Помоги товарищу

    Раньше, ну это тогда, когда я ещё учился в художественном училище, как только наступало лето, так из всех телевизоров и репродукторов только и слышно было:«Борьба за урожай, битва за урожай…»,и так далее.
  Вот  и  нас послали в колхоз помогать собирать  фрукты и овощи.
Наших преподавателей и студентов после второго курса привезли в какой-то колхоз  недалеко под Харьковом. Расставили палатки в два ряда на берегу небольшого ставка,то что получилось, типа улицы, в конце которой было пару теннисных и обычных столов  под навесами,  часто встречающихся на полевых станах, да кухней  с печкой из кирпича.
  Начальником назначили преподавателя по НВП – Ивана Ивановича, высокого, чуть-чуть упитанного, начинающего седеть,  мужчину. 
Он, как бывший военный,  видно вспомнив свою молодость, когда он был ещё курсантом в летних лагерях, разбил студентов разных групп на бригады, а те, в свою очередь - на звенья. Всего нас было человек сорок пять, поэтому получилось три бригады, в которых было по три звена. Пару крепких ребят он назначил помощниками на кухне: рубить дрова да подвозить воду и продукты на прикреплённом к нам вместе с шофёром, стареньком «газончике».
Я еще подумал: «Вот повезло пацанам, всегда будут и сыты и на поле под солнцепёком не надо батрачить».
  С утра, позавтракав, нас развозили, кого -  на поля на прополку, а кого - в сад на сбор фруктов.
 Ну, и конечно, что бы было без обид, производили, как говорил сам военрук:«Ротацию». Это, когда бригады меняются местами. Понятно, что ездить в сад и собирать черешню или белый налив – это классно, а не тяпать бурьян посреди поля.
В полдень, уставших и голодных, привозили на обед, а после – опять  на работу и часам к шести все возвращались в лагерь на ужин.
  По вечерам Иван Иванович устраивал, разводы, называя их линейками, с подведением итогов дня и назначение бригад на новые работы, а после, как в армии – личное время. Он всё время сокрушался, что нет никакой возможности поставить флагшток, для поднятия флага и энтузиазма, а цеплять его на рядом стоящее дерево – это уже перебор, кто-то из начальства, может не так понять…
   Мы в свободное время, писали этюды, играли в различные игры, купались в озере, а некоторые даже рыбачили.
   Собирать в саду фрукты было – прикольно, некоторые это делали с лестниц, а пацаны, залезая на деревья, сначала наедались «от пуза», поэтому первые полчаса корзины медленно наполнялись, но потом – темпы увеличивались, ведь, к концу дня, как говорится – «не лезло не водно горло».
   Вот так посмотришь, на жёлтовато-белёсое яблоко с матовым блеском, откусишь раз, и всё – «душа не принимает», ну и как в анекдоте, типа: «…половыну зъим, половыну – навидкусюю…», возьмёшь, да и хряснешь его об ствол дерева, от невыполнимости желаемого.
  И такое происходило с каждыми фруктами, которые мы собирали…
  С прополкой было попроще, но и там были свои, мягко говоря, неудобства.
Во-первых – палящее солнце, это тебе не тенистый сад. Во-вторых – длинная грядка, которую надо было прополоть, а она, не имея конца, сразу навивала мне, человеку, который вырос в городе на пятом этаже и видел такие поля только по телевизору, такую тоску и безысходность, что хоть вешайся.  Я, бы может, как молодой и впечатлительный юноша, так и сделал, но рядом, как назло, не было, ни одного дерева...
   И вот в такой момент, когда наша бригада ушла далеко вперёд, а я, согнувшись в три погибели, пытался сосредоточено орудовать тяпкой, чтобы не повредить саженцы огурцов, за моей спиной раздался звонкий девичий голос:
- Ну, ты даёшь, - со смехом сказала моя одногруппница Виктория, - сразу видно, что ты городской и к такой работе не приучен.
Я оглянулся. Она стояла с тяпкой наперевес, показывая своё превосходство.
   Меня, как током дёрнуло, я было дело, хотел сказать, что я по этому поводу думаю, но она, опередила мою мысль:
- Я, всё поняла по твоему лицу, давай я тебе немного помогу, - и, не дожидаясь моего согласия, начала ловко полоть.
Мне ничего не оставалось, как принять такую помощь. Вдвоём дело пошло быстрее и уже через полчаса, мы догнали нашу бригаду, которая у края поля заканчивала работу. Некоторые начали хихикать, мол, Виктория оказывает шефскую помощь, но Раиса Петровна – молодой наш преподаватель по истории и секретарь комсомольской организации, сказала:
- Нечего тут ржать, вы, наверное, не знаете известный лозунг, который у нас висел в университете, где я училась: «Видишь, товарищ отстаёт – помоги!»
Все приумолкли, ну кто же будет спорить против такого, хорошего и правильного лозунга…
Как, говорят: «Долг – платежом красен».
 Ну, и я, что бы, как-то отплатить, помогал Виктории собирать яблоки. Она на лестнице, а я, забравшись рядом на ветку, наполнял её корзину.
