не с сяго, открывалась беспорядочная стрельба, тогда все домашние в испуге прятались в подполье или погребе,
пережидая смуту.
    Наконец, всё утряслось. Вернулся муж и некоторые из братьев. Новая власть стала давать землю - жить стало легче. Немного поокрепнув, поправив домашние дела, Матвей будто сдурел. Он часто стал отлучаться из дома, возвращался очень поздно и сильно пьяный. Понять, что случилось, не мог обьяснить даже сам горемычный. Может быть, сказалась его долгое отсутствие, ведь он побывал даже в Китае, может, вмешалась какая то болезнь, а возможно, даже женщина. И хоть братья были уже взрослыми, а старший уже женат, слушались отца безоговорочно. Разве только Андрей, по своему выражал свое недовольство поведением отца. Утром, когда все собирались за столом, при появлении бати, он молча уходил проч. Остальные оставались притихшие, подавленные, растерянные – быстро сьедали завтрак и с благодарностью покидали застолье.
   Как то раз, при очередной попойке супруга, Мария поздно открыла ворота
- Ты што, сонная курица, хозяина заморозить решила – пьяно, не естественно визгливо заорал он.   
- Господь  с тобой, Матвей Лександрыч, все глаза проглядела тебя ожидаючи, с крючком в сенях провозилась долго – скороговоркой пробормотала испуганная женщина.
В злобной истерике, совсем обезумевший хозяин, громко ругаясь, выскочил из кошевы, лошади в испуге шарахнулись в сторону – т - п – р – р  стой, сатана – закричал он. Подбежав к Марии, совсем очумевший, маленький, взъерошенный, проворный и хищный злобно прохрипел – За неуважение к мужу, расчет полагается …
- Што ты, што ты - господь с тобой, побойся бога…
Сорвав шаль. с обезумевшей от страха хозяйки, вконец рассвирепевший супруг, одним концом головного убора связал ей руки, другой просунул под гуж
- Поумнеешь, небось … как прокачу вот, щассс… Мария, от ужаса, была почти без памяти, голова кружилась, ноги стали ватными - не было сил защитить себя.
   Развернув коней, разъяренный муж, размахивая кнутом, взял с места в карьер. Пробежав несколько метров, Мария упала в снег – к счастью, вскоре почувствовала, что узел на руках развязался и она, осталась лежать на дороге. А Матвей всё сильней и сильней погонял лошадей, вынося свой гнев на их спинах. Его улюлюканье слышалось где – то на другом конце села, когда прибежал Андрей, в шубе нараспашку, одетой на одно нижнее бельё и почти на руках занёс мать домой.
- Чего он на тебя, мама – с широко раскрытыми от недоумения глазами спросил сын
- Да, сама не знаю, наверное, потому, что ворота поздно открыла Андрюша.
Через некоторое время, Мария услышала, как приехал Матвей, сам закрыл ворота, тихо вошел и никого не тревожа, лёг стать на кухне, бросив под себя тулуп.
  Утром Андрей подошел к отцу, крепко взял за отвороты пиджака, слегка встряхнул и почти прошептал
- Мать, больше, не трогай.
 Отец в растерянности так же тихо проговорил – ну ладно, будет, пьяный я был.
Мать искоса наблюдала за сыном. Был он - высок, широкоплеч и красив в своем гневе. После этого случая муж резко переменился, Марию больше не обижал, иногда даже заискивал перед ней. А она, в душе, так и не простила ему.