Или, Или, лама савахфани, - Отпусти в закат...

«Или, Или, лама савахфани, - Отпусти в закат»...
Как Христа - красноармеец бьёт к стене плакат.
Алой кровью растекаясь, льнет кумач к бревну,
Расстреляют меня, чую, нынче поутру.
Мирно дремлет бронепоезд меж ночной поры,
Дед-обходчик из кисета сыплет мне махры,
Говорит: «Не дрейфь, братишка, что тут унывать –
Все там будем, дважды вряд ли смогут расстрелять».
Я сижу в избе на лавке около печи,
Часовой в углу напротив разложил харчи:
Луковка, отрезок сала, черного кусок,
Для удобства штык отставлен рядом в уголок.
Часовой вздыхает грустно: «Щас бы первачку!
Эй, дедунь, на кой ты «контре» сыплешь табачку?
Дай-ка-сь мне» - и дед покорно подает кисет,
А затем он в керосинке тушит на ночь свет.
Темнота… И мысли бродят в голове гурьбой,
Вспоминается вчерашний неудачный бой,
Как на станции Сосновка наш полег отряд.
Да и я на свете белом заживусь навряд:
Мне сегодня на рассвете подведут итог.
В это время в Петрограде умирает Блок:
«Красным» он главу поставил в «венчике из роз»,
Только вот кого, скажите, расстрелял Христос?
Он своей святою кровью искупил грехи,
На крови на нашей строят рай большевики…
Утро бледною полоской льется сквозь стекло,
Со двора: «Кончайте «контру»! Выводи, Павло!»