Письмо Четвертое. Восточный Фронт

Первое письмо: http://www.stihi.ru/2016/11/15/10622
Второе письмо: http://www.stihi.ru/2017/03/22/131
Третье письмо: http://www.stihi.ru/2017/07/16/2274

Мой друг! Сколько лет не пишу я вам больше!
Простите меня – это всё моя лень!
Я помню, я вам рассказать был должен
Про то, как меня взяли в плен.

Три года молчал, и еще бы три года
Молчал бы, ни разу не сев за письмо:
Меня вдохновлять перестали вагоны –
От новых теперь не трясется весь дом.

Солдатская память, что раньше ночами
Меня навещала со стуком колёс
С гостинцами в виде тоски и печали,
С фарфоровой чашкой для слёз,

Теперь не приходит. И серии новых
Зачем-то пришедших на Двинский вокзал
Бесшумных, бездушных, комфортных вагонов,
Коих я до селе не знал,

Мою ностальгию вскормить не сумели
И я перестал вспоминать о былом.
А после какие-то лбы в Рижской мэрии
Стали менять наш Московский район.

Пусть дом мой кирпичный в проект не включили,
Но был изменён навсегда
На город мой Ригу когда-то отличный
Теперь омерзительный вид из окна:

Дома-двухэтажки, дворы и деревья,
Что мне рисовали латвийский пейзаж,
Сменил по желанию лбов Рижской мэрии
Серый, безликий панельный муляж,

Оставив лишь рельсы и мост переходный,
Да рынок колхозный чуть-чуть вдалеке.
Но как же красивы за ним пароходы,
Мирно плывущие вниз по реке!

И как же вальяжно они проплывают
Под новым железнодорожным мостом,
А следом смешные речные трамваи
Плывут друг за дружкой весёлым гуськом!

Глядишь – и на сердце, израненном жизнью
И в пепле табачном закопанном вдруг
Лихой альбатрос песню счастья присвистнет
И в такт ему – чаячьий хор медных труб!

Знаешь, мой друг, наблюдая за ними,
Я вновь к своей жизни обрел интерес
А чувства.. как будто я снова в трактире
Целуюсь с красавицей Ларочкой Некс...

Но чувствую, вскоре река опустеет
– На город подул ураган перемен…
 
***
08.06.1939.
Рассказ про немецкий мой плен:

Итак, о мой друг, Вистингаузен Лотар –
Немецкий потомственный аристократ –
Был осенью самого страшного года
Пленен, как обычный российский солдат.

И прямо на месте, прочтя мое имя
С жетона, висевшего вместо креста,
Премьер-лейтенант Томас Людвиг фон Миллер
Меня записал в свой армейский состав.

Но так улыбалось не каждому немцу,
И очень помог дополнительный факт:
Мне было всего девятнадцать и месяц,
И выглядел я, как наивный дурак!

Такому легко изъявить свою правду,
Привить новоявленный патриотизм.
И целых полгода, до третьего марта
Я бился против своих.

Вы спросите: – «Как, неужели привили?» –
Ну да – меня запер на пару недель
Премьер-лейтенант Томас Людвиг фон Миллер
В сыром чердаке для хранения тел.

Вы помните, друг мой, поездку до Пскова,
В товарном вагоне на грязных мешках?
Тот давний кошмар навестил меня снова
Раздув в тридцать раз суеверный мой страх!

Тела убиенных лежавших на досках
Шептали мне некий загробый рефрен
И смрад убиенных свободу мне сковывал.
Я умолял прекратить этот плен.

Но голос молчал. Вместе с тем, мой спаситель,
Меня навестивший в Большую Войну –
Премьер-лейтенант Томас Людвиг фон Миллер –
Решал с кем-то «дело о немце в плену».

Сразу, как только мой плен был закончен,
Мне был предоставлен немецкий бушлат,
И северный фронт я сменил на восточный,
И был очень искренно этому рад.

Во многом – за то что, остался на фронте,
(Вы помните: я забывался войной)
Да плюс перемирие на горизонте –
Хотелось дожить до конца Мировой.

Я стал примиряться с витком моей жизни,
Приведшей меня в стан германских вояк,
А позже и вовсе привык и сдружился
С компанией немцев – балтийских, как я.

Тем временем взвод мой, оставленный в Риге,
Был вскоре отправлен на фронт к остальным,
Где вовсю вели разговоры о мире,
О том, что, мол, русские очень слабы.

Я в это не верил: ну в самом-то деле,
Германия еле держала наш фронт,
А запад давил.... но спустя две недели
Случился Октябрьский переворот.

Лавина сошла: медвежата бежали
Трусливо свои поджимая хвосты!
Пугливо кони кавалерии ржали,
Тараща глаза из проемов узды.

Германцы свистели, смеялись и пили,
Вперед продвигаясь без всякой борьбы.
И вот, в Брест-Литовске, для перемирия
Встретились разнодержавные лбы.

Макс Гофман с Иоффе три дня танцевали
За круглым столом да над кипой бумаг,
Пока мы на фронте, на холоде ждали
Приказа, который обьявит Рейхстаг.

Рейхстаг обьявил: заключить перемирие...
Помните; третьего марта, Литва,
Нас с вами, мой друг, у сверкающей Вилии
Свела на братании армий судьба!

Я помню, болтал на немецком с вашими
Мол: Wistinghausen Lothar, Wie dein?
А вы распознали, что ненастоящий я
Что мой акцент – из российских окраин.

Мы разоружились в знак перемирия –
Я несомненно был этому рад
Передо мной – у мерцающей Вилии,
Стоял настоящий российский солдат.

Я не скучал по России, по Ревелю;
Наших успел по снегам погонять...
Жалко – мы их называли медведями,
А то были зайцы. Мне их не понять.

Пусть в мире так много воронок сознания,
Этаких мыслестиральных машин,
Мозг промывающих до основания
И прошивающих новый режим;

Пусть приказавшего землю отстаивать,
Больше не стало на этой земле,
Пусть появляются новые страны –
Это не повод бежать на войне!

Война, независимо от убеждений,
Несет в себе самую главную цель:
Война – ураган перемен, изменений,
Кружащая над государством метель!

Нельзя убегать – про немецких солдатов
Наглядно писал Господин Мопассан.
И ладно еще, про немецких, куда там,
Смотрите, что делает клятый осман!...

...И вы – среди красных, снующих средь немцев,
Стреляющих жалобно блок папирос,
Стояли незыблемо – белогвардейцем.
Мы обсуждали Российский вопрос.

Затем распрощались – и вы мне вручили
Свой адрес: Тифлис, Головинский проспект,
Дом 37, Николай Джанашвили.
....Но я не писал вам 14 лет.

Лишь в 32-ом написал вам впервые,
И вот, наконец, свой закончил рассказ.
А дальше... а дальше вернулся я в Ригу
Где и теперь коротаю свой час

Но чувствую, Рига теперь опустеет
– На город подул ураган перемен…
         08.06.1939.
   Лотар Артур Вистингаузен.