98. Тетради - отклики

     "Люди всегда смотрят на эстетику как на специальную дисциплину, тогда как она — ключ к сверхъестественным истинам".

      С. Вейль. Тетради.


     По Платону красота это то единственное, что не претерпело искажения в нашем бренном мире. Никакое божественное у нас не выживает, ну а что выживает в самых редких случаях, то и есть красота. Созерцающий её не ошибается и нет ни одной души совершенно не чуткой к красоте. Следуя дорогой красоты, мы может быть, если будем искать, отыщем и истину.
    Быстрее всего и лучше всего мы видим телесную красоту, но люди необычные или мудрые умеют видеть и красоту душевную. Философ же зрит "незримую" красоту, невидимую - ту, которую нельзя не только пощупать, но и воспринять душевно, философ может зрить красоту чистого ума как гармонию.

    У Плотина всё уже не так. По Плотину есть люди, которые не рождены к красоте, а есть те, которые рождены и последние делятся на философов, музыкантов и любящих. Только философы, только музыканты или только любящие способны воспринимать красоту, остальные - нет, и у Плотина они так и названы - остальные. Плотин говорит о натурах, так вот, музыкальная натура не обязательно сочиняет музыку, она просто музыкальная натура и всё тут, то есть определённым образом настроена. Такая натура скорее похожа на музыкальный инструмент, чем на саму песню. Она готова к восприятию мира и звучанию с ним в унисон. Есть плохо настроенные люди, а есть хорошо настроенные и они как безмолвная песня ходят по миру.

    Мне кажется Плотин не противоречит Платону, а лишь оригинальным образом специализирует его. Эти двое сказали о красоте самым божественным, самым выдающимся языком. После них никто в истории философии не говорил о красоте красиво. Писатели, поэты, художники - да, но не философы, которые позволили себе рассуждать о красоте в скучных терминах.

   Сама Симона написала о красоте следующее: красиво то, что никак не хочется изменить, на что сердце интуитивно реагирует как на совершенное, а значит единственное, что оно хочет это сберечь его и созерцать. Чтобы потерять желание что-либо изменить нужно увидеть в этом красоту.


     "Св. Фома. Два происхождения в Боге: одно — происхождение ума, от которого рождается Сын, другое — происхождение воли, от которой рождается Дух. Точно по Эсхилу. С Зевсом — его слово и его дело («Просительницы»)
[Воля есть любовь.]
[1 —2 — 3 — 4. Один Бог — Два происхождения — Три лица — Четыре отношения.]
1 + 2 + 3 + 4=10
[Происхождение любви берет начало в происхождении ума,
ибо любят только то, что знают.]"

     С. Вейль. Тетради.


     Сын - это любовь, он рождается из божественного ума, а затем по своей воле (по любви) порождает и Дух. Из Отца - Сын, из Сына - Дух. Таким образом дух, как аналог божественного ума замыкает это кольцо. Внутри кольца находится любовь в разных её отношениях - в отношениях её собственного порождения и того, что она сама уже порождает по своей воле, а "внешние" границы кольца омывают "умные пределы" - божественный ум и дух любви.
     Здесь собраны все божественные числа, в том числе и божественная пифагорейская десятка, все возможные отношения и все возможные лица, остальное - это бесконечное отображение их в самих себе.

     И отдельно, важное: любящий - знает, и лишь знающий - любит, это вытекает из свойств божественной троицы и никак не соотносится с нашими попытками что-то помыслить о любви.


     "Плотское вожделение и привлекательность красивых лиц.
В нас есть потребность ударить, разбить, словно о камень, нашу внутреннюю нечистоту о внешнюю и совершенную чистоту другого существа. Но посредственное внутри нас поднимает мятеж: ему, чтобы спасти свою жизнь, нужно запятнать эту чистоту.
Запятнать — значит переиначить, потревожить. Прекрасное есть то, что невозможно хотеть изменить. Захватить власть над — значит запятнать. Обладать — запятнать".

