О тайне порочного зачатия моей любимой

О  ТАЙНЕ ПОРОЧНОГО ЗАЧАТИЯ МОЕЙ ЛЮБИМОЙ И О МОЕЙ БЕСПОРОЧНОЙ ЛЮБВИ К НЕЙ

Эпиграф:
                Черти тоже ведь рогаты,
                Несмотря, что не женаты.
           (Истина, произнесенная моим отцом,
                мне в утешение в день свадьбы)

Пусть ни армянин, ни русский,
Ни еврей, ни финикиец,
Ни толстый, ни тонкий,
Ни иудей, ни христианин,
Ни мужчина, ни женщина,
Ни поп, ни ксендз и ни раввин
Не ищут в сём себе обиды.
Всё выдумка, всё ложь...


ГЛАВА  ПЕРВАЯ.

Не рожала мама Катю.
Папа тоже не рожал.
Как же дочка получилась?
Знать, нечистый нагулял.

У рогатого во вторник,
Когда Катя родилась,
Разболелась страшно жопа
И икота началась.

Бедный малый извертелся,
- Что за странная напасть?
Словно я просфор объелся,
Или пасха началась.

Что такое? В чем причина?
Отчего и почему?
Где хворобой обзавелся?
Ничего я не пойму!

Мне еще вчера, с обеда,
Под ребром кололо где-то,
А с утра, вот Божья мать!
Не вздохнуть и не посрать.

Как же это приключилось?
Где со мной беда случилась?
Что такое я сожрал?
Черт в страданьях вспоминал:

- В понедельник, с позаранки
Выпил я всего полбанки.
В воскресенье, в день святой,
Был как пыль – совсем сухой.

Я тогда с утра, со злости,
Заглянул к поповне в гости,
Только сука не дала
Даже капли со стола.

Так сказала: - Мне, девице,
Бог велел в сей день молиться,
А не путаться с тобой,
С голожопой шантрапой.

Грех бесстыдства отметая,
В этот день я  как святая,
Мне противно, слышь, гнильё,
Даже имя, черт, твоё,

А не то, что пить с тобою,
С кривоногою ордою,
Свинорылым дураком,
Рогоносцем и козлом!

Если даже на неделе
Мы немножко разговели,
То сегодня, милый мой,
Потопчись-ка ты сухой!

Так паскуда отчитала,
И во след ещё орала -
Мол, не пара мы с тобой
В литургии день святой!

А у чёрта, право дело,
Все нутро огнем горело,
Словно утречком в аду
Жопой сел в сковороду.

И с субботнего веселья
Так вело его похмелье,
Что, похоже, этот ад
Начался как раз в шабат.


ГЛАВА  ВТОРАЯ.
ШАБАТ

День субботы так вершился:
Утром долго черт молился
(В синагоге под горой
Он давно был как родной),

А в обед, раввина дочку
Черт, засунув жопой в бочку,
Попорол часок-другой,
Стала, тварь, совсем (б)лядвой.

Завела паскуда моду -
Нет, что б честно дать народу,
Так дерет по трояку,
Как тут выжить мужику?

Так часам к шести чертила,
Утомив свои мудила,
Собрался идти домой –
Жил он в церкви над горой.

Ну не так, что б в Божьем храме,
А за церквью, в сральной яме,
В бок от дамского очка,
Возле крышки от толчка.

Место, право, не плохое,
Только малость шебутное,
Но и этот уголок
Черт едва осилить мог.

Все в цене вокруг взлетело,
А хавиры - до предела.
До заоблачных высот
Рента выросла за год.

Вот и поп из церкви той,
Хоть и вырос сиротой,
Обдирал народ как липку,
Если повод был какой.

Черта взял он лишь из шкоды,
Что у черта за доходы?
Лишь от чьих-нибудь щедрот,
А рогатым кто даёт?

День квартплаты приближался,
Поп уж дважды заявлялся.
Черт развил такую прыть -
Негде денег раздобыть!

