Жил был поэт и пел свои он песни

Жил – был поэт и пел свои он песни,
И с хрипотцой, и твёрдой буквой «Р»,
Он завораживал, как подлинный кудесник,
Слова слагая в вытянутый нерв.
       Звенели струны чётко и упруго,
       Стирая пальцы на стальных ладах,
       Он душу перепахивал, как плугом,
       Как парус реял на семи ветрах.
Он не святой, а кто они святые?!
По-человечески он был всегда своим.
И темы были, кажется, простыми,
Слова, которыми мы в жизни говорим.
       И кони-жизни мчали над обрывом,
       Змеёй не жалил губы микрофон,
       Но он не лгал, и жил так торопливо,
       В чужих заботах понимая стон.
Пел про огонь, что вечного полёта,
Где наша скорбь нашла святой причал,
Про купола в России с позолотой,
Чтобы Господь нас чаще замечал.
       И находил в любви своей отраду,
       И разгонял весёлой шуткой мрак,
       И сокрушался, что не так, как надо,
       Что нет, ребята, всё ещё не так.
Сказал священник: жаль, он не крещёный,
Блатные песни иногда он пел,
Что был когда-то даже запрещённый,
И голосом сомнительным хрипел.
       Не мог он петь спокойнее и глуше,
       Признанием народным дорожа.
       Он резал в кровь свою босую душу,
       И смело шёл по лезвию ножа.
Поставлен бюст ему с гитарой в сквере,
Звучит, как будто верная струна,
И, кажется, что жив, и нет потери,
И в песнях память вновь ему верна.