Каждый новый рассвет

каждый новый рассвет,
белоснежные хризантемы,
свежая выпечка,
волосы это брезент
от дождливых Гоморр
и гиен,

шахта лифта,
протяжная волокита
вверх-вниз,
тризна художников
по сожженным койкам
квартир,

горизонтальные пролежни,
вилки, пружины, плиты, ножи,
уголь подвалов,
горклые трубы,
ржавые будни,

они намотаны на мысли,
как бигуди,
барабанные перепонки
ловят сигналы
накаленных ламп,
мухи летят на огни,

шелест и треск тысяч цикад
и бокалы звенят

в дребезги, в дребезги, в дребезги!

о стены ломаются кости,
драки соседей, визги котов
под плавильней окна,
лоб прижатый к стеклу,
взгляд пристальный из под
густых и хмурых
хвойных бровей

Это

пустоты безбрежных полей
заполненных поцелуями,
как давка в метро,
паутина в правом верхнем углу,
ломкие пальцы нервно рвут одеяло
под которым тело -
живая вода,
печень, почки и лёгкие
плавятся в сон
на длинной изогнутой лодке,
прыжком
этаж на этаж,
по пролётам,
звонка смеясь
в горизонт,
 
соколиные путы
небесных объятий,
дырявые крыши,
зрачки, антресоль,
полки полные пыли,
петли, как кудри,

ладонь -
самый нежный очаг от касаний
тебя, меж лопаток и ребёр,
лёгкий бриз так ласкает вуаль
миллионов квартир, комнат, лачуг,

где в каждый
большое чистое сердце и свет,
кляксы, побои и синяки,
эхом протяжные крики

"живи!"

бытовые черные дыры,
дамы с мужчинами
ромбы в кругах,
трещины в потолках
и протечки в туалетах,
старая Туринская лошадь,
шаг за шагом,
кнут, пряник, паяльник,
цветок в старенькой вазе,
рисунок ребёнка,
лай подворотни,

выход-вход,
инверсивная молодость в старость,
наоборот, туда и обратно,
бартер за столовое серебро
или фамильный фотоальбом,

лови мгновение грудью и вдохом
в прыжке,
раскинув в объятия руки,
как куртизанка
или светом маяк
с голосом-криком
на всю необъятную Землю

"живи!"