Ну и дунул в синагогу,
Так еврей не то, что Богу,
Чёрту в долг не даст рубля
Без залога на три дня.

И пришлось ему, бедняге,
Заложить свои портяги.
А иначе здесь нельзя -
Вмиг откажут от жилья!

Так в наряде облегченный
И безденежьем смущенный
Шёл чёрт к церкви не спеша,
Некрещеная душа.

Жизнь совсем его заела,
И не в деньгах было дело,
Просто влип в порочный круг -
Все валилося из рук.

Ясно, что в такой тревоге,
Каждый вспомнил бы о Боге,
Так и чёрт - вполне созрел,
Только, право, не успел:

За бузинными кустами
Увидал - дивитесь сами,
На песочке, под сосной
Поп расселся с жидовнёй!


ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
ЧЕРТ ПОПАДАЕТ В КОМПАНИЮ

В ожиданье воскресенья
За кладбищенским холмом
Коротали вечеринку
Поп с плюгавеньким жидом.

Разложив полжбана водки,
Лук с капустой, огурцы
Отпускалися ребята,
Прямо скажем, от души.

Разговор вели неспешный
Про библейские дела
Обсуждая, между прочим,
Как Мария родила.

Благочинный, с уваженьем,
Видел корень дела в сем.
Обрезанец с упоеньем
Намекал, что мол, в другом.

- Ты пойми чернявый суслик,
Говорил жидок попу,
Под солененький огурчик
Пропуская наркоту.

-В христианском пониманьи
Нет ни капельки сознанья!
Кто слыхал, что б без етья
Родилась хотя бы тля?

Все етуться на земле -
Рыбки в водах, крот в норе,
Злой козлюга в чистом поле,
Бог нам дал закон в юдоли.

Без закона, милый мой,
Пропадет в миру любой.
Даже черт с гусиной харей
Без закона станет вшой!

Черт хотел пройти сторонкой,
Что б не путаться с жиденкой,
Но, услышав про себя,
Мол, с гусиной харей, тля,

Мол, не жить ему  на свете,
Осерчал и не заметил,
Как  в тенечке под кустом
          …выпивали уж втроем.


ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ.
ЧЕРТ ПРИСОЕДИНЯЕТСЯ К ПЬЯНКЕ

Ростом жид был никакого,
Да вот глоткой брать мастак,
Проглотил за четверть часа
Четверть жбана просто так.

Поп так пить не мог, дурила,
Но вот жрал всегда в два рыла,
Зла на пьяных не копил,
А вот тощих не любил.

Черта ж Бог совсем обидел -
Черт с рожденья столько выпил,
Что к своим седым годам
Спился малый просто в хлам.

А всем ясно, там, где пьют,
Там совсем немного жрут.
И с такого едака
Отощал наш чёрт слегка:

Шерсть давно уж не лоснилась,
Коростой кой-где покрылась,
Хвост облез, рога оббились,
Лишь глаза ещё светились.

При такой дурной фактуре
Нет, что б тихо жить чертуре.
Он  же каждый день - бухой,
Вот характер был дурной!

А уж выпьет - в помутненье,
Просто в полное затменье,
И под пьяное нутро
Вытворяет черт те что.

Но, пока все начиналось,
Чинно пьянка продолжалась.
И жиденек, свысока,
Поучал, подлец, попа:

- Я, конечно, понимаю,
Мало чести, что такая,
Посумятившись едва,
Прижила от старика.

Будь Иосиф парень крепкий,
Он не жил бы с этой девкой,
А гулял бы напролет
С другом Ёбой круглый год.

-Ёба? Что за хрен такой?
Перебил отец святой,
Не из ветхого ль писанья
Это выползень какой?

- Здесь, братан, такое дело,
Чёрт вмешался неумело,
Как бы это рассказать,
Что б тебя не обижать?

Может, лучше про (б)лядей?
Я недавно… - Не робей,
Перебил бандит в ермолке,
-Что у нас за кривотолки?

