Переезд

  Мне, думаю, пять лет. На тот момент с радостью, я попрощалась с пианино. Вещи, в сопровождении двух мужчин нашей семьи, отправились на грузовике. Тогда как мы с мамой находились уже на вокзале. В одном из киосков мне были куплены три маленькие книжки...Устроившись на деревянной лавке в электричке, с нетерпением открыла. Пропала. От книги меня оторвал лишь приезд.
  Наша с мамой традиция покупать во время поездок шоколад "кофе с молоком" и в этот раз не была забыта.
Каждое новое место жительства вызывало во мне жуткий интерес. И этот раз не был исключением.
  Большое футбольное поле, покрытое еще обильным, но уже сильно раскисшим снегом, притаилось за нашим домом. В тот же день, повозюкав резиновыми сапогами снег и лужи, и убедившись, что, на данный момент, здесь ничего особенного не происходит, я вернулась в место, где мама, домывая кладовку, смывала уже последнюю атмосферу прошлых жильцов. Сильно пахло порошком, содой и хлоркой. Причастие маминой руки лежало отпечатком уже на всех комнатах, придавая квартире уют. Я знакомилась с нашим новым домом. Прикасаясь ресницами к новому воздуху, постепенно становившемуся родным и домашним. В этих воспоминаниях запечатлелась только мама. Хоть папа и Ваня были здесь же. Я смотрела, как она завершает превращение, складывая оставшуюся часть вещей в кладовку. Потом я любила сидеть там, окруженная необычным деревянным запахом полок, который никогда не выветривался.
  Мама протянула мне открытую плитку шоколада, купленную нами - он был с белым налетом - и попросила сходить, выбросить. Я шла от подъезда до баков, уставившись на развернутую обертку. Теперь я могу лишь предположить, почему мама хотела избавиться от нее именно так, а не выбросив в мусор. Но тогда меня это не заботило. Почему бы и нет.
  Из этой квартиры мама долгие дни (на мой детский вкус долгие - прим. авт.) будет возить меня в жуткую рань по поликлиникам, чтобы собрать справки в школу.
В этом коридоре мама будет целовать меня, отпуская на прогулку и встречая со школы.
  На этой кухне мы будем продолжительно питаться мешком гречки. Но до последнего самой вкусной в моей жизни.
В этой, в нашей с Ваней, комнате папа разбудит нас свежим летним утром. Посадит меня на подоконник открытого окна. И, рассыпав у моих колен грецкие орехи, снова и снова будет просить потерпеть прохладу еще немного. Делая все новые и новые снимки на фоне залитого солнцем двора. Девочка с грецкими орехами - назвал он меня.
  В этой, в родительской, комнате я буду рисовать под лампой за огромным самодельным столом из двух табуреток и широкой доски. Такой размер был необходим, чтобы разместить всевозможные художественные приспособления моей мамы и папины разнообразные светильники, прожектора, три глиняных кувшина и три прозрачных бокала разных форм, а также текстуры, что использовал он для фотографии.
  Там меня стали оставлять одну дома. Там же я училась с этим справляться. Медленно, но уверенно я поборола страх. В последствии же, еще некоторое время, испытывая в таких моментах чувство тоски, вставшее на его место, оставаясь в безлюдной квартире, с давящей тишиной. Так я полюбила читать. Уткнувшись в длинные рассказы, я сидела, пока кто-нибудь не вернется. Голоса героев, что я присваивала в своей голове, не только развлекали меня и ускоряли течение времени, но и разбивали тишину, стекающую с бетонных стен.
И как приятно и тепло было просыпаться утром от звонка в дверь, осознавая, что одиночество я уже проспала...теперь мама уже вернулась.
____


С бережно хранимой теплотой в сердце, посвящается моей маме