Валентину Гафту

Его талант был многогранен, самобытен,
Раскрылся в «Современнике» его потенциал.
Ему там аплодировали миллионы зрителей –
Там он любовь к профессии познал!

Мальчишество упрямо в нем так и уживалось,
В себе был не уверен, застенчив и раним.
Эмоционален,  вспыльчив – всё в нем сочеталось,
А к хамству, грубости был так  непримирим.

Он так любил  профессию  свою!
Ей преданно и беззаветно всецело отдавался.
Но оставался скромным и застенчивым таким -
Всегда в оценке своего таланта сомневался.

Он очень остро чувствовал все роли,
Их пропускал  через себя потом.
Коллегам помогал понять героев,
И был соавтором в сценарии любом.

Он был противоречив и многогранен,
И слишком уникален, и неподражаем.
Красив и обаятелен, безумно  импозантен
Бескомпромиссен и застенчив, любим и уважаем.

Он говорил, что, сочиняя эпиграммы,
Ты добровольно сам себе копаешь яму.
Он их писал тому, кого так искренне любил
И чьим талантом восхищался, кого боготворил!
 
Он тяжело болел,  на сцену выходил,
Лишь позволяло  состояние здоровья.
Боль преодолевал, собрав остатки сил,
Отчаяние и слабость переборов любовью.
 
Болезнь всей своей злостью навалила.
И тяжесть эта так  терзала и давила,
И было видно – как же  он устал!
И плечи опустил, но мыслил, и страдал!

Глаза  его огромные смотрели
На этот мир с тоской невыносимой
Нетрудно было боль его души понять
Нездешние глаза – уставшие страдать.

Он будет иронично смотреть на нас с экрана,
Его стихи нас будут истиной пленять.
Но не появятся от Гафта эпиграммы.
И новых фильмов с Гафтом не создать.

Эпоха целая уходит вместе с ним.
Он истинный поэт величием своим.
Великая страна! Великие Актеры!
Осталась память - и стихи, и роли.