Мы ж друзья, едрена мать!
И подельник должен знать
Как случилось всё в натуре,
Понял ты, лахудра в шкуре?

И без всякой чтоб обиды,
Что мы цацы-маргариты?
Разливай по сорок пять
Будем правду запивать!


ГЛАВА ПЯТАЯ.
ИСТОРИЯ МАВНЮКА И ЁБЫ

Кум мариевой бабули
Звался Ёба Распиз-Дули
Был армянских он кровей
А прижит был от ...курей.

Где и как случилось это -
Нет большого в том секрета,
Ведь его отец Мавнюк
Был известный всем говнюк.

Не давал Мавнюк проходу
Некрещеному народу,
А другого, в те года,
Не бывало никогда.
 
Гона был, подлец, такого,
Что рыдала, прямо слово,
От проделок кобеля
Вся библейская земля.

А уж пришлые селяне -
Финикийцы и армяне,
Их отары и собаки
Просто выли от Мавняки.

Перетрахал этот жур
Всех овец и … прочих дур,
И, насытившись на бабах,
Стал поглядывать на кур.

Вот оно тут и случилось -
Раз Мавняке вскобелилось,
И он ночью, лысый бес,
За етьём в курятник влез.

Что там было, как там было,
Знает лишь святая сила!
Только рано по утру
Найден был Мавнюк в саду.

Был ходок совсем в отлёте -
В пухе, перьях и помёте,
С напрочь склеванным концом
И всего одним яйцом.

Кое-как его отмыли,
Йодом жопу поджелтили,
И пустились обсуждать,
Что - лечить иль отпевать?

Но силён армянский дух!
Выжил, всё-таки, Мавнюк
Лишь яйцо за двое суток
Стало больше прежних двух.

И потом не рассосалось,
А все больше разрасталось,
И настал последний срок -
Лег Мавнюк, вздохнул... и сдох!

Дело это было в ночь…
А с утра раввина дочь
Постучалась, верь-не верь,
К Мавнюку зачем-то в дверь.

Что там девка потеряла,
Так она и не сказала,
А вот, что нашла она -
То узнала вся страна!

Под штаниной кабыздоха
Шевелился славный кроха -
Знать, родился из... яйца
Сын Мавнюки-подлеца.

И когда про то узнали,
Долго люди хохотали,
А назвали молодца
Ёбой, в честь делов отца.

С ранних детских лет Ебуля
Был зануда и грязнуля,
Но лентяем он не слыл -
Вечно делом занят был.

Правда, дело у него
Было только лишь одно -
Залезать под юбки к девкам,
Пристрастился он давно.

Люди Ебу не любили,
Часто голодом морили,
А в субботу, помолясь,
Драли Ёбу хором, всласть.

Так набожность прививали,
А когда подрос, узнали,
Что под поркою крутой
Вырос мальчик, да какой!

Вырос он большим и сильным
Правда, малость, педофильным,
И как папа - балагур,
Был не прочь пощупать кур.

Впрочем, был знаток в Писаньи,
И наврать мог при желаньи
Много разных небылиц,
Особливо для девиц.

Девки Ёбу обожали,
И почти всегда давали -
Дуры были ещё те
В Богом избранной стране!

Так деньки летели Ёбы
И дожил верблюд безгорбый,
Рожей - чисто херувим,
До преклоннейших седин.

Тут года его зажали -
Девки липнуть перестали,
Вот и стал армянский тать
До убогих приставать.


ГЛАВА ШЕСТАЯ.
ЛЮБОВНАЯ ДРАМА ЁБЫ, МАРИИ И ИОСИФА

В те года была девчонка
У соседского жиденка.
В полной девичьей красе,
Только в голове не все…

Ну и начал старый Ёба
Примечать её особо.
То есть, прямо вам сказать,
Стал её втихую драть.

Но, закончилось все тяжко,
Залетела дура Машка,
Вот как злобный бабий Бог
Хитро Ёбу подстерёг!

Ясно, старый напугался
И уже почти сознался,
Но подумал, лысый кот,
И нарыл отличный ход.

