О доверчивости читателя и хитрости Шекспира

от http://stihi.ru/2020/12/16/1861

*
Первое вторжение Шекспира в мою журналистскую биографию на этом эпизоде не закончилось. Прекрасная Леди от журналистики вновь повела меня в театр, хотя на самом деле по законам творческой конкуренции я был несколько неправ, мягко говоря, готовя своё злополучное стихотворение-анонс. Она мне показала свои наброски, дабы я знал, какие кадры нужны к репортажу. А я из её набросков самые яркие моменты вынес в стихи-анонс. Но анонс вышел раньше, то есть получилось, не то чтоб плагиат, заимствование, но будто бы Леди следует за юным пажом, а не наоборот. Где-то так мне пояснил мой шеф, фотожурналист со стажем и именем ещё военного корреспондента "Правды!!!" по югу Украины. Собственно говоря идти на этот репортаж должен был он сам, но его жена прямо вспыхнула, когда узнала с кем он идёт к актёркам. Не в смысле меня, в смысле Матроны, 45-летней ягодки.

- Алик, возьми больничный. ОРЗ. Настолько острое респираторное, что, ... - она правда немного задыхалась, супруга шефа, красивая молодая Юдифь, шеф сдался безоговорочно, как Олоферн со стажем. Меня-то он пригласил ещё с утра на вечерний спектакль в помощь, то есть моё присутствие за сценой было согласовано с руководством и теперь просто откорректировано молодой женой. Вот такие шекспировские страсти разгорелись в самом начале этого, первого ещё, эпизода.

Главное же для этого повествования, как журналистского расследования - следующее: я написал от своего имени абсолютно не свой текст, не свои мысли и переживания изложил. И это и есть профессиональная журналистика - умение уверенно изложить не своё мнение. Да так ещё, чтобы все поверили, что этот голубоглазый блондин и есть черный человек Отелло.

В общем, на второй культпоход в театр шефу моему взять больничный не удалось, или он не рискнул второй раз брать. Или додумался взять с собой и молодую жену, дабы она взяла автограф у московского корифея и не забыла поругать Гамлета в роли Высоцкого при этом. Так донесла разведка в лице моей Прекрасной Леди, матроны провинциальной журналистики: это будет воспринято на "ура", в отличие от зрителя актеры Высоцкого терпеть не могут, и не только конкретно в этой труппе. Ещё можно было проехаться по Алле Пугачевой, что так поёт нам о любви словами Резника Ильи. Против неё тоже хорошо дружится в застолье после премьеры.

В общем опущу все подробности закулисья, пусть они даже и очень полезны для понимания атмосферы, в которой приходилось работать и Шекспиру тоже. Расскажу о своей попытке написать по итогам спектакля о Гамлете лично. Тут меня ждал полный провал ещё до того, как материал попал к читателю, то что я написал было безжалостно брошено в редакционную корзину. Потому что о себе писать - это непрофессионально. Ничего личного. Самый большой маразм в истории каждой газеты, это когда в профессиональный День Журналиста мы выпускаем номер о самих себе.

На самом деле тень Отца Гамлета как прошила меня личным воспоминанием о своём отце. Без которого я был уже восьмой год, казалось бы всё притупилось, и тут всплеск. Приведу фрагмент:

- Здравствуй, папа!
Сколько лет ты уже не слыхал этих слов?
А я их говорил. Не совру, что часто.
Понимаешь, нам на встречи отведено мало снов.
Да и то почему-то ты никогда в мои сны не стучался.
А ты помнишь? - мы раз наяву встречались.
Рассвет подымался, тихий, светлый такой.
И я - мне страшно стало вначале -
по походке чувствую - стал тобой.
Нить была донельзя, до незримости тонкой,
Оступился, порвалась. Что - навсегда?

Полночь. Крикнул петух, деловито, негромко
словно меткий удар точно в шляпку гвоздя.

- Папа! мелкий дождь начинает капать
или мне это просто снится
и я снова проснусь в поту?
Что за птица орёт в больнице,
и зачем в палате - петух?
Гамлет, Гамлет. Кой к чёрту Гамлет?
Ни слезы. Ни малейшей капли.
И не выжать слёз-то, хоть тресни.
Я ведь, папа, почти ровесник.
Понимаешь? Простишь ли, папа?
Жизнь длинней, чем печали лапы.
Каждый день нельзя, как сначала.

Ночь вторым петухом вскричала.

...как она говорила, как читала чужое:
"руки твои забыла, губы твои забыла, тело твоё забыла
что же люблю ещё я?"
Что? Чем сильнее сильных
Вы, с фотографий пыльных...
Чем?!!
- надтреснутой медью
третий петух, последний

В общем, всё это пошло в корзину ещё до того, как пропел петух. То есть моё личное журналистике было не нужно. И я ушёл из журналистики в математику. Хотя перед тем получил ещё одно задание, которое... Ну, если кратко, мне дали доступ в определённые отделы госархива, дабы я написал о подпольной группе, которая совершала диверсии в тылу врага, грабила и сжигала армейские склады немца. В архиве я прочёл расследование деятельности этой группы, эпизод №1 относился к периоду лет за пять до оккупации. То есть хлопцы грабили и до немца. На фоне всего эмоционального, описанного выше, это стало последней каплей. Нет, я не стал делать никаких выписок, на проходной отметил пропуск, во втором отделе сдал допуск и ушёл из журналистики. Как раз к месту пришёл вызов их Харьковского Университета в математическую школу, я сказал в редакции, что ухожу в науку, поскольку я был внештатником и уже победителем нескольких городских олимпиад, вопросов не возникло.

Какое всё это имеет отношение к Шекспиру? - спросите Вы. А самое прямое. Спектакли театра "Глобус" тогда заменяли выпуски газет, Вильям должен был пахать как лошадь и не один, а во главе творческого коллектива, это тот ещё конвейер, и 182 сонета в том числе. И отображенное на сцене, а также в печати, имеет весьма приблизительное соответствие действительности. Если это написано профессионально. Как те же сонеты, в том числе.


Продолжение следует.