их либе дих
Иосиф Бродский
С кем только нас не встречает фортуна,-
До или после?- во время цигуна,
Пьянки, в осеннем кафе,
Или в лесу, вместо Белки и Стрелки,
Мишки, когда все советы - подделки,
Прочерки в пятой графе.-
После случайностей проще в пустыню,
И непонятно, чего я резиню,
Или - чего я тяну?
Все рассосётся само, без Фортуны,
Не отзовутся Эоловы струны,
Как-то одно к одному-
То шарлатан, то дебил, то мошенник,
Благо, знакомство не стоило денег,
А раззнакомиться - да... -
Это скорее синоним - развидеть,
Точно скататься на праздники в Припять,
И сосчитать поезда.
Если вернуться к идиллии, рамке -
Там, где тайга прорывается в дамки,
Редко встречается люд,
Значит, рисуем дымок и избушку,
Крысу, как символ, и мышку-норушку,
Не вовлеченную в блуд
Всех этих линий судьбы, междометий,
Сколько на паперти было столетий,
Сколько исчезло дорог...-
Только не пой о богах и удаче,
Я и в глухом одичаньи богаче,
Чем сумасшедший Ван Гог.
Вот ведь сравнение?- это подсолнух,
Снова овец разделяя на полных,
Перехожу на худых,
Что, Фортунатус, - зарежем барашка?-
Вслед за кольчужкой скукожилась Пряжка,
Полное «Их либе дих»...
Свидетельство о публикации №120122001635
Виктор Долгалев 20.12.2020 08:57 Заявить о нарушении
Виктор Долгалев 20.12.2020 09:21 Заявить о нарушении
Мы с моей душой отправились искупаться в великом море. Выйдя на берег, мы решили приискать скрытый от чужих взоров уединенный уголок.
Дорогой мы встретили человека, сидевшего на сером утесе, который доставал соль из мешка и по щепотке бросал ее в море.
– Это пессимист, – сказала мне душа. – Мы не станем здесь купаться. Поищем другое место.
Мы двинулись дальше и дошли до небольшой бухты, где увидели человека, стоявшего на белом утесе. В руках у него был ларец, украшенный драгоценными каменьями, из которого он доставал кусочки сахара и бросал в море.
– Это оптимист, – заметила душа. – Он тоже не должен видеть нас голыми.
Мы пошли дальше и на отмели увидели человека, который подбирал дохлых рыб и бережно опускал их в воду.
– Не будем купаться на глазах у него, – сказала мне душа. – Он филантроп.
И мы прошли мимо.
Чуть дальше мы увидели человека, обводившего контур своей тени на песке. Высокая волна смывала рисунок. Но он без устали продолжал свое занятие.
– Он мистик, – вымолвила душа. – Оставим его. И мы шли дальше по взморью, пока не увидели человека, который, укрывшись в прибрежной пещере, собирал пену и наполнял ею алавастровую чашу.
– Это идеалист, – шепнула мне душа. – Уж он-то никак не должен видеть нашей наготы!
И мы отправились дальше. Вдруг мы услышали чей-то крик: «Вот море. Вот глубокое море. Вот неоглядное могучее море!»
Когда же мы вышли к тому месту, откуда доносился голос, нашим глазам предстал человек, стоявший к морю спиною, который, приложив к уху раковину, вслушивался в ее глухой гул.
– Пойдем дальше, – предложила мне душа. – Он реалист – тот, что поворачивается спиною к целому, которого ему не объять, и забавляется какой-нибудь частицей.
И опять нам пришлось пуститься в путь. На покрытом водорослями берегу среди скал мы приметили человека, который лежал, зарывшись в песок с головой. И тут я сказал моей душе:
– Вот где мы можем искупаться – уж он-то нас не увидит.
– Нет! Ни за что! – воскликнула душа. – Ведь он из них самый зловредный. Это же святоша.
И великая грусть легла на лицо моей души и проникла в ее голос.
– Уйдем отсюда, – промолвила она. – Здесь нам все равно не найти уединенного, укромного места для купания. Я не хочу, чтобы этот ветер развевал мои золотистые волосы, чтобы струи этого воздуха коснулись моей белой груди, и не позволю солнечному свету обнажить мою святую наготу.
И мы покинули те берега и отправились на поиски Величайшего Моря.
Виктор Долгалев 20.12.2020 09:25 Заявить о нарушении