Был ему с сопливых лет
Другом Ёся Назарет  -
Драный, бледненький типаж,
Тихий малый и алкаш.

Вот и стал паскуда Ёба
Нагружать дружка особо.
Мол, чего ты так живёшь,
Что ты девок не дерёшь?

Раз сказал, второй сказал,
Ну, Иосиф и запал -
А, действительно, не ясно,
Почему без баб гулял?

Лет прожил уже немало,
И (б)лядей вокруг хватало,
Да всё было недосуг
Приложить до девок рук.

Сильно занят был друг Йося -
Так, что срать не дозовешься -
Рыскал всюду, сатана,
Где бы выпить задарма.

Ну, а тут, ему пристало
Так, что питься перестало.
И на старости годов
Потянуло на бабьёв.

Похоть пьяницу заела,
А она - такое дело,
Ведь не зря народ гутарит,
Хер стоит – башка не варит.

День-деньской, в большой натуге,
Шарил Йося по округе
Всё смотрел, баранья сыть,
Где шершавый приложить.

Только не было удачи
В деле этом пьяной кляче
И, отчаявшись искать,
Стал он к Ёбе приставать:

Дескать, так и так, плешивый,
Ты у нас до баб пытливый,
Помоги, едрена мать,
Другу лярву подыскать.

      - // -

Комментарий автора:

       Вот жизнь - грёбана чума,
       Напросилась мышь сама…
       И куда, сказать неловко -
       Голой жопой в мышеловку!

       Тут Иосиф и пропал -
       Как куря во щи попал.
       А Ебулин план удался -
       На манду дурак попался!

     - // -

Ну а Ёба, что за гад!
Друга сдал и, сука, рад.
Говорит, держись, му-му,
Нет проблемы, помогу!

Но ты сам-то понимаешь,
Что звёзд с неба не хватаешь?
Возраст тоже не свежак,
И по жизни ты – босяк.

Вот по этим всем причинам
Ровня ты другим мужчинам.
Так что ясно, корешок,
Ты - фуфловый женишок!

Может, лишь, себя ругая,
Взять тебя вдова какая,
С целой сворою мальцов,
Что б их нянчить, стервецов.

Но тебе, носатой моли,
Будет трудно жить в неволе,
Так что я тебе, жиду,
Лучше дурочку найду.

На примете у меня
Есть сейчас как раз одна.
Телка - просто загляденье,
И красива и стройна.

Кочевряжиться не будет
И, глядишь, тебя полюбит.
Ну и ты, того, бугай,
Сам её не обижай!


ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
ЕБУЛЯ РАССКАЗЫВАЕТ ИОСИФУ СКАЗКУ О НЕПОРОЧНОМ ЗАЧАТИИ,
А ЧЁРТ УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ПРОИСХОЖДЕНИЕ БОЖЕСТВЕННОЕ

Время парни не теряли -
К Машке сватов подослали,
И на третий день она
Стала мужнина жена.

Вообщем, быстро все сварили,
Ведь на то причины были,
И родню легко понять -
Рады дурочку отдать!

Нужно было торопиться –
Стан девичий стал круглиться,
И Ебуля, вот повадка!
Снова всё обделал гладко.

Дав разок дружку набраться
Он позвал его купаться,
А к реке повёл тропой,
Мимо храма над горой.

Был июнь. Жара как в пекле
И когда дошли до церкви,
Был Иосиф, жопа с хером,
Пьян порядочным манером.

И стал ныть женатый мудь:
- Дай в тенёчке отдохнуть,
В храм зашел, на лавку сел –
И совсем осоловел.

Тут уж Ёба постарался -
На хоры быстрей пробрался,
И оттуда, педофил,
Важно так проговорил:

- Слушай Йосиф, сын греха,
Будь ты славен на века!
Выбрал я тебя, паскуду,
Послужить большому чуду.

Прошлой ночью, ты храпел,
И не видел, мудодел,
Как к твоей  жене под утро
Голубь белый залетел.

