Северный ветер в саду Сиянии. Глава 22

Объяснение.

Сердце Верещагина заполнялось радостью, радостью друга, которого недавно узнал, но осознал, что они вечные друзья и братья, и, ничто не сможет омрачить их дружбу, и их слияние в едином Истоке.
Всего лишь несколько дней, а как будто вечность.

Заполнялось радостью Сиянии, и от ожидания той волнительной минуты, когда можно будет ему самому обнять её и прижать к себе, чтобы больше уже никогда не отпускать от себя, не выпускать из своих рук. Быть вместе без расставаний.
Он смотрел и радовался, как друг обнял её и кружил и поворачивался вместе с нею, словно качая её, как маленькую малышку и что-то шепча ей в самое ухо. А она спрятала своё лицо на его груди.

Слух сам напрягся и он услышал, он даже не желал этого, или от того, что они так чувствуют друг друга? Но он услышал, как будто в нём произвелось. Ничего особенного, это мог ей любой сказать.
Любой? Возможно.
Радуется она от встречи с Владимиром, от его слов.

Но за Владимира он был рад.И очень рад слову «малышка», не назвал её своей любимой женой или супругой. Или ещё назовёт? Верещагин внутренне напрягся.

– Сияния моя, девочка, как давно я не видел тебя, какая же ты стала красивой, ещё красивее, чем была. Девочка, малышка

Он целовал её в лицо, смотрел в глаза, целовал их, и вновь, и вновь обнимал.
Дети стояли кучкой, держа за руки своих детей, не смея нарушить эту идиллию. И не смея даже думать, что же будет дальше. Как всё будет? Не смели подумать, кого выберет мама? С кем же останется?

Сыновья оставляли свои чувства на потом, в данный момент в них горело желание обнять отца, самого дорогого человека, который сам принял их при рождении – папу Владимира.
И кто та женщина, что стоит позади отца? За спинами дяди Ярослава и отца, её не разглядеть, но кажется отчего-то похожа на Ольгу. Стоит и восторженно улыбается. Кто она?

Постепенно к их дому подходили люди, оставались чуть в стороне, молча, смотрели, боясь нарушить звенящую радостью тишину.

Наконец-то они оторвались друг от друга, отслонились, на расстоянии вытянутых рук, смотрели в глаза и вдруг разом, словно по команде захохотали. И только было слышно сквозь смех

«Володенька» и «девочка моя сияющая», «доченька», «малышка».
И вновь объятия. Верещагина ободрило слово «доченька» и он уже счастливо улыбался, посмотрел на Марину, та стояла спокойно.
Наконец Сияния произнесла.

– Дети, папочка вернулся. Встречайте дети.
И вот тут все ринулись к ним. Слёзы, смех, визги крики внуков, какие-то короткие реплики. Во всём этом было что-то завораживающее. Владимир с восторгом смотрел на внуков, обнимал их, знакомился с ними. В глазах его восхищение, радость.

А односельчане стояли поодаль, женщины вытирали глаза, мужчины смущённо улыбались. Лишь те, кто познал войну и расставания, знали и осознавали, какие чувства возникают при встрече после долгой разлуки. И сейчас они сами чувствовали их.

– Мариночка! – Сияния протиснулась из толпы своей семьи, что облепила её и Володю, подошла к Марине. – Мариночка, сестричка моя.
Обнимая ее, произнесла Сияния, слегка тихо засмеялась, продолжила, спросив. –
А может, мамочка? Как?
И обе обнялись и звонко рассмеялись. А Марина ответила.

– Как примешь меня, Сияния, так и будет. Буду для тебя, той, кем ты хочешь видеть меня.
Сияния смотрела в глаза ей и ответила на удивление всем присутствующим, и родным, и уже ближе подошедшим односельчанам.

– Мамочка. – Чуть помолчала, продолжила. – Подружка, сестричка, а лучше всё же, мамочка. Мамочка! –Сияния обернулась и позвала, –
Оленька! Доченька, иди сюда.

– Да, мамочка, я здесь. – Подбежала Ольга, и в удивлении застыла.
Она увидела себя, словно в зеркало смотрелась.
Совершенно одинаковые и лица и телосложение, улыбка на лице, и движения и даже волосы уложены так.

– Вот какое чудо произошло, доченька. Видишь? –
Обнимая дочь, произнесла Сияния. И словно очнувшись, осмотрела весь народ, собравшийся возле них, продолжила. –

Произошло чудо. Люди! Народ! Дорогие мои соседи, друзья, односельчане, чтобы не было вымыслов, говорю вам.
Произошло чудо!
Я верила в него и знала. Володя вернётся и он вернулся. И ещё прошу вас без кривотолков и сплетен, позже всё узнаете, а сейчас, прошу вас.