  Ничего так не сближает людей, как совместное добывание пищи.
Это, наверное, повелось  с того времени, когда у людей ещё не совсем слезших с деревьев, и победивших первый инстинкт самосохранения, наевшись, просыпался второй – тяга к размножению, ну, в смысле, общение с противоположным полом.
   Так, мы и узнали многое друг о друге. Я - что она родом из небольшого городка под Луганском, а – она, что я родился в Харькове, учился, по тем временам, как бы сейчас сказали: «В элитной школе номер один, имени Владимира Ильича Ленина», потому, как отец у меня работал в Горисполкоме, а мать – в  театре. Не знаю, может  это на неё произвело большое впечатление, а может ещё потому, что я и мой приятель Серёга Коржанок  лучше всех в нашей группе рисовали. И мы сами не заметили, как начали всё больше и больше проводить вместе время: ходить на пленэры, играть в волейбол и купаться.
 Я помогал ей рисовать и писать этюды, а она меня – стирать носки, трусы и майки в ставке.
Один, юморист, как-то спросил: «Что, такое любовь?»
 И сам же ответил: «Любовь – это хорошее отношение к какому-либо предмету. Например: любовь к учителю, школе, к политехнизации и или к женщине, но самая большая любовь, это – любовь  к работе».
И, в качестве примера, привёл стихи известного поэта В. Маяковского:
                « Любить -
                это значит,
                вглубь двора,
                вбежать,
                и до ночи грачей,
                рубить дрова
                клинком топора,
                силой своей
                играючи…»
Видно, он тем самым, хотел сказать, что чем больше человек любит, тем больше способен, нарубить дров.
 И у меня случилось, почти такое же событие, когда, играя с Иваном Ивановичем вечером в шахматы, я поставил ему мат.
 Он, вдруг неожиданно, спросил:
- Я, смотрю, ты в шахматы неплохо играешь?
- Так у меня третий разряд, а у моего друга, батя, вообще, гроссмейстер, вот он нас и понатаскал.
- А, ты сидишь, как партизан и молчишь.
- Ну, а, что об этом надо всем рассказывать?
- Да, правильно, не обязательно, - а потом продолжил, - я смотрю, ты товарищ ответственный, хочу поручить тебе одно важное дело.
- Какое, же? – заинтересовался я.
- Да, вот, понимаешь, из соседней группы Семён, на кухне рубил дрова, и умудрился себе обухом засадить в лоб, ну его и увезли в больницу с сотрясением мозга. Может, ты вместо него поработаешь?
  Это предложение я встретил без особого энтузиазма, потому, что мы с Викторией дружно вместе работали.
   Но, с другой стороны – в  саду урожай уже не собирали, а больше пололи, да огурцы, ползая за трактором, выбирали. Так, что там я был помощник никудышный, а с подругой мы могли теперь встречаться и после работы. Что, мы, честно говоря, чаще всего и делали, особенно по вечерам. 
  И я, согласился. Уже, значительно позже, узнав, что это Раиса, видя моё постоянное воркование с Викторией, попросила Иван Ивановича,  разлучить нас, хоть на время, как говорят: «от греха подальше». Но, получила совсем обратный результат. Видно, она плохо, читала классику,  типа, - «Ромео и Джульетту».  Ведь известно, чем больше препятствий у молодых влюблённых сердец, тем более героически они их преодолевают.
  Целый день работая, на кухне, я, помимо рубки дров, ездил ещё и за продуктами в колхоз, поэтому бывало, допоздна задерживался. Но зато, когда вечерело, то, мы гуляли вместе даже после отбоя.
   Бедные наши преподаватели не могли уследить за сорока пятью семнадцатилетними оболтусами, у которых на природе гормоны, так и били ключом.  Нет, конечно, не все, как мы, старались уединится, но с десяток таких же - нашлось.  И когда, юноши, немного возмужавшие, а юные девы, загоревшие, с округлившимися  фигурками и загадочным взглядом, вернулись домой, то наши наставники, хоть и сами были не без греха, вздохнули с облегчением. Правда, несколько месяцев, преподаватели присматривалась к нашим девушкам, но потом поняли, что работа в колхозе прошла без последствий…
  Когда, я с Раисой Петровной делал  фотогазету посвящённую работе в колхозе, то она даже не без сарказма, заметила, мол, я так переживала, так переживала, что бы ты с Викторией не наделал глупостей, поэтому даже военрука подговорила перевести тебя на другую работу.
 Тогда я спокойно сказал:
- Глупостей можно наделать, и возле дома на лавочке, а вот если у нас, как мне кажется, настоящие чувства, то своей любимой, хочется помочь и уберечь от неприятностей.
- Ну, и как же ты помогаешь? - улыбнулась Раиса.
- Как, как? Ну, конечно, не так, как она мне помогала в колхозе.  Я просто, её рисунки немного дорабатываю, и у неё теперь оценки стали выше. Вы, ведь, сами говорили: «Видишь, друг отстаёт – помоги!»