Этот голубь, слышь, гнильё,
Воплощенье есть моё!
От него священным духом
В миг брюхатится бабье!

И тебе вчера, мудило,
Счастье страшно подфартило -
Не от хера, а от духа
Понесла твоя маруха!

Так, что ты, любимый мой,
Будь поласковей с женой,
А не то тебе печёнки
Отобью, козёл седой!

Отболтав вот так с верхов,
Еба дунул вниз с хоров,
И бочком прокрался к двери -
Посмотреть, эффект каков?

Там застыл – стоит напротив
Трезв как стеклышко Иосиф,
Пояс нервно теребит
И чуть слышно говорит:

- Знаешь, друг ты мой Ебуля,
К речке нынче не пойду я.
- Ты ж хотел купаться, гусь?
- Нет, я лучше помолюсь…

Сон мне здесь сейчас приснился -
Сам Господь ко мне явился!
Был он так со мной мил,
Что секрет мне свой открыл…

Жид прервал рассказ тут свой:
- Понял, сало с колбасой?
Вот, как в жизни всё случилось –
Всё от Ёбы замутилось,

Ёба - истинный отец,
В деле был его конец!
А ведь сколько, брат, веков
Вас дурачат, христяков!

Тут вмешался наш чертила:
- Что же ты несёшь, дурила?
Как же ты, носатый тать,
Можешь так бесстыдно врать!

Это ж ты, библейский внучек,
Напридумал мерзких штучек,
И позоришь, сучий кот,
Весь Марии честный род!

Было дело, был и Ёба.
Ну, а кромь него, жидоба,
Больше, что ли никого?
Что же ты молчишь, говно?

К ней, что б мне твои печали,
Часто ангелы летали,
Даже я разок, по пьянке,
Вдул красавице-смуглянке,

А ты все, едрёна вошь,
Ёбой нам мозги метёшь!
Иль не знаешь, сукин сын,
Что ещё ходил один?

Не чета нам всем – красивый,
Белокожий, говорливый.
Звался малый -  Хер У-вим,
Бабы дохли рядом с ним!

Был он -  черт сошел на шепот,
Жлоб такой, что негде штопать,
Скользкий падла, как налим,
Карьерист и подхалим.

Так, за сраную карьеру,
Продал Хер любовь и веру,
Мерзко боссу угодил –
Сам Манюшу подстелил.

Вот от боссовой закладки
С ней и стали неполадки,
А про Ёбу, твою мать,
Ни хрена не надо гнать!

Пусть она была такая,
Малость, скажем, (б)лядовая,
Но какая б ни была,
Все ж не с Ёбы понесла!

Всё ведь ты, резун, паскуда,
Врешь безбожно. И откуда?
Где, пархатый фарисей,
Набрался таких идей?

Для чего, муда Талмуда,
Ты порочишь Божье чудо?
Что притих, звезда Синая?
Да вся масть у вас такая!

Тут вступился поп сердито:
-Ты чего орёшь, копыто?
Ты смотри, косая вошь,
Вмиг схлопочешь за галдёж!

Я таких как ты, порою,
Ненавижу всей душою.
Что ты лезешь, паразит,
Ты же, (б)лядь, – антисемит!

Я, сейчас, рогатый цуцел
Обломаю весь твой штруцел,
Будешь впредь, паскуда, знать
Как евреев задевать!

Здесь не выдержал чертяка
И пошла такая драка,
Что минуты через две
Все валялись на траве.

Первым, правда, черт очнулся,
Покряхтел, перевернулся,
Сплюнул, истово рыгнул,
И попа ногой пихнул:

- Сдох, гривастое муде?
То-то счастья попадье!
Побегу к тебе, домой,
Поздравлять её с вдовой!

А душой твоей, горбатый,
Я сейчас займусь, патлатый.
Помяну её, попок,
Путь ей в пекло не далёк!

А, что б там она порхала,
И страстей людских не знала,
Я тебе, беспечный жмур,
Оборву твой толстый шнур!

