Мирная поэзия ветерана 68

                И З  Д Н Е В Н И К А

Да, молодость прошла.
Хоть я весной
Люблю бродить по лужам средь берёзок,
Чтобы увидеть, как зелёным дымом
Выстреливает молодая почка,
Но тут же слышу в собственном боку,
Как собственная почка, торжествуя,
Стреляет прямо в сердце...

Я креплюсь.
Ещё могу подтрунивать над болью;
Ещё люблю, беседуя с врачами,
Шутить, что «кто-то камень положил
В мою протянутую печень», — всё же
Я знаю: это старость. Что поделать?

Бывало, по-бирючьи голодал,
В тюрьме сидел, был в чумном карантине,
Тонул в реке Камчатке и тонул
У льдины в Ледовитом океане,
Фашистами подранен и контужен,
А критиками заживо зарыт,
Чего еще? Откуда быть мне юным?

Остался, правда, у меня задор
За письменным столом, когда дымок
Курится из чернильницы моей,
Как из вулканной сопки. Даже больше:
В дискуссиях о трёхэтажной рифме
Ещё могу я тряхануть плечом
И разом повалить цыплячьи роты
Высокочтимых оппонентов — но...

Но в Арктику я больше не ходок.
Я столько видел, пережил, продумал,
О сколько я ещё не написал!
Не облегчил души, не отрыдался,
Что новые сокровища событий
Меня страшат, как солнечный удар!

Ну и к тому же сердце... Но сегодня,

Раскрывши поутру свою газету,
Я прочитал воззванье к молодежи:
«ТОВАРИЩИ, НА ЦЕЛИНУ! ОСВОИМ
ТРИНАДЦАТЬ МИЛЛИОНОВ ГА СТЕПЕЙ
ЗАВОЛЖЬЯ, КАЗАХСТАНА И АЛТАЯ!»

Тринадцать миллионов... Что за цифра!
Какая даль за нею! Может быть,
Испания? Нет, больше! Вся Канада!
Тринадцать... И вновь заныли раны,
По старой памяти просясь на фронт.

Пахнуло ветром Арктики! Что делать?
Гм... Успокоиться, во-первых. Вспомнить,
Что это ведь воззванье к молодежи,
А я? Моя-то молодость тово...
Я грубо в горсть ухватываю печень.
Чёрт... ни малейшей боли. Я за почки:
Дубасю кулаками по закоркам —
Но хоть бы что! Молчат себе. А сердце?

Тут входит оживлённая жена:
«Какая новость! Слышал?»
«Да. Ужасно.
Прожить полвека, так желать покоя
И вдруг опять укладывать в рюкзак
Своё солдатство. А?»
«Не понимаю».

«А что тут, собственно, не понимать?
Ну, еду... Ну, туда, бишь... в это... как там?
(Я сунул пальцем в карту наугад.)
Пишите, дорогие, в этот город!
Зовётся он, как видите, «Кок...», «Кок...»
(Что за петушье имя?)
«Кокчетав».
Вот именно. Туда. Вопросы будут?»

                Илья Сельвинский
                1954