Ночь святителя Николая

Что же, читатель, ну снова здравствуй!
Вот, познакомься - последний стих мой:
Снова о грустном и о прекрасном,
Снова растянут на три страницы.

Вот бы у классиков взять примером
Краткость, что, вкратце, сестра таланта,
И перестать создавать химеру,
И не рождать вам стихов-гигантов.

Брюсов, Шекспир, Пастернак и Пушкин
Все, что писали - коротким ямбом
В несколько строф...
Только знай, я глубже
И рефлексирую постоянно.

Мне не хватает и целой книги,
Чтобы до вас донести весь смысл.
Что говорить об одной странице
С кучей свободного места снизу.

Мысли мои - в Синагоге пражской
Спрятанный том заклинаний смертных.
Если откроешь его однажды
Может, узнаешь на всё ответы,

Но превратишься навечно в камень,
После того, как поймёшь все строки
Мною придуманных заклинаний
Спрятанных на чердаке синагоги.

Необъяснимое - все наружу!
С самых глубин мировой Психеи.
Хочется крикнуть: куда уж глубже?
Но перед космосом не наглею.
 
Космос напором большим из крана,
В голову через закрытые веки,
Мне заливает всю базу данных
Сакральной дхармической библиотеки,

Я готов вечность - да о великом,
Я готов миру раскрыть все тайны...
Космос меня сотворил заикой.
Может быть даже и специально.

Только молчал я совсем немного,
Вот и опять мой рассказ на бумаге:
Про то, как я пешим шел дивной дорогой
С Праги в Пльзень и обратно к Праге.

Случай пришёлся совсем некстати:
В праздник святителя Николая
Я был в столице, отметить ради.
И отмечал, не переставая.

Память моя потерялась быстро,
Я и сейчас ничего не помню.
Помню лишь смутно, что выпил литр
Чешского наивкуснейшего рома.

И посадили меня на поезд,
И объяснили как ехать дальше,
Только уснул я в плацкарте вскоре,
И благородно проехал надражи*

Поезд в тот вечер был заколдован,
И затащил меня в стельку пьяным,
В город Пльзень – далеко от дома:
Миль двадцать пять от моей общаги.

Я же без денег, да в час неезжий,
В праздник, зимой, да в часы карантина,
Вынужден был пробираться пешим
Через места труднопроходимые.

Благо, подбросили два ирландца
С паба "Белфаст" в городок ближайший
И километров на восемнадцать
Сжали мне путь до двери общажной.

Вышел, дал пять, пожелал удачи,
Автопилот на восток настроил,
Да и побрёл так, считая дачи,
С самым оптимистичным настроем!

Быстро прошел я последний домик
Славного города Рокицани
И в темноту окунулся вскоре,
Да так и шёл в ней, непроницаемой.

Путь мой был темный и полный страхов,
Звезды казались глазами Ктулху;
Шёл я вслепую сквозь тучи мрака,
Как нетопырь, повинуясь слуху.

Только я чиркнул последней спичкой
- Тут же на ветер шипя, потухла.
Следом настрой мой оптимистичный
Скрылся в ночи - ни пера, ни пуха.
 
Помню, свою понося беспечность,
Шел я вперед, не переставая,
И собралась на дороге нечисть
В праздник святителя Николая.

Звуки же путали и пугали,
И привели меня к некой иве,
Замершей в позе богини Кали,
Кроной плакучей, как веки Вия.

Мне же соседка однажды в детстве
Пересказала одно поверье,
Что по ночам, мол, скрываются бесы
В непроницаемых кронах деревьев.

Что, мол, ведутся в краях талышских,
Там они в каждом лесу дремучем,
Ветви царапают еле слышно,
И за верёвочки тянут тучи.

Если же путник пройдет вблиз бесов,
Бесы на спину ему запрыгнут,
И загоняют его по лесу,
Так, что хребет его будет выгнут

Стал я так ни;кто- и гилофобом;
И после этого, если ночью,
Путь мой проходит под кроной флоры -
Сердце мое бьётся чаще и громче.

Вот и на иву тогда наткнувшись,
Я от испуга внезапно вскрикнул;
Резко мои покраснели уши,
Резко проснулись мои инстинкты;

Взор стал острее, и с любопытством
Я посмотрел прямо иве в крону -
Тут же взмах крыльев, глухой и низкий -
Что-то метнулось над головою!