Понял, жирный истукан?
Черт, налил себе стакан,
Выпил, крякнул и с манером
Закусил… поповым хером.


ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ВСТРЕЧА СО ЗМЕЁЙ.
НЕОБЫКНОВЕННОЕ ОСЛОЖНЕНИЕ БОЛЕЗНИ

Стало ясно обормоту,
Что случилось во субботу -
А случилась с ним беда
От попового уда.

Так, от муки ослабевший,
Целый день с утра не евший,
Чёрт уселся меж кустов -
Там привычно без штанов.

Боль его совсем скрутила,
И расплакался мудила:
- Ой, беда взяла в полон,
Знать душа из тела вон!

Тянет в брюхе, колет в сраке,
Жжет огнем меня внутри,
Нету хода, нету мочи,
Будь хоть ангел – помоги!

Только пусто в чистом поле
И в болоте никого!
От такой несчастной доли
Хоть на небо – все одно!

Да вот – чу! Из-под коряги,
В паре метров от чертяги,
Вся в грязи – ну прям свинья,
Появилась, вдруг...змея.

Увидав её чертила,
Вот сноровая кобыла!
Прихватив рукой живот,
Заорал как бегемот.

- Ой, ты матушка родная,
Видно Бог тебя послал,
Стало мне, парнишке, худо,
Без тебя б совсем пропал!

Подсоби, голубка, другу,
Мне услугу не забыть,
Весь измучился от боли
Буду век благодарить.

Ты натурою скользивой
Заползи во внутрь меня,
Посмотри, дружочек милый,
Что за пламя без огня?

-Ты с утра чудной, чертила,
Так гадюка говорила,
Что за глупая напасть,
Что б я в жопу забралась?

Стал ты плох умом, рогатый,
И орешь как зверь сохатый,
Иерехоновой трубой
Оглушил меня, дурной!

Не найти мне, что ль, заботы
Чем влезать в чужие жопы?
Иль ты думал - это честь
В твою дырку даром лезть?

- Что ты, матушка родная
Еле молвил черт, рыдая.
- Как могла предположить,
Что такое может быть?

У меня, смотри, соседка,
Есть в заначке марафетка.
Я хотел, трефова масть,
Сам побаловаться всласть.

Но сейчас с болезнью этой
Я не то, что марафету,
А причастья, грех сказать,
Не могу в себя принять.

Так что я тебе, родная,
Марафету наваляю.
Только милая спаси,
А потом, что хошь проси!

- Что ж, копытная макака,
Поменяла тон змеяка,
- Марафет гони вперед,
Знаю сучий ваш народ!

А то вот, без марафезу,
Я к тебе в дыру залезу,
А ты, хитрая свинья,
Пальцем там заткнешь меня?

И что делать мне, змеяке,
В твоей тощей драной сраке?
Песни, что ли, с горя петь?
Иль глистов твоих ететь?

Нет, спокойней с марафетом
Будет мне в проходе этом.
Коли что, разок вдохну,
И такое там начну!

И коль ты, дерьмо в сиропе,
Мне засаду сделал в жопе,
В миг поймешь, едрена мать,
Что живьём меня не взять!

Тут гадюка извернулась,
Марафетом затянулась,
Тонким шилом поднялась,
И в дырищу забралась.

Там недолго пропадала -
И сначала только жало,
Ну, а следом вся змея
Из дыры явилась вся.

Чёрт с вопросом: - Что видала?
А она как не слыхала,
Добралася до куста -
Не жива и не мертва.

- Не поверишь мне, чертила,
Наконец проговорила,
-Что бы сгинуть мне в страстях,
Только ты, брат, … на сносях!

Там в тебе сидит такое -
Мерзкополое и злое,
Пузырем на всё глядит
И глазами шевелит!

- Что ты, мать, несёшь по злобе?
Угорела, что ли, в жопе?
Не шути со мною ты,
Так недолго до беды!

