великий рассказчик - 8455

В Е Л И К И Й    Р А С С К А З Ч И К
«притча»
         Много лет назад был у меня небольшой пик славы.
         Я находился в командировке, по вечерам после работы корябал свои иероглифы.  Ребята в комнате гостиницы попались непростые, хотя каждый вечер систематически ужинали с водкой, но среди кружевчиков мата беседа величественно перетекала от футбола, баб, политики, жён, тёщ, вредных и полезных советов по даче и дому, сволочных начальников – то есть – жизни во всех её вообще проявлениях – к высочайшим материям религии, философии и чего-то ещё более мистического.
          Главное же было то, что меня силой за стол не усаживали и водку не наливали – так, пару часиков поспрашивают чисто из вежливости – и оставляют меня наедине с тетрадками и книжками – хотя я честно признался пролетариату в том, что скромно не выдавал редакторам: меня не печатают и печатать никогда не будут – они всё равно меня уважали.  Ребята были начитанные, попросили даже почитать им что-нибудь, а выслушав внимательно не проявили ни деланной вежливости, ни грёбанного охаивания моего  абсурдизма, абстракционизма.  Они не читали Ионеско, но выпендрёж авангарда допускали – особенно в абстрактных анекдотах. 
        Искусство моё, впрочем, и  до сих пор вполне переносимо в дозах, сравнимых с медикаментозным применением препаратов с добавками цианистого калия.  Поэтому я, как какой-нибудь древний Нестор или Пимен вечерами горбился над бумажками, когда нормальные люди тратили зря здоровье и пили водку.  Не слишком часто отвлекая меня – ну, насчёт воскрешения людей – брехня? а Вселенная, значит, как я залепил -- возникла --  ладно – а загаснет? хотя через миллионы лет.
           Я был полномочным представителем науки, искусства и всего остального.
           Как-то мне сообщили, что подъехал пацан – феномен, рассказчик, ему насчёт меня трёкнули – так обещал вечером зайти – побазарить, как коллега с коллегой.
           Вечером этот пацан – лет двадцати восьми – тридцати – пришёл, мы познакомились, поделились творческими планами,  он прочитал пару моих рассказов, снисходительно похвалил за мало грамматических ошибок и  прямо предложил мне подзаработать – «причесать» его рассказы, подправить хотя он сам семь классов закончил  и шпарил без единой ошибочки, но его руки корябать не могут нигде, кроме ведомости, а от бумаги и чернил у него башка болит.  Ну, запятые поставить, если где обойтись нельзя.
           Если честно, я уже имел один зарок – поправил одному пацану его шкрябки, на машинке настучал – он читал медленно, губами шевелил, потом молча – взял и порвал.  Плюнул и «до свидания» не сказал.  Нет, я не по Ионеско смастырил: вывел собственные законы его творчества, как учил Станиславский, и блистательно сымитировал ту чушь и бессмыслицу, которую ему не удалось выразить адекватно из-за того, что не дружил в школе с учителями и книжками.
      Я изобразил сожаление и отказался – из-за разницы стилей – прозвучало солидно, наподобие, как «нулевой цикл» в строительстве.  Дал повод он сам, скромно заявив, что выдаёт классику.
      Я присел за стол, предвкушая удовольствие от встречи с талантом, со вздохом смирился с залитым с горбушкой водкой водкой гранёным стаканом, поставленным передо мной для вящей усвояемости и по ходу застолья.
      Слушатели благоговейно притихли – чего я от них не ожидал – рассказчик без выкрутасов начал; его слова я привожу в существенном сокращении, так как купюры могли быть заняты по нескольку страниц подряд:
      -- Блин, на фиг, один пацан … чо-то там … не по делу … выступил … а вернее, его кореша гнилые … подставили … и прокурора подписали … там никакого гопа, так, ни за что … кореш его – ханыга коцнутый …  сдал ментам … а бабу его кореша его ... … …
       Сунули, значит, …, ему срок нереальный …  Ну, на зоне закорешевал с одним дедком, тот за гоп сидел и на воле бабки зарыл, в общак, …, значит, …, не сдал …  Тут дедок закашлялся … загнил …  А пацан уже баланды нахлебался по самые …  А дед смотрит – кранты …  Что бабки, чо гнилые сухофрукты на баобабе …  Слил пацану байду … в точняке …  И наколку дал … как с зоны … отломиться …  А пацану не было … кайфа на зоне чувырить … ему срока наматывали … как непонятке …  Так что пацан … свалил по хитрому … через крематорий … и актировки оформил … и вынырнул … бабки отрыл …  Стал справки наводить …  Мол, кто его вломил …  И начал по одному … старых корешей метелить … и прокуроры на пику … Пошла бойня!