И на меня из плакучей ивы
Два жёлтых глаза зажглись, как лампы
И раздраженно заухал филин
Словно в ответ на моё "Карамба!"

Я убегал, убегал от страха,
Только вперёд, без оглядки, спринтом,
А за спиною шум крыльев взмаха -
Гнался за мною филин сердитый!

Я не сдавался, бежал по полю!
Чью-то пшеницу топтал ногами!
Но под влиянием алкоголя
Я подскользнулся на мокром камне!

Тут же вскочил, и вскричал: "КАРАМБА"
Пугало! Пугало передо мною!
И улыбается так коварно!
И прогоняет меня метлою!

Я убежал!!! И бежал я долго!
Без остановки и без оглядки!!
Филин преследовал всю дорогу!
Нечисть со мною играла в прятки!

Так добежал я до Свойковицы
Но не успел я воспрянуть духом
Слышу: за мною стучат копытца!
Бе;совый свист долетает до уха!

Я же отчётливо помню из детства.
Нечисть вселяется в человека
Через глаза. И смотреть на бесов
Горе - до первого кукарека.

Не обернулся. Ускорил шаг свой.
Мимо пустующих дач пльзенцев
Бегал на цыпочках, не дышал я;
Надеялся встретить живых поселенцев.

Только не встретил. В конце деревни,
Я обернулся назад и понял -
Вовсе не бесы гнались за мною
Сзади меня шла упряжка с пони.

Быстро я к кучеру возращаюсь
И умоляю меня подбросить:
- "Мне километров всего шестнадцать
Может поделим восемь на восемь?

Ты меня ровно вдоль Голубкова
В этой упряжке проводишь до Мыто.."
Только ответил мне кучер сурово:
 - budes platit za oter kopyta???"**

А у меня только крон в кармане
Все остальное лежит на карте,
И обналичить - лишь в Рокицани
А он уже пять километров как сзади.

Так и остался. Уехал Кучер.
Стихли копытца, в тиши исчезли.
И притянулись к дороге тучи
И на дорогу вернулась нечисть!

Выхода нет. Я прошел деревню.
Снова на трассу ночную вышел.
И зашагал, как в ночи кочевник
Мимо деревьев и радиовышек.

Мимо летели автомобили,
Фарами-звездами мрак пронзая,
Встречные вовсе глаза слепили
Галлюцинации вызывая.

Ночью же лес неприветливый, страшный.
Нечисть насилует труп бесогона,
Мимо меня проплывает Банши!
Мне бы дорогу пройти до дома!
 
Снова копытца за мной погнались,
Стал вдруг рюкзак мой совсем тяжёлым,
Так, что глаза мои в землю впряглись...
Только в ту ночь мой рюкзак был дома!

Кто-то меня оседлал в дороге,
Спину мне выгнули напрочь бесы,
И довели меня сами ноги,
Сквозь лабиринт лабиринтов леса,

Прямо на станцию в Голубкове
- Богом забытое Дно Болота.
Спрыгнули бесы с меня на перроне
И ускакали, стуча галопом.

Я от стены подобрал обломок,
Круг на перроне им начертил я
Встал, и послушным садовым гномом,
В страхе стоял там часа четыре.

Мне открывались с перрона виды
Как на ладони, как из бинокля,
На перекрестки и лабиринты
Страшного хутора Голубкова.

Нечисть таскалась из дома к дому
В платье эпископа из капусты,
С белою длинною бородою,
В сопровождении двух индусов.

Шла, волочила мешок подарков
И оставляла их под дверями,
Двое индусов же - черных, рогатых,
Громко ругались, страшно плясали.

И по пятам за "святым" ходити
И воровати его подарки
Пряча в мешок из толстенных нитей
И вместо них оставляя камни.

Так и прошли они всю деревню
И растворились в потоке ветра
И где-то, через минуту наверное,
Кочет горластый закукарекал.

Я пробудился, встряхнулся, вздрогнул,
И зашагал к голубковским дачам,
Через тоннель, по пустой дороге,
Мимо разобранной водокачки.

Я был уверен в своем спасении!
Верил, что всех разогнал горластый,
И, опоясавшись бодрым весельем,
Шил мимо разных дворов хозяйственных,

Так успокоился, что невольно,
Все озарял я своим любопытством,
В окна машин, да в мансардные окна,
Зоркий мой взгляд устремлялся птицей.