- То не шутки, брат чертила,
Вновь змея заговорила,
- А признайся сам, нахал,
С кем дитёнка нагулял?

Чёрт в порыве раздраженья
Сделал резкое движенье.
А в ответ, вот срам какой!
Кто-то в нём брыкнул ногой!

Видно, правда, страсть сидела
В животе у долбадела,
И стервозная гадюка
Не врала нисколько, сука!


ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ПРЕДРОДОВЫЕ СХВАТКИ У ЧЕРТА

День к полудню докатился,
Ум у чёрта помутился
Понимал, видать, малец,
Что пришёл ему кобздец.

Но везенье – не от Бога,
Хотя Бог и сделал много,
А другая – сбоку сила,
Вновь чертяге подфартила.

Через поле с позаранки
Шел мужик - не выше банки,
Вида грозного, блатного,
В форме мичмана морского.

Дождик с неба тихо сыпал,
Морячок маленько выпил,
Грамм немного, сотен пять,
Что бы формы не терять.

Черт ему, бросаясь в ноги,
Завопил, как зверь в берлоге:
Мол, тебя я, милый, ждал,
Мне тебя сам Бог послал.

Знал бы ты, какие страсти
Я терплю по бабьей части!
Я теперь едва живой –
Просто, друг, беда со мной.

A тебе при тонкой кости,
И большой матросской злости,
Дел всего то - плюнуть раз
Мне в кишку залезть сейчас.

- Не ори ты так, рогатый,
Отвечал моряк поддатый,
-Прежде чем в кишках удить
Дай калибр определить.

-Что за, брат, дурное слово,
Не встречал еще такого.
Ни на (б)лядках, ни в тюрьме,
Ни в святцах, ни в тропаре.

Ты, наверно, для блезиру
Мне поешь, козел, сатиру!
Иль не ясно, подлецу,
Что все близится к концу?

Что еще чуть-чуть протянет
И меня в живых не станет?

И тогда, по Божьей воле,
Не видать мне лучшей доли -
Коль придётся помирать,
Рая мне не миновать!

- Что ты, брат, ну, прямо слово,
Возразил моряк сурово,
Я военный человек,
А не в сиську пьяный грек.

Мне трепаться нет резону -
По военному закону
Прежде чем по цели бить,
Надо цель определить.

Так и я, должон сначала
Осмотреть твое дыряло,
А потом соображать,
Как тебя освобождать.

Делать нечего, чертяга,
Раскорячась как коряга,
Покраснев всего чуть-чуть,
Дал матросу заглянуть.

-Твой, сынок, калибр жопы
Невеликий для Европы.
Кто бы мог предположить,
Что такое может быть!

Значит, что ж, по воле Бога
Не дотянешь ты до срока…
Тут чертила просто взвыл
И как баба заскулил.

Мичман, малость обалдевший
(Тоже был с утра не евший),
Помолчав секундов пять,
Стал больного увещать:

- Ну, пойми ты, темнота,
Без традиций флот – тюрьма.
А блюсти традиций гадость
Моряку большая тягость.

Что ли я придумал моду
Салажню мудохать в жопу?
Сей обычай, милый мой,
Был рождён до нас с тобой.

Вот, к примеру, ты, урод,
Был бы призван к нам на флот.
Так с твоим бездарным задом
Не прожил бы там и год.

Может, лишь, в морской пехоте
Ты сгодился бы к работе,
Но служил бы ты, дружок,
За поляркой полный срок.

Так что, брось свои сомненья –
Не достоин ты спасенья.
Не к чему, едрена мать,
Нам с тобой тебя спасать!

- Но, товарищ мой бесценный,
Я же всё же не военный,
А устав, коль покопать,
Просит штатским помогать.

       - // -

Комментарий автора:   

     Штатский - это заготовка,
     А потом к нему винтовка,
     Сапоги, фуражка, ранец
     И, глядишь - готов, засранец!