      С. Вейль. Тетради.


     Зло - это то, что "не сидит на месте". Чему не даёт покоя красота, доброта, истина - кого она своим присутствием умаляет, будоражит, укоряет, разоблачает. Невозможна радость, но невозможно уже и страдание, и тогда зло, чтобы всё же чувствовать себя начинает жаждать двух вещей: либо обладать красотой во чтобы то ни стало (убедить себя в том, что она твоя и она у тебя есть), либо уничтожить её. Зло активно в иную сторону - в сторону "от" Блага.
Трагедии происходят потому, что как только на свет появляется нечто стоящее, тут же появляются, а точнее проявляются рядом с ним и те, кто уже ничего сам по себе не стоит. Но выглядеть таковыми они не хотят - не в своих глазах, ни в чужих, и вот начинается коварство, подлость, измена, хитрость, прямое грубое насилие. Зло не успокоится до тех пор пока не достигнет своего.
    Где нет красоты, нет живого настоящего чувства, там практически нет и зла - в основном оно любит прятаться и совершать свои дела исподтишка, любит обманывать себя и других, любит вести себя в целом "прилично". Но стоит лишь мелькнуть искре добра, стоит лишь кому-то почувствовать любовь и вот, зло уже тут как тут, оказывается оно всегда было наготове, только выжидало, когда же наступит "его час". Час Герострата, поджигающего храм и святыни своего родного города. Это закон жизни. На всякую прекрасную розу тотчас же находится топор, на всякий свежий ветер - петля и удушливый яд. Если вы видите мысль, ищите вокруг тех, кто её душил, если вы встречаетесь с поступком, человеком, чувством, красотой, не удивляйтесь как много вокруг них кружит мусора. Это свита сил тьмы, обвивающая его и щёлкающая зубами, вожделеющая его достать, укусить, растоптать. Теневой ореол всех великих дел. Когда он побеждает и убивает добро, он становится явно заметным, но и потерпев неудачу, он доставляет немало хлопот и высасывает немало сил - кто знает скольких он погубил тихо и молча?


     "Чувствует зло лишь существо чистое. Но <в этом случае> оно уже и не зло. Зло внешне по отношению к самому себе. Там, где оно есть, оно не чувствуется.
Оно чувствуется там, где его нет. Чувство зла не есть зло".

     С. Вейль. Тетради.


     Я много думала о том, почему добро не видит зла, и я много думала о том, почему увидеть зло может только добро. И почему и то, и другое верно?
Эта "слепота" добра - какая глубина видения! - Ведь зло не существенно, чтобы его видеть.
    Это ощущение зла - какая чистота! Чтобы на золотых весах уловить тончайшие отклонения!
    Конечно, чувствовать зло может только добро и не верно наоборот: зло не может чувствовать добро. Выходит чувствовать, вообще чувствовать может только добро, зло - это не чувствительность. То, чем человек чувствует во зле - это превращённые остатки добра.
   Значит, чувствующий всегда - добр! Чувствует ли он одно добро, не видя зла, или же чувствует он одно лишь зло - раз он чувствует, то он - добр!

   Но если человек "ничего не чувствует", то это не зло, а переход. Потому что зло не может "ничего не чувствовать", оно всегда что-то чувствует за счёт остатков добра, которые в нём сохранились. Зло не субстанционально само по себе, оно есть лишь умаление добра - его обез-чувствление и не в состоянии довести его до нуля. Скажем так, зло - это очень плохая чувствительность остатков добра, зло - это "почти" ничего не чувствую и вот это "почти" - оно то как раз и бунтует. Зло - это умаление добра насколько возможно. А возможно считай до самого до предела.
    Но переход существует не от зла, зло не в состоянии совершить переход или привести к переходу, последний вытекает из саморазвития "доброго" - достижения им предела в противоположную от зла, высокую сторону.