И догляделся. У дома "восемь"
- Двое на карусели спали.
То ли рога у них, то ли космы
То ли копытца, то ли сандали.

Рядом мешок из толстенных нитей
Да из завязок торчат игрушки...
"Это ж они за святым ходити!!
И закидати его капустой!!"

Крикнул - и прыгнул на спины бесам,
И поскакал возвращать подарки!
Каждую дачу на них объездил,
Всем вернул свистнутое украдкой!

Только вернул я презент последний,
Как обратились ко мне с мольбою
Жалкие, больно уставшие черти:
"Мол отпустите детей домой, а"

Все что угодно тебе даруем,
Все что угодно тебе расскажем,
Хочешь, втроём, посевную скурим,
Хочешь, найдем тебе сильный гашик?

Я им ответил: скажите же мне
Что происходит, мы с вами во сне?
Хором мне бесы кричат: "ЛСД!!
Мы подливали в твой ром ЛСД!!

Всё, что ты видишь, всё что ты слышишь!
Всё что встречает твой взор никудышный!
Мир параллельный! Мир настоящий!
Прыгай в мешок и поехали дальше!!!"

***

Пасмур небесный светлел и листья
Сухо скрипели, свистя на ветер.
Я и не знаю, как я очутился
Утром, в пижаме, в своей постели,

Будто приснился нечистый сон мне,
Просто фантазии, паранойя.
Все как обычно, живём под солнцем,
Только вот что-то случилось со мною.

Ночью я слышу тревожный шорох -
Что-то к кровати в ночи крадётся!
Утром я в воздухе чую порох,
Вечером аж задыхаюсь дёгтем.

Ходят за мной шаг за шагом бесы,
Ходят, под шапкою-невидимкой,
И никуда мне от них не деться,
И на горбы им уже не запрыгнуть.

Ходят и гадости обсуждают,
Мыслями черными, смоляными,
Ходят, бутылки в меня бросают,
И перемешивают миры мне.

Кормят ленивыми голубцами,
И приговаривают проклятья.
Я же не ем ничего из мяса -
Вдруг бесы жарят моих собратьев?

Да и капусту не ем я тоже
Вдруг заколдована на изжогу?
Так и живу в этом мире божьем
Узником у оппозиции Бога.

А иногда словно эпилептик
Чувствую ауру - чудо века -
Будто бы сам я - рогатый чертик,
И никогда не был человеком.

Будто бы мир этот странным трипом,
Образовался минутой раньше,
Будто бы сплю в пустоте Эвклида,
Будто бы все это видел однажды.

Бешено чешется одеяло -
Через обои родной квартиры
Я, как во сне своего астрала,
Вижу причудливую квартиру.

Тело уносит куда-то в космос,
Голову кружит в пустом пространстве,
Будто ворочусь, запутавшись в простыни,
Тот, настоящий, неважно спящий.

Словно гюрза его укусила,
Будто тошнит его от чего-то -
И мир настоящий теряет силу
В конце 2020 года.

И на заводе все поменялось
Вместо рабочих - на смене бесы;
Камни друг в друга украдкой кидают,
Хлеб заклинают на скорую плесень,

Скачат на брёвнах, летят на мётлах,
Заячьи лапки носят на шеях,
Филин летит до сих пор за мною,
Жалобно ухает, клювом чешет

Все - за спиною моей, украдкой
Чтобы не видел и не пугался.
Чтобы считал все вокруг реальным!
Чтобы молитвы читать не пытался!

Будто приснился нечистый сон мне,
Просто фантазии, паранойя.
Но чую, пристроили бесы часовню,
К церкви судьбы моей беспокойной.

...Я же хочу разгадать загадку:
Если начать беспокоить бездну
И прогуляться по ней, как по парку,
Бездна всегда ведь ответит тем же?

Значит ли это, что мой вчерашний
Мир захватившую чертовщину
Сам я в бреду и придумал однажды -
Значит, мне это однажды приснилось!

Значит, то мне самолично Гоголь
Выписал ужасы Запорожья!
Ведь если в ночи зажигаются звёзды
Значит, и это
придумать
можно.


____
* чешск - ж/д станция
** чешск: - будешь платить за износ копыт?