      - // -

- Что ж, как штатского педрилу,
Я спасу тебя, мудилу -
Так служивый отвечал.
Черт от счастья просиял:

- Ой, родимый, слышь, служивый,
На калибр ты не смотри,
Не до форсу, быть бы живу,
Ты там, брат, пошеруди!

Мичман, тот, приёмы знает,
Брюки формены скидает,
И, прости честной народ,
Шерудильник достает.

Черт видал на свете много,
Видел Ленина живого,
А однажды, исхитрясь,
Как поповна осралась.

Но такого-растакого
Как у мичмана морского
Ни на небе, ни в земле
Не видал пострел нигде!

Цвета царского, густого
Вида грозного, литого,
В кулачище толщиной
И почти в аршин длиной.


ГЛАВА ПОСЛЕДНЯЯ.
РОДЫ

Тут и понял бедный черт,
Что настал его черед,
Что пора платить по счету
За отхаренный народ.

А в делах такого сорта,
Страх родился раньше черта -
Заюлил рогатый муд,
Увидав мичманский уд:

- Ой, служивый, охлонись-ка,
Если сзади засадить,
Разорвешь меня на части,
Дай подумать, как тут быть.

- Думать нечего, чертила,
Тут сама судьба решила -
Храбрый флотский отвечал,
Черт от страха белым стал.

      - // -

Комментарий автора:

      Так, брательник, не бывает,
      Что одно очко страдает.
      Мир устроен, милый, так,
      Что страдает весь дурак!

      - // -

- И, вообще, пойми, педрила,
Срака мне твоя уныла,
Слишком узкий там проход -
Мы полезем через рот!

- Что ты, милый, очумел?
Чёрт на жопу в страхе сел.
- Да не бойсь,- ответил флотский
Этот путь не самый скотский!

- Что ж, другие есть пути?
- Есть, но лучше не проси.
Способ есть такой леченья -
Это кесаря сеченье.

- Это, как же, жопу сечь?
- Не об этом, дурень, речь.
Просто брюхо разрезают
И дитёнка вынимают.

- А, что дальше? - Не вопрос.
Бабу тащат на погост,
А врачу, что взрезал срам,
Наливают двести грамм.

Ну, так, что? Твой рот отхарить
Или может быть кесарить?
- Нет, служивый, лучше в рот -
И заплакал бедный чёрт.

Знает в этом мире каждый -
Рот у черта авантажный,
Но мичманская уда
Не пролезла вся туда.

Что-то там ей помешало,
Да матросу горя мало -
Протолкнул насквозь, смеясь,
Тут и Катя родилась!


+++++++++++++++++++++++++++

Теперь я знаю - дьявол в плоти,
Рожденный чёртом от попа
Судьбою дан мне в наказанье
Под тихим именем – жена.

Так вот ответ моим терзаньям,
Моей тревожной суете,
Моим полуночным страданьям,
И бесконечной маяте.

Всё понял я - кого лелеял,
И кем был в сердце поражён.
О, как же я самонадеян!
И как воистину смешон!

И стала мне ясна причина
Её кошмаров и удач,
Её безумные затеи
И беспредметный тихий плач.

Так вот откуда это чудо -
Полёт, волнение, порыв!
Так вот откуда эта мука –
Тревога, ужас и надрыв!

И сталь зрачков, и нежность кожи,
И  гордый профиль головы,
А я гадал – на что похожи,
Откуда так знакомы вы?

Всё от Него. Не прекословя,
Я принимаю на себя
И это счастье роковое,
И эту мерзость бытия.

И то, что давит и калечит,
И запекает в жилах кровь,
Что только время злое лечит -
Его дитя – мою любовь!

*************

ПОСЛЕСЛОВИЕ

В этой истории нет ничего удивительного - еще более двадцати тысяч лет назад у древнего народа хурритов, появившегося на Армянском нагорье, был Бог грозы Тешуб, родившийся сразу от двух богов. Бог Кумарби боролся с верховным Богом Ану и в схватке, откусив его член, забеременел. От этого соития и родился Бог Тешуб, в дальнейшем убивший своего папашу Кумарби.