Одинокий Лось из Бремена. Рассказ

                Одинокий лось из Бремена.


На этом безумном свете есть множество таинственных и мистических мест, привлекающих к себе и даже отталкивающих. Мир полон загадок. В нем многое кажется находящимся в состоянии хаоса. Но это лишь только на первый взгляд. Взгляд современный человеческий, отвыкший видеть суть и глубину происходящих в круговороте вещей.
По дороге магистральной между Няганью и Ханты-Мансийским округом, где-то в районе 159 километра есть проклятое место. Многие водители знают об этом не понаслышке. Кто-то уже попадал в ДТП, а кто-то уже бывал свидетелем жутких аварий на этом участке. Поговаривают, что трасса проходит по очень древнему захоронению. Кто сейчас разберется судить о его древности и истории? У нас сейчас много примеров, когда через еще свежие погосты прокладывают дороги и строят на их месте современные здания.
Николай Алексеевич Наумов работал дальнобойщиком на нефтевозе и изъездил этим маршрутом вдоль и поперек за двадцать с лишним лет тысячи километров. Он многое повидал, а в своём деле был профессионалом. То самое место Николай либо проскакивал на большой скорости, либо крался не спеша, оглядываясь по сторонам. Трусом он себя не считал, но был очень суеверным. Однажды поздней ночью, где-то в середине января он, двигаясь в сторону Нягани, обнаружил в этом районе, спускающийся густой туман. За окном градусник показывал минус сорок. Сбросив скорость, Николай Алексеевич вглядывался в мутные очертания дороги и матерился по чем свет. Впереди не было видно встречных огней, зато позади уже кто-то шарил дальним светом и медленно приближался. Перед самым окном вдруг промелькнуло что-то белое, закружило скрученной простыней и исчезло в дымке. Коля включил аварийный сигнал и остановился. Он провел правой рукой по иконкам и перекрестился троекратно. Его обогнала легковая машина и на всех парусах устремилась сквозь белесую парящую вату. Николай включил обогреватель на полную и закурил. Пока медленно тлела сигарета, туман немного рассеялся и по крайней мере стала видна немного обочина дороги.
- Все как в этой гребанной жизни. – Произнес Николай и сплюнул в форточку. Он налил кофе из старого китайского термоса и отпил, не спеша пару глотков.
- Стоит перед глазами непроглядная стена и что делать дальше? Как дальше жить? Баба стерва и сын раздолбай! Одно спасает от сумасшествия и ежедневной рутины - это охота.
- Вот вернусь с рейса, соберу манатки и в лес. Мое ружье мне лучшая подруга, мой верный пес мне лучший друг. Ха стихами заговорил. – Произнес с усмешкой Николай и тронулся с места аккуратно пробираясь сквозь туман. Впереди через несколько километров он заметил зарево. Приблизившись к месту, он увидел в кювете ту самую легковую машину, охваченную огнем. Рядом на обочине стоял «КАМАЗ» тягач без прицепа и без сигнальных огней. Его правая сторона вместе с бампером и фонарем были разбиты вдребезги. Водитель по-видимому спал, когда все это произошло. Теперь же он стоял, дрожа на морозе в одном тонком свитере и виновато разводил руками.
- Да как же так-то? – Спрашивал он сам себя или кого еще.
- А ты чего без аварийки то? – Поинтересовался Николай, набирая номер экстренной службы. – Видимость нулевая, а ты стоишь, как в засаде! Огнетушитель тащи!
- Я вырубился, когда еще светло было. Двое суток не спал. Что теперь будет?
- Дождись ментонов, а там узнаешь. Я поехал дальше. Тут уже никому не поможешь. – Сказал Николай и запрыгнул в свой грузовик.
Он еще раз глянул в зеркало заднего вида и глубоко вздохнул, скорбя по жертвам несчастного происшествия.
- Кто бы по мне горевал в таком случае? Моя драгоценная давно не испытывает ко мне теплых чувств, только пилит и пилит с утра до вечера. Последние годы совместной жизни превратились просто в ад. Зачем терпеть? А зачем что-то менять на исходе лет? Уходить периодически в запой или бродить сутками по лесу в полном одиночестве?