        Он его – бздык! …!  А он ещё! …!  А!  Так? …здык!  С копыт!  На рога! …!  Мало?  Хавай, Вася!  Бэмс!  Бздык!  Тот: о-о-о-о…  Всё.  Жмур.  Следующий, значит -- к зубному …  На фиг.  Мордой об стол!  На!  Хрясь!  Мало?  Бздык!  Шары на ниточке!  Ещё?  Хрясь!  Так, а прокурора … значит достал.  Тот ему бабки суёт – мол, падло буду, … -- век воли не видать – фигню спорол – в ответку почти лимон зелёных!  А пацан – на …!  У него бабок немеряно.  Но прокурора нельзя так запросто на пику сажать …  В общем, он его опустил, тот сам … значит, простынку скатал … и (язык в сторону)!
        Конечно, этот адаптированный пересказ крайне бледен и сокращён, но значащие слова в основном добавлены – в оригинале их почти не было совсем.  А уж жесты вообще трудно передать словами, скажу одно – большинство «отмахов» -- не менее ненормативны, чем основные лексемы его речи.
        Я сидел с вытаращенными глазами, поскольку всё понял и пережил.
       -- …! – восхитились ребята.
       -- Это ж «Монте|Кристо», «Граф», -- выдавил я.
       -- Усёк? – подмигнул рассказчик. – Я ж переделал!  У них там -- граф сраный.  У меня пацан путёвыё.  Я ж по нашей жизни – ну, … ты видел … зона, там, …, менты поганые …
       -- Да! – ещё не успокоившись шумели ребята. – как он его … А?
         -- Ты б напрягся, --  слушай сюда…  Там, может где точки надо воткнуть …  И слова  чтоб без ошибок обязательно…  Да, -- он вздохнул. --  Без матюков  -- ну, просто никак…  Согласен, на …?  Но ты ж грамотный, институт кончал…  Навари вместо матюков какую-нибудь х…  Значит, наштампуй букв побольше – за них же бабки идут…  И в редакцию ползи.
         -- Я думал, в редакцию – ты сам…  Меня там вообще гонят.
         -- То тебя.  А ты дай им прочесть.  С руками оторвут.  Им жизнь нужна, правда – а вот тебе и правда, на х…  Это ж сама масть!  Ты не врубился?  Значит, пометь у себя в курятнике – моя фамилия – Мудашкин…  Согласись: почти Пушкин, на х…?  А я тебе пару стольников на карман кину – на дороге не валяются…  Скажи, а на сколько потянет – в монете?
         -- Даже не знаю…
         -- А тот «Монте-Кристо»?
         -- Так его написали двести лет назад!
         -- Не, это понятно…  А если б сейчас?
         -- Да пару кусков – не меньше.
         -- Годится.  Тебе только и надо что накропать столько.
          -- Н-да…  Нет, спасибо.  Если честно, я не потяну: так, разве ещё матов прибавить…
          -- Не, там хватить…  Наоборот.  Все матюки убрать, я же сказал – ты придумай, чем их заменить.
            -- Конечно, мелкая работа…
            -- Матюки правильно у нас не печатают!  Ты сам глянь -- … вот такой, а уже тебя на … посылает!  Надо ж культурно!  Всё!  Надо молодёжь исправлять к … матери!  … !  Как … спорол – на …!  На зону!  Лес валить, на …!  Братан, -- спокойнее сказал великий рассказчик. – Вот, я сейчас переделал Гулливера.  Завтра – Робинзона там, Буратино на …  Бабками затопим Куму-Маныческую впадину!
          Я сообразил, что насчёт «Монте-Кристо» просто  погорячился – на самом деле каждый слушатель слышит свою версию, можно сказать, что слова я машинально подставил, возможно, какая-то компенсаторная работа мозга, привыкшая абсурд советской действительности подвергать условной герменевтике.
         -- Слушай…  Может тебе в Союз писателей?...
         -- Да на … ?  Там кто?  Я читал! – фуфлыжники!
         -- А я точно из этого сделать ничего не смогу.
         Так я упустил шанс заработать, способствовать новому слову и, может быть, стать даже соавтором великого рассказчика.
          Да, нашёл я случайно возле мусорника одну книжонку современного автора.  Стал листать, диву дался.  Нет, насчёт матов – слабовато. Но сам подход – знакомый.  Не мой ли это великий рассказчик – нашёл всё-таки более покладистого соавтора?

               
***