Тропы детства

-1-

Вставай, скорей, уж рассвело,
пока зари багряны раны,
заводят невод на село
из-за околицы туманы.

Краюха, соль, как мы богаты!
Туда, без устали, вперёд,
где солнце огненные латы
дневных доспехов достаёт!

Туман крадется вниз лощины,
парят, как перья, облака,
где, водопадов выгнув спины,
меж валунов летит река.

Гудят заливисто волынки
полков парадных под горой.
Берёзок липкие косынки
и первый робкий травостой.

Мятежным гулом, неучтивым,
локомотив весны гудёт,
и горловым речитативом
певец весны – скворец поёт.

В кармане соль, краюха хлеба.
Туда спешим, где за рекой
на нотном стане флейта неба
прочертит росчерк золотой.

 -2-

Ура, великому Борею!
Долой помпезность и пиры!
Барак, похожий на «Помпею»,
стоит, уткнувшись в склон горы.

Стоит барак, глазницы окон
пустые… слепо вдаль глядит.
По крыше тополиный локон,
спадая на плечи, скользит.

Здесь всё родное, детства меты:
стрекозы в ивняке парят,
сосна, надевши эполеты,
лесных полков равняет ряд…

Давно отринул своевольство.
В душе былого нет огня.
Лесного края недовольство
встречает ропотом меня.

Мой голос ветер не услышит.
За гору, вдаль, не позовёт,
где день теплом последним дышит,
родник, как встарь, журчит, поёт.

Дымят пары речных градирен,
раскаты грома в сентябре,
где жар осиновых коптилен
курит багрянцем на заре.

Струятся сумрачные шторки
небес промозглых над тайгой,
где запах трав прощально-горький,
где воздух детства голубой.

Но верю, детства зов услышу.
Промчит, вдруг, ветер-пилигрим
и дым листвы укроет крышу
тяжёлым пеплом, золотым.

И станет день тот счастью равен.
Его узнаю наперёд.
Вот, распахнутся створки ставен,
вновь голос бабушки зовёт.

Я упрежу злых туч завесу,
успею на крыльцо вбежать,
и будет звонко по навесу
дождь струйкой-палочкой стучать.

И будет счастье длиться… пулей…
ступени, сенцы, в дверь вхожу…
Я до сих пор тот путь к бабуле
во снах, порою, прохожу.

Гнилой забор, косые стайки,
и двор, забывший детский смех,
над ними небо в рваной майке,
с голубизной внутри прорех.

Здесь всё не так. Лишь воробьишки
кружат, как прежде, над горой…
Слепой барак и я, мальчишка,
с седой, склонённой головой.

 -3-

По тропе, незримой, детства
я бегу, бегу, бегу.
И к дружку, что по соседству,
ненадолго забегу.

Забегу, как ненароком,
чтоб сказать: «Над речкой дым…»,
а он ждет меня, до срока,
дальше мы вдвоём бежим.

По проулку, сквозь овражки,
мы спешим-нас не догнать.
Легким парусом рубашки
помогают нам бежать.

В беге мы легки и прытки,
забежав за поворот,
глядь, в проулке, у калитки,
третий нас дружочек ждёт.

Нам неведомы печали.
Нас дела большие ждут.
Дальше трое побежали,
правда несколько секунд.

Там, под берегом, где звонко
песня льётся ручейка,
ждёт нас бойкая девчонка
в брезентухе рыбака.

Мы бежим, мелькают пятки,
а она не отстает.
Нам кричит: «Со мной в порядке,
торопитесь, клёв не ждёт».

С каждым шагом - ближе к речке.
С каждым метром - шаг длинней.
Бьются юные сердечки
у весёлых рыбарей.

Вот река! Все разбежались.
Каждому свой закуток.
Руки, ловкие, помчались,
закружился поплавок.

Вот и первая поклёвка
у девчонки-рыбаря.
Подсекла добычу ловко,
ухватила пескаря.

Тот поет: «Абракадабры,
всё, пристало пропадать!..».
Распустил по ветру жабры,
словно хочет, что сказать.