Так рассуждал Николай и крутил баранку свой фуры. В кабине было уютно и тепло, из динамиков лилась приятная жизнеутверждающая музыка. Навстречу по трассе почти никто не ехал. Многие загнали транспорт на стоянки и пережидали туман. Николай переключился на дальний свет и заметил на краю дороги какое-то движение. Он не мог рассмотреть, что это. Все расплывалось перед глазами. Как только он поравнялся с этим местом, неожиданно кое-кто огромной тенью метнулся на перерез. Николай резко вывернул руль и нажал на тормоз. Благо скорость была небольшая. Послышался гулкий удар об кабину и блик света. Сердце билось, как бешенное, готовое выпрыгнуть из груди испуганным воробышком. Машина, преодолев затяжной тормозной путь, наконец остановилась. Николай аккуратно и не спеша открыл дверь и посмотрел назад. Что-то огромное стояло посреди трассы и шаталось. На фоне рваного серого тумана казалось особенно зловещим.
- Да что за хрень твою ж мать второй раз за ночь? – задал сам себе вопрос дальнобойщик и достал мощный фонарь из кабины. Яркий свет разрезал темноту и показал виновного в экстренной остановке. Посреди дороги стоял огромный лось и мотал своею башкой на которой возвышались две широкие лопаты рогов. Он что-то протяжно промычал и пошел, пошатываясь в сторону леса. Слышно было как под ним трещат ветки и ломаются поваленные деревья.
- Больше мне не попадайся! – крикнул Николай вслед лосю, рассматривая большую вмятину на плоскости кабины.

Лось ушел подальше в глубь тайги, преодолевая сугробы и бурелом. Он остановился в полной задумчивости посреди небольшой поляны, усыпанной следами рысаков. Они притаились где-то неподалеку, и лось знал, что за ним наблюдают. Но это его не сильно беспокоило. Еще одна попытка закончилась неудачно. Попытка покончить собой. Да это был необычный лось. Единственный лось на свете, решившийся свести счеты с жизнью. Он периодически выбегал на трассу и бросался под колеса грузовиков, но как правило неудачно. Либо машины увиливали от него, либо лось трех лет от роду выбирал неправильный маршрут и момент для данной затеи. Пока все заканчивалось лишь очередным сотрясением мозга сохатого и ссадинами. После очередного неумелого броска лось входил в ступор и на него нападал страх смерти на целый месяц, а то и два. Проходя вдоль дорог с летящими на скорости большегрузными фурами все его мощное молодое тело изводило судорогами и конвульсиями. Потом все повторялось. Это началось у него еще с детства, когда он остался совсем один. Его мать лосиху убили охотники в начале осени и увезли в кузове пикапа. Он бежал за ними до края магистральной дороги затем потерял след.
В лесном сообществе у молодого лося взаимоотношения как-то сразу не сложились и во многом он сам был этому причиной. Он заявил, что он особенный и вообще не из этих мест, что родился далеко отсюда в городе Бремен. Со своими сородичами лось держался очень высокомерно будто в его венах текла особенная чуть ли не королевская кровь или его порода происходила из самой матушки Европы. Стуча своим копытцем по пню одинокий лось из Бремена, вывозил вымышленные подробности своего бытия с немецким акцентом и нескрываемым пренебрежением к редким свидетелям таежного уголка к его психозу. Зайцы и лисы были не против понаблюдать за чокнутым сохатым ведь не каждый день в лесу происходит что-то необычное, кроме выслеживания друг друга, гонками по следу и последующим поеданием слабого. Волки целой стаей старались обходить выступления суицидально настроенного лося, так как в их веках сложившемся социуме не приветствовались подобные инсинуации, и он для них был, как адепт сайентологического общества, который преодолевает собственные психологические барьеры за счет других.  Иногда правда, да что скрывать то! Попадались в социальных группах отдельные личности, выпадающие своими повадками из общей массы. Те, которые нарушали порядок установленный альфа самцом. И тогда чтобы наказать виновного, его просто оставляли на пару дней на лекциях у одинокого лося.
