Лейтенант

Лейтенант проснулся не потому, что замёрз, а потому, что было пора.  В палатке было холодно, спать пришлось в сапогах и шинели. Мороз на полигоне был крепкий и неожиданный.  Надо было идти в штаб полка,  решать, что делать взводу в зависимости от того, будут сегодня полёты и стрельбы, или не будут.
 Полк уже две недели сидел на полигоне, ожидая своей очереди и погоды.  Стрелять по самолётам  можно и в плохую погоду, для этого в полку было три самых современных радиолокатора, станции орудийной наводки.  Но это же не война, надо так стрелять, чтобы не только операторы видели обстановку на экранах, но и проверяющие и начальство наслаждались зрелищем, глядя в голубое небо. Да и лётчики не любят летать в плохую погоду.
А если стрельб сегодня опять не будет, то по плану занятий  взвод пойдет на выполнение упражнения по бросанию боевых гранат.
 Выбравшись из замёрзшей палатки и увидев сумрачное небо без единой звёздочки,  лейтенант  понял: будем метать гранаты.
Взяв  у своих ребят  в большой и тёплой солдатской палатке кипятку, лейтенант  побрился, выпил кружку растворимого кофе и  почувствовал себя вполне молодым и здоровым. Можно было служить дальше.
Лейтенант был молод и здоров и жизнь только начиналась. После окончания училища прошло немного больше года, но на этом полигоне он сидел уже второй раз. Летом здесь приятнее. Кругом белый сыпучий песок, в двухстах метрах неуютное Балтийское, но всё же море, тишина.
Взяв с двумя солдатами на складе двадцать лимонок, построив взвод перед палатками, лейтенант еще раз стал прокручивать в мозгу план занятия. Никто его не инструктировал, никто не спрашивал его, а как он и где будет бросать со своим взводом эти боевые гранаты.
А взвод-то был – одна молодёжь, все, кроме помкомвзвода сержанта Щапова были первогодки. Да и лейтенант в училище ничего не бросал. Стрелять приходилось много из чего: из автомата ППШ, из автомата ППС (пистолет-пулемёт Судаева) из автомата Калашникова, из 85-миллиметрового орудия, а вот гранат, кроме учебных, бросать не приходилось.
Полигон был обширен и пустынен. Убить кого-то невзначай из местных жителей практически было почти невероятно. Рядом было морское побережье, условно охраняемое пограничниками, и вряд ли с моря можно было бы ожидать чего-то непредвиденного.
Лейтенант знал, что никакого тира на полигоне нет, но можно удобно устроиться для бросания гранат у самого берега моря так, что позади тебя будет море, а впереди небольшой обрыв в рост среднего человека, а за этим бруствером большая поляна величиной с гектар. Вот туда и полетят, должны полететь гранаты-лимонки.
Пришли к обрыву, осмотрелись, тишина, снег неглубокий. Лейтенант наглядно показал, как правильно надо бросать лимонку. Вот видите кольцо, если его выдернуть и больше ничего не делать, то лимонка взорвётся, разлетится на сто осколков и изрешетит вас как решето. Но не сразу! А только через три секунды. А вот чтобы вам остаться в живых, сбоку к гранате приделан вот этот плоской рычаг- предохранитель. Пока он прижат вами или кем-нибудь к телу гранаты, взрыв откладывается. А уж как отпустил рычаг, так скорей бросай гранату, да подальше от себя, она взорвётся через три секунды.
Лейтенант сказал: так вот, ребята, бросаем по одному, я буду вызывать. Бросающий прижимает и держит рычаг, выдёргивает кольцо, бросает вот туда, а мы все дружно приседаем за бруствер. Лейтенант бросил гранату первым, демонстрируя, как это лучше всего делать. А последним будет бросать сержант Щапов.
По очереди стали бросать и дружно приседать за бруствер. Не у всех ладно получалось. Надо бы бросать подальше, но от нервов у некоторых дрожали руки. Стараясь избавиться от гранаты поскорей, они бросали гранату очень близко, почти себе под нос. Но спасал бруствер и инструкция лейтенанта. В целом поведение первогодков было очень достойное.
Все побросали, наступила очередь Щапова. Лейтенант подал ему команду, но броска не последовало. Прошло несколько секунд, и лейтенант увидел, что сержант стоит, зажав гранату в руке, со странным напряжением на лице, а колени его дрожат мелкой дрожью. Похоже, свело руку.
Какие мысли были в этот момент в голове лейтенанта, трудно сказать. Страха не было, а решение пришло сразу: надо осторожно выкатить у него гранату из ладони и бросить самому. Ничуть не волнуясь, и даже не вспомнив о молодой жене, лежавшей за двадцать километров от полигона в роддоме, лейтенант подошёл к сержанту. Обхватив его правую руку двумя своими не очень крупными ладонями,  стал плавно выкатывать гранату в свою правую руку, стараясь всё время держать рычажок гранаты прижатым к её железному боку.  Наконец, граната у лейтенанта в руке, все солдаты дружно присели за бруствер, и лейтенант бросил гранату подальше и присел вместе со всеми. Взрыв, и тишина. Только покачивались голые ветви куста ивы, что был у лейтенанта и солдат за спиной. Ветви были сильно порублены осколками от неудачных ближних бросков. Так что приседали все не зря. А вот сержант Щапов после этих занятий как-то быстро перевёлся в другое подразделение.