Знакомьтесь, это Мариночка, мама нашей Оленьки. Родная мама Оленьки, которая её родила, но растить пришлось мне, по независящим от всех нас, причинам. Запомните. Настоящая супруга Володи, Мариночка. Вот она наша красавица, Оленька очень похожа на неё.

Так вот получилось у нас всех. В далёкие времена произошло расставание и Мариночки с Володей, и моё с Ярославом.
Почти вся жизнь прошла, пока нашли мы все друг друга. Примите, пожалуйста, всё как есть, это истинная правда. Дети наши конечно этого не знали, узнали при появлении Ярослава.

Владимир, обнимая сыновей, притянул их головы к своей голове, прижал их лбами, он произнёс.
– Мудрая ваша мама, сыны, но запомните, вы и мои сыны, были и остаётесь ими. Гришенька и Мишенька Миродаровы. Миродаровы! Ясно?

– Это естественно пап. – Ответил Гриша. –
Здесь и разговоров быть не может, мы Миродаровы. Так ведь брат?
– Да, папа, мы Миродаровы. – Ответил Миша.

– Я вас очень люблю. Мы, как были и есть семья и мы, взрослые люди, разберёмся во всём. Так ведь сыны? А ваш отец биологический, Ярослав, он очень, хороший человек, знайте сыны и примите его.
– Да, пап. Мы уже познакомились с ним. – Ответил Гриша.
– И почувствовали его, приняли его и как-то полюбили уже. –
Добавил Миша.

– Папа, но тебя мы очень, очень любим и это на вечно. – Почти хором произнесли братья.– Да, да, папа, это правда.
– И я вас очень люблю, сыночки мои. Идёмте к мамам, к Оленьке.
Подошёл вместе с сыновьями к ним, к Марине и Сиянии, стоявших с Ольгой. Он обнял свою дочь Ольгу и спросил.

– Как тебе, такой сюрприз, доченька?
– Папочка, я не могу в это поверить. Это на самом деле? Или всё-таки выдумка чья-то, шутка какая-то? Карнавал с масками.
– Таким не шутят дочь. Где ты видишь маски? Здесь всё подлинное истинное. Я ещё и сам не до конца поверил в это, думается, закрою глаза и вновь всё исчезнет.

– Владимир, друг, тогда и я получается, выдумка, шутка? –
Спросил Верещагин, улыбаясь и продолжил, обращаясь к Вышате. –
Вышата, как ты думаешь? Явь это или же всему миру это привиделось?

Он обвёл рукой полукругом, показывая на народ, который услышал заявление Миродаровых, притих в удивлении, ожидая продолжения.
Что же будет дальше?

Вышата улыбался, он уже осмотрел всё село и народ, присутствующий здесь. Ему понравились односельчане Владимира. Чувствовал их души, конечно, есть заблудшие немного и закрытые, но это временно. А в основном очень добрые светлые и чистые, чуткие, живые, возвышенные. Есть ранимые, есть измученные ожиданием любви, но отчего-то сами и шага не делают для своего счастья.

Высветилась сияющая душа этого прекрасного села, и дух его.
Вышата видел, народ здесь в этом селе дружный, и даже не осознавая, сплотились в едином духе.
– Явь, Ярослав. Явь. – Ответил, улыбаясь Вышата.

– Ой, папочка. – Произнесла Ольга. – Недавно узнала о своём рождении, и вот теперь у меня две мамочки. – Она застенчиво улыбнулась, прижалась к отцу, затем обняла Сиянию и Марину, и продолжила, обращаясь к братьям. –
Не только у вас братики два папы, и у меня две мамочки.

– Оленька, и я не прочь быть твоим отцом. У тебя тоже два отца. Согласна?
– Я согласна, дядя Ярослав. – Ответила, улыбаясь Ольга.
– Но это всё мы по жизни решим, всё у нас сложится должным образом, по человечески в состоянии равновесия. –
Произнёс Верещагин и поцеловал Ольгу в щёку, он продвинулся к Сиянии, что стояла по другую сторону Владимира.

Его тянуло к ней, от неё исходил её аромат чистоты аромат юности, что будоражил его.
Тот аромат он помнил все годы разлуки, и вот сейчас он манит его.
– Владимир извини. Мариночка посторонись, пожалуйста. –
Произнёс Верещагин, подходя к ней, – Можно?
Спросил он и посмотрел в глаза Владимиру. Тот улыбнулся и ответил.

