Назад, в XIX век...

НЕВЫДУМАННАЯ ИСТОРИЯ

                Хотите - верьте, хотите - нет, но дело это было так...
Случилось так, что 19 декабря в старинной дворянской усадьбе семьи Олениных «Приютино» под Петербургом, ныне литературно - художественном музее, мне пришлось монтировать сразу две своих выставки: старую и новую. В господском доме недавно делали небольшой ремонт, и все снимали со стен. В коридорах было зябко, холод без спросу гулял по спине. Закончив работу, я оказался в предложенном мне свободном кабинете главного хранителя музея среди умных книг, бумаг и вещей из разного времени.
                Вокруг ни души, тишина. Присел с кружкой горячего чая рядом с пустым креслом хозяйки и принялся ждать начала волшебства. Вполне нормальное человеческое желание в таком особенном месте для декабря уходящего года. Представил, что слушал очередную поучительную историю об усадьбе и ее замечательных обитателях из уст хранительницы музея Нины Михайловны Антоновой. Внимал ей с прилежностью гимназиста-школяра и думал: «Господи, как хорошо открывать для себя что-то новое, доброе и прекрасное»... Вдруг в углу на старинных часах, остановившихся больше ста лет назад, медленно качнулся тяжелый маятник. Стрелки на циферблате побежали в обратную сторону с такой скоростью, что едва не разлетелись вдребезги. Потом стены кабинета неожиданно раздвинулись, сменяя планировку и интерьеры, и я, не вставая со своего стула, оказался в минувшем времени...
                Я подошел к окну и на запотевшем стекле написал пальцем знакомое мне имя: «Ан...ета». За моей спиной шорох платьев, кто-то рядом пробежал на цыпочках, потом я почувствовал близкое тепло дыхания. Оглянуться не посмел, сердце забилось пойманной птицей. Шаги ее изящной ножки 32 размера в легких бальных туфельках угадал бы среди сотен других. В тот же миг написанное на стекле имя залилось слезинками и исчезло, вроде его и не было вовсе. Все это показалось предупреждением: на людях мы не должны были показывать своих чувств столь откровенно. На дворе стоял XIX век...

                Увы! Язык любви болтливый,
                Язык неполный и простой,
                Своею прозой нерадивой
                Тебе докучен, ангел мой.               

                «...Теперь, после бурных объяснений, когда все благополучно улажено, я снова могу посещать ваше семейство. Сердце мое разрывается, но слава Богу, дружбе и рассудку, они взяли верх над расстроенным воображением. Ваша прохладность и спокойствие ко мне теперь надолго заняли место пылких страстей и мечтаний. Поверьте, не столь велика моя вина перед вами, сколь велики наветы моих тайных недоброжелателей. Продолжаю надеяться, что буду прощен и снова заслужу ваше прежнее расположение...»
                Письмо, которое не будет отправлено, рисую в нем знакомый нежный профиль. Никто не прочитает его в моих бумагах... Подношу незаконченное письмо к пламени свечи в бронзовом подсвечнике. Он всегда стоит в кабинете хранителя музея. Исписанный листок вспыхивает, корчится, словно от боли и превращается в пепел. Пламя свечи дрожит, а по сумрачным стенам вокруг меня уже вьется и пляшет хоровод теней чудищ, упырей в шитых золотом мундирах, ведьм в роскошных бальных платьях. Все они шепчутся, кривляются и смеются, показывают на меня своими пальцами. Как бы нелепо они не выглядели, начинаю узнавать среди них своих друзей и даже некоторых родственников. Потребовалось попасть в трудную ситуацию, чтобы увидеть их истинное лицо...
                Свеча умерла, тени на стенах тоже успокоились и исчезли. Странно, но силы тьмы не вызывали у меня страха. Что-то подсказывало, что они беспомощны перед моей правдой и сильной любовью. Как ни печально, эта порочная бесовщина всегда прекрасно уживалась рядом. Другое дело, что и сама человеческая жизнь подобна свече, она быстро сгорает и ее бесконечно жаль тратить на выяснение отношений и свою защиту от клеветы...
                Побродил еще немного по комнате и ко мне окончательно вернулось состояние умиротворения и покоя, которое здесь случалось всегда. Гасла свеча, а написанное на запотевшем стекле имя исчезало без следа. Кто знает, может в такой недолговечности и хрупкости мира заключалась его истинная красота? Снова отправился к своим выставкам, на которых дружная семья Олениных и петербургские адреса декабристов теперь были совсем рядом. Оно и правда, это истории из одного времени...
                Постепенно собрались на презентацию сотрудники музея и приглашенные гости. Ожившие старинные часы в господском доме торжественно пробили четыре часа пополудни. Теперь они снова шли вперед. Кстати, музей - усадьба «Приютино» имеет в своих интерьерах весьма приличную коллекцию напольных, настенных, каминных и прочих часовых приспособлений прошлых лет, включающих даже каменный постамент парковых солнечных часов...
                Подошла заведующая музея, Ольга Михайловна, улыбнулась:
                - Ну, что, начинаем?
                - Свет! Камера! Мотор! Поехали! )
                Презентация началась, но ощущение обретенной сказки у меня оставалось еще очень долго. В господском доме усадьбы Олениных продолжался XIX век...

В публикации использовано фото с сайта музея