Вновь уда ныряет в чащи.
Мы по-прежнему сидим,
а она второго тащит,
вот и третьего за ним.

Это что за незадача?
Хуже нет для рыбака -
изменившая Удача…
насадил вновь червяка.

На четвёртом, вдруг, споткнулась-
два пескарика сошли!
К нам удача возвернулась
и поклёвочки пошли!

Солнце встало низко-низко,
тронув кроны тополей,
мы полнёхонькую снизку
наловили пескарей.

Над водою клок тумана…
Заводской гудок: «Гужу…»
Нынче я за атамана.
Костерок я развожу.

Жар огня. Да, мы не Боги,
но пылает огонёк.
Перекладинка, треноги
ждут армейский котёлок.

А рыбачка по посуде
нынче главный часовой.
Помогает споро, будет
работящею женой.

Мысль, правда, вскользь и мимо.
С нею нам не по пути.
Мы-рыбалки пилигримы,
нам те шашни не с руки.

Мы мальцы и оглоеды,
как нас кличет дед Егор.
Мы такие непоседы,
только зорька - шасть за двор.

Чувства взрослые в заначку,
пусть пока не по нутру,
но на девочку-рыбачку
хоть и искоса, смотрю.

Конопушки, цыпки, чёлка,
словно нимб над головой,
симпатичная девчонка…
Мой товарищ, боевой!

Ветра утреннего прядка,
рой рыбёшек в котелке.
Не забыл, была так сладка
та уха на костерке.

-4-

Летних дней легки побудки -
строг будильника звонок
и уж юбка незабудки
вьётся возле детских ног.

Летних дней легки печали -
дунет тёплый ветерок
и невзгоды все умчали
по тропе лесных дорог.

Летних дней легки повадки -
хлеб да соль, огурчик, лук.
- Туесок собрал?
- В порядке!
Только пяток перестук.

Летних дней легки задачи -
с первой зорькой червяков
накопали и удачи
у рыбацких ждут костров.

Летних дней легки поверья -
тайну знают рыбаки,
там клюёт, где тонут перья
облаков в глуби реки.

Летних дней легки поводья -
стайка юных рыбарей
на стремнине мелководья
ловит пёстрых пескарей.

-5-

Некуда деться от мысли,
что был я когда-то здесь.
Над бездною ивы зависли,
там, где воды урез.

Склоном репей да бурьяны,
старый барака скелет,
скареда-память в карманы:
«Где там пятак давних лет?..»

Мир детских грёз, он мне ближе
дальше чем я от него.
На чердаке, там, где лыжи
хранились, разбито окно.

Детства век радости равен.
Окон родных огоньки.
Веки уродливых ставен
нищих домов вдоль реки.

Тесный проулочков абрис.
Память язвит: «Помолчи!
Ты позабыл детства адрес
и растерял все ключи…»

Высыплет с хохотом сдачу -
горстку монеток в бурьян:
«Медный пятак на удачу
сунь-ка в дырявый карман…».

Берега жёлтого комья.
Ив золотая руда…
- Помню, не рви душу, помню!
Как позабыть те года?

С бабушкой нынче, пусть, вровень.
Время - сердец перестук.
Буду до смерти я помнить
ласку натруженных рук,

двор и голландскую печку,
звёздных полей огоньки,
в темени дольную свечку
и заводские гудки,

папину шляпу из фетра,
нас конопатых мальцов...
Пусто… Не спросишь у ветра
адрес тех, бывших, жильцов.


-6-

Мне сны из детства, право же, милей -
в них шум берёз и пух от тополей,
тех снов, что душу нынче мне тревожат,
в них радостно журчали родники
и ссохшиеся жаждой языки
в ложбинке, меж камней, искали ложе.

И оживал в них древних предков ген,
и не вставали с острых мы колен - 
давились и стучали кадыками.
А солнце лило щедро липкий зной
и в мареве кружило над горой,
израненной бессчётными веками.

Воде - мгновенья. Камню - вечность лет.
Не мёртв, не тускл он - излучает свет.
Вкраплениями - пятнышки, прожилки.
И годы, память генную храня, 
листают сны из давешнего дня -
в них бабушкиных рук родные жилки.