– Можно ли? Мариночка, как считаешь? Разрешим ли мы своей дочери вновь соединиться с её любимым?
– Володенька, так долго была их разлука, думаю, они заслужили расцвета любви и ярких звёзд восторга в сердцах своих.

– Ты для меня солнечный свет, Сияния – Произнёс Верещагин.
И заключил в объятия Сиянию.

И все присутствующие затихли, ожидая действий от Сиянии. Все знали её, как не недоступной, строгой и твердой. Но здесь возле её дома происходил такой невероятный феномен, и у всех на виду.
Они и не собирались прятаться от народа, не спешили уйти от их глаз, спрятаться за оградой, во дворе, в саду. А с радостью объяснили, пусть даже без подробностей, что же здесь на самом деле происходит.

А ведь всем интересно.
Как могли потеряться? И почему так долго жили отдельно?
И всем удивительно, Сиянию и Владимира считали идеальной парой, счастливой семьей. А здесь такое!
Словно чудеса в решете. И где это видано?
Но видать здесь всё так серьёзно.
И где пропадал Владимир?

А Верещагин, не скрывая, поцеловал Сиянию.
Так ликует солнце, Сияния замерла душой и телом, сердце застучало, и раскрывалось в нём сверхсознание, тот пазл, что сотворён Творцом Истоком. И их губы слились в единый водоворот огня.

И сколько глаз было устремлено на них. Мораль?
А какие моральные запреты?

Позабыв, что на них смотрят не только внуки и дети, но и вся улица, весь народ, пришедший и каким-то чудом, всё прибавлялся и прибавлялся.

А у Сиянии уже небо в алмазах, искрящих от яркого солнца, хоть солнце уже опускалось за горизонт. Но вечер растворился, засияло солнце зарёй для них. Заря полыхала отблесками лучей солнца. Или лучи всё же возвращались, появлялись над горизонтом?
И яркий свет уличного фонаря добавлял, под которым они оказались, освещал их сияние.

«Ох, если сейчас такое со мной, то, что будет дальше?» –
Успела подумать Сияния.

Она вспомнила эти нежные губы, что целовали её когда-то в юности. Как от них загорелся огонь, который долго пришлось тушить и прятать.
И сейчас она почувствовала дрожь во всём теле, и ей резко стало не хватать кислорода.
Словно она оказалась в зимней ледяной проруби на крещение, в реке, что протекает за огородами. И она никак не вынырнет.

И сердце колотится с такой скоростью, что заглушило остатки разума.

Ярослав почувствовал её панику, оторвался от её губ, хоть и хотелось продолжать и продолжать, до чего же сладостной была она.
Но чувствовал, сердце Сиянии может не выдержать.

Нравственность и мораль нарушены.
Чувствовал, для неё это большое испытание на виду всего народа, целоваться с любимым, и наполнятся восторженной истомой. Но не отпуская её из своих объятий, он произнёс.

– Мы проживём с тобой тысячу лет, Сияния, и на земле под небесами в любви и слиянии. Сияния поверь мне ещё раз. Теперь-то нам ничто не помешает быть вместе. Мы дети солнечной расы пришли любить сюда. Сокровище моё, моя Сияния, я люблю тебя вечно.
Сияния, в наших силах и власти залить любовью весь мир.
Ты согласна?

Сияния молчала, улыбалась, испытывающее смотрела в глаза Ярославу. Смотрела и молчала, себя она чувствовала маленькой песчинкой во вселенной, и в то же время ощущала себя огромной вселенной.
А чувство?
А мы чувствуем…, а что чувствуем рядом с человеком в любви?
И кем себя представляем рядом с любимым?
И услышала в мыслях.

«Ты, что же, ещё не осознала себя? – Воспроизвелось голосом Ильи. –
И кто ты и что собой представляешь рядом с ним?
Вот дети! Тот трясется, ждёт ответа.
И ты туда же. Что? Ещё полжизни вам метаться? Сделать?»

– Ох, Илья, молчи. Осознаю. – Мысленно прошептала она. – Лучше молчи, сердце и так того и смотри, выскочит.

Она подняла вверх своё лицо, оторвав свой взгляд от изумрудов Ярослава. И увидела яркий свет над головой и радостные родные лица на всё небо. Она улыбнулась и, опустив взгляд, вновь посмотрела в глаза Верещагину.

А вокруг них наступила тишина, застыл народ, в ожидании её ответа. Казалось, даже комары прекратили в вышине свой писк.

Продолжение следует.....
Таисия Лиция.
Фото из инета