После прокачки неокрепшего подсознания у выставленного с позором индивидуума, происходил сбой. Допустим тот же волк шел наперекор своей природе матушке, смотрел спустя неделю на объекты своей пищевой цепи уже не с вожделением, а с чувством сострадания и жалости. В крайних случаях дело доходило до одитинга. Это что-то вроде исповеди, где попавший клиент рассказывает о том, что у него наболело. Так бывший хищник попадал под чары сохатого, плелся за ним по всюду, все время поскуливая и рыдая. Между беседами о смысле жизни, пережевывая траву и мох, добытый из-под глубокого снега.

Николай Алексеевич прибыл из рейса под утро в пятницу и мечтал выходные дни посвятить охоте. Первым делом, поднимаясь по лестнице вверх на свой третий этаж, он думал, как преподнесёт своей ненаглядной женушке, случай на трассе. Тяжелый рюкзак с вещами он бросил на лестничном пролете между вторым и третьим этажами чтобы передохнуть. В треснутое окно заглядывало яркое солнце, освещая бесстыдно все подъездное безобразие. Повисшая на одном ржавом креплении, болтающаяся форточка запускала морозный воздух порциями. Повсюду валялись бутылки из-под алкоголя, бычки и использованные шприцы. 
- Вот ведь как, а! – произнес разгневанно Николай, снимая теплую шапку и вытирая пот со лба. Он уже было хотел подняться в свою уютную квартирку, но так и остался полусогнутом состоянии чтобы поднять вещи с грязного пола. Из его жилища он услышал матерные крики Ларисы Александровны, его супруги. Она походу разговаривала с кем-то по стационарному телефону, что стоял у них в коридоре.
- И я не знаю! Уже два дня как нет дома. Я всех обзвонила. – сообщала она и всхлипывала в трубку. – И дружки его молчат, наркоманы ****ь! 
Николаю уже расхотелось всякого домашнего тепла и уюта. Недельная поездка требовала отдыха и тишины. Но то что назревало там за дверью очевидно было связано с Павликом, его единственным бестолковым сыном. Так хотелось все бросить и бежать подальше в лес от людей, домочадцев с их бесконечными проблемами. Но без ружья там делать нечего, если только с рогаткой, заряженной гайками и болтами. Поддавшись временной слабости и унынию, Коля сделал над собою усилие и позвонил в дверь.

Павлик родился в середине февраля недоношенным. Частые запои и срывы отца не дали достаточно вовремя сформироваться детскому организму. Он часто буянил и побивал супружницу. Как это часто бывает семейные конфликты прокладывают нехорошую почву для будущего потомства и накладывают свой отпечаток. Павлик пролежал целый месяц в палате интенсивной терапии. Глубоко недоношенный ребенок находился в кувезе и первые дни своей жизни испытал условия имитирующие внутриутробное состояние. Отец, увидев кроху, опутанного всего проводами и трубочками, грохнулся в обморок. Когда его привели в чувства при помощи нашатыря и пощечин, он решил прямо там в помещении стерильном во всех отношениях, завязать с пагубными привычками.
Старшей медсестрой в том роддоме в то время была Мина Карловна. Это она по большей части была ответственной за выхаживание малыша. Милая женщина лет сорока, блондинка с голубыми глазами и немного мужеподобными чертами лица. Чистая арийка с немецко-австрийскими корнями, прибывшая в СССР еще в восьмидесятых. Ее мать искала пропавшего во время войны отца, танкиста, воевавшего в четвертой танковой армии Моделя. Ульрих Штегнер пропал во время сражения под Ржевом. Следов исчезнувшего вместе с целым экипажем родственника так и не нашли. Мать вернулась на историческую родину, а дочь осталась, влюбившись в русского тракториста механизатора.
- Что же вы сознание теряете? Все не так плохо. Выходим мы вашего мальчика. – успокаивала родителей Мина Карловна. – Вырастит богатырь!

Павлик, разумеется, выздоровел и набрал свои три килограмма к возрасту двух месяцев. Когда пеленали маленький комочек в родильном отделении перед отправкой домой, Мина Карловна обратила внимание на огромные выразительные глаза Павлика. Они были цвета прозрачного янтаря. Ребенок улыбался и молча, переносил все процедуры. Богатырем он не вырос, а с детства был худым и небольшого роста, не догоняя в физическом развитии своих сверстников. Акушерка Няганьского роддома была в курсе так как проживала в соседнем дворе.

- Что случилось опять? – начал с порога Николай.
- Здрасте, не ждали! Павлик пропал, уже второй день нет. – ответила супруга, взлохмаченная и помятая с утра, перевязывая на поясе застиранный напрочь халат. – боюсь думать о самом худшем.
- О худшем мы еще успеем подумать, а пока чаю сообрази мне. Устал я с дороги. 
- Вот сам и сообрази себе, руки отсохли что ль? Я не в настроении тебе прислуживать. – резко оборвала мужа Лариса Александровна и продолжила терроризировать телефон, подымая на уши родственников и знакомых, которые были еще не в теме происходящего.
Николай скинул нервно верхнюю одежду на пороге и проследовал на кухню, где на плите докипал с остатками воды, оставленный надолго чайник. Пар распространился по всему помещению. Так что пришлось открывать окна. Дальнобойщик налил пол стакана кипятка и мокнул пакетик зеленого чая. Зачерпнув большую ложку башкирского меда прямо из банки, проглотил, облизал столовый предмет смачно и запил горячим напитком.
- Ты бы еще голову свою туды засунул! – крикнула супруга из коридора и продолжила стенать по проводам.
- Да что там? Глаза что ли у тебя на жопе? – рявкнул в ответ Николай и оттолкнул банку от себя подальше. Он обхватил голову руками и сжал ее до боли, пока в глазах не потемнело. Поскрипев еще немного зубами и подышав глубоко, будто забрался высоко в гору, Николай отпустил нервное напряжение и уставился надолго в висящую на стене картину. Зимний лес, написанный акварелью его сыном еще в раннем возрасте, не вызывал в нем никогда особого восторга. Но теперь вдруг притянул к себе все внимание. Сосны и ели утопали в глубоком снегу голубоватого цвета. На заднем фоне красный закат с уходящими черными точками за горизонт и впереди чьи-то следы змейкой велись где-то между деревьев.
- Лариса, брось трубку и подойди ко мне незамедлительно! – окликнул Николай свою благоверную.
- Какого хрена тебе надо? Не видишь я занята! – ответила поспешно супруга, но все-таки заглянула на кухню.
- Мы целую неделю не виделись я имею право хоть на малейшее внимание вашей персоны к моей никчемности. Я понимаешь для семьи деньги зарабатываю, а супружеский долг кто мне отдавать будет? Соседка что ли? – сделал вывод Николай и ухватил Ларису крепко за задницу. Супружница ловко развернулась в родном и привычном для нее пространстве, не задевая габаритов чешского гарнитура, машинально зацепила блинную сковороду и огрела по лбу мужа. Грузный водитель дальнобойщик уже давно борющийся с лишним весом, опрокинулся с табурета на спину, увлекая за собою скатерть со всею хрустальной утварью и посудой с остатками еды.
- Вот это любовь по-итальянски! Вот это горячий прием в домашних условиях. Ты точно на йогу ходила последние полгода? – сказал Николай, растирая покрасневшую шишку.
- Это секс по-русски, идиот. Хорош трепаться и сходи до ментовки. Может там наш Павлик? – ответила Лариса, сжимая в руках погнутую сковороду.
- Была ж ведь скромная и тихая девочка? Куда она подевалась?  В кого мы превращаемся, заканчивая экстерном семейный институт? – бормотал недовольный и побитый муж. Он уже собирался за порог, накидывая наскоро тяжелый пуховик и шапку, когда услышал.
- Я тоже тебя люблю, медвежонок. Не теряйся там надолго. И самое главное будь осторожен и не поскользнись на ступенях.
- Это еще к чему?
- Да я вчера анекдот слышала про трижды импотента. Мужик, у которого не стоял после сорока, грохнулся со ступеней, прикусил язык и сломал указательный палец.
- Умеешь ты с утра поднять настроение. – сказал, уходя Николай. – Сука. У меня с этим все в порядке. Может она имеет ввиду мою скорострельность последнее время? Так это издержки профессии, хотя буду аккуратен на скользких дорожках – подумал он про себя от греха подальше.

 
Павлик после школы поступил в художественную академию имени А.Л. Штиглица в Санкт-Петербурге и отучился два года. Говорят, подавал большие надежды. Все шло хорошо до определенного момента. Вдруг неожиданно прилежный студент был отчислен за неуспеваемость.
Оказывается, Паша, смешавшись с Питерской богемой подсел на наркоту и просаживал все деньги, высылаемые исправно родителями. Отец как-то долго не раздумывая завернул на своей фуре в город на Неве и забрал сына домой. Ехали несколько суток почти в полном молчании. Одного безбожно кумарило и ломало, лежа в узком спальнике, он как маленький зверек почесывался беспрерывно и шмыгал громко носом, другого одолевали бесконечные мысли о подобном повороте в жизни. Сын был совсем не против вернуться под крыло родительское и практически не сопротивлялся, только пару раз надолго исчезал на заправках и возвращался убитый напрочь со стеклянными глазами. Дальше ехал сидя пару часов, уставившись потерянным взглядом в некуда и пуская периодически сопли пузырями.
- Где же ты находишь эту дрянь, сын? – спрашивал беспокойный отец. – Мне тебя до дома надо довезти. Мать меня убьет в случае чего!
- Доедем батя. – отвечал Павлик гнусавым и протяжным голосом, все так же почесываясь и втыкая под радио-шансон.
- Сын, мы с мамой тебе поможем. Ты только потерпи. Ты же художник от Бога. У тебя все еще впереди. – пытался завести разговор Николай и поддержать.
- Ты можешь мне не верить, бать, но мне очень стыдно… - ответил Павлик почти шёпотом и уснул надолго.

В следственном изоляторе тем временем велся допрос с пристрастием. Капитан Шилов со старлеем Хазиповым вытягивали информацию из наркомана Павлика, который попался к тому же при передаче пяти граммов героина гражданке Елене Уваровой. При чем подозреваемый получил деньги всего лишь за доставку. Уварова уже давно была в разработке Главным управлением по контролю за незаконным оборотом. Товар что самое главное был изъят у дагестанской группировки неделей ранее теми же операми, что и занимались допросом. Они рассчитывали успеть сбыть данную мелочевку пока основные силы управления вели цепочку из Азии. Но просчитались. Теперь их задачей было повесить все на Павлика.
 Его били и не давали спать уже вторые сутки. Худой и подстриженный под ежик подозреваемый напоминал больше тряпичную куклу. Под ударами двух спортивного телосложения бойцов он летал из угла в угол и только мычал, поплевывая сгустки крови.
- Ты просто подпиши признание и все сразу закончится. – предлагал Шилов и наносил следом удары по почкам. - Ты все равно уже не жилец.
- Сделаем обыск у тебя в квартире и найдем меченные бабки. Что будешь делать? Улики будут. Задержание с запрещенными веществами на лицо. – не унимался старлей, слегка придушивая Павлика ремнем. Художник упорно молчал и нагло улыбался в ответ. Он вспоминал события прошлой давности, когда приходилось дежурить возле умирающей бабушки. Родителям было некогда смотреть день и ночь за девяностолетней старушкой, которая жила одна и не в какую не хотела переезжать в общий дом. Своенравная была женщина. Умирала медленно и требовала к себе надлежащего ухода. Внук был не против. Павлик посещал ее каждый день и ухаживал, как мог. По утрам готовил манную кашку и кормил бабулю с ложечки. Пожилая женщина сама ходить уже давно не могла, а последнее время даже самостоятельно сидеть. После кормления пили остывший чай с трубочки и вели неспешную беседу. Внук сидел напротив в кресле. Бабуля на своем диване, поддерживаемая подушками.
- А что погода там? Как? – интересовалась она. – Я тебя плохо вижу, Паша. Сядь поближе.
- Погода ясная, плюс двадцать. Осадков не намечается. – отвечал внук машинально и глубоко вздыхал.
- Что-то настроения у тебя нет. Не заболел ли ты? – выражала беспокойство пожилая женщина и просила уже уложить ее горизонтально.
Павлик взбивал подушку руками, переворачивал сухой стороной и помогал лечь бабуле, слушая вздохи и ахи.
- Совсем старая я. Почему Боженька не забирает меня? – повторяла она почти каждый день и не услышав ответа обязательно переспрашивала.
- Всему свое время. – высказывал предположение внук. – Зачем торопить его?
- Я вот смотрю на тебя каждый день…ты такой молодой, симпатичный, талантливый. Вся жизнь у тебя впереди, а выглядишь таким несчастным. Будто не жилец вовсе!
- Так и есть. – думал про себя Павлик и мысленно старался начать что-то изменить. Его хватало только на сжатую и беспочвенную мысль, не дающую развития.  Ему говорил умирающий человек о смысле жить и пытаться изменить сознание сегодня. Сейчас. Теперь после очередного избиения его волокли в камеру. В висках стучало молотом, и желание поспать просто сводило с ума. – Не жилец. – бормотал он, теряя сознание связь с бытием.
- Что он там бормочет? – спрашивал жирный прапор Просвирин, бросая обмякшее тело возле открытой двери.
- Мы это узнаем позже. Вот только пообедаем и узнаем. – убедительно отвечал Хазипов. – Пульс проверь у него и воды дай. Облей его ведром с холодной.
Павлик моментально отключился и уже не чувствовал ледяного душа. Ему снился сон про зимний лес. В том прекрасном заснеженном лесу бродил одинокий лось.


- Послушай, Отто, если бы у тебя был выбор, ты бы им воспользовался?
- Ты имеешь ввиду боевую технику или специальность?
- Не то и не другое. Я спрашиваю про распределение. Почему мы не оказались с тобой в Тунисе где-нибудь…где тепло и противник более цивилизованный? – рассуждал наводчик Франц. Они с механиком только что прикурили сигареты от одной спички и мочились в кусты акации. Танк стоял заведенный и дымил, выпуская в атмосферу клубы черного облака.
- Ты хочешь сказать, почему мы оказались в этой Богом забытой дыре, где шансов выжить бесконечно малы? – спросил Отто и согнулся пополам, чтобы срыгнуть утренний завтрак.
- Да мой друг. Эта непроходимая грязь и запах, который просто преследует нас. Повсюду разлагающиеся трупы солдат и лошадей. Смрад и зловоние просто невыносимые. – подметил Франц, прикрывая лицо платком.
- Дай прикурить. У нас еще есть немного времени. У 101-ого похоже опять трансмиссия поломалась. Без сигареты просто невозможно стоять на открытом воздухе.
Они прикурили еще по одной, когда из леса послышался звук, подъезжающего Тигра и двух самоходок.
- Хауптштурмфюрер, вам донесение от Моделя. – доложил подошедший с головного танка боец. – необходимо заглушить моторы и ждать остальных. Русские будут переправляться через дамбу реки Вязьма примерно в этом направлении.
Ульрих командир экипажа распечатал конверт, сидя на броне и позвал радиста. – Сообщи время прибытия основной техники, Вернер. Расстояние позволяет объявить по Морзянке, так чтобы без лишней информации. Я не могу знать, что там у русских со связью, но лучше перестраховаться.
- Вы двое, проверьте еще раз вооружение и исправность машины. Я не хочу, чтобы выяснились какие-то недостатки во время боя. – обратился командир танка к двум подчиненным писающим в кустах.
Тишина этого утра больше не нарушалась ревом двигателей. Близость реки приносила приятную прохладу и свежесть. Птицы мирно щебетали в ветвях деревьев, забыв на время об опасности, которую создавали люди, ведя боевые действия на Ржевско-Сычевском плацдарме. Здесь каждый населенный пункт был превращен немцами в самостоятельный узел обороны с дотами и железными колпаками. Напряжение не оставляло обе стороны противников. Даже простой завтрак в окопах прерывался гадким завыванием Вермахта в динамик. – Рус, кончай делить сухари, будем воевать!?
Экипаж Тигра в полном составе из пяти человек собрался в боевой машине и задраил люки. Все ждали перед решительным боем слов командира. Ульрих достал из своей черной кожаной сумки с орлом бутылку коньяка и взболтнул ее, глядя на янтарный цвет жидкости.
- Трофейный Армянский. Пять звезд. – заявил Ульрих и откупорил бутылку.
- Как символично. – Заметил Франц. – Пять легендарных звезд Великого Вермахта. А мы с армянами тоже воюем?
- Так уж вышло. – отметил всезнающий Отто и выставил железные кружки на розлив.
- Жаль. Очень жаль. – сделал вывод, заряжающий в экипаже Ганс. – коньяк хороший. Предлагаю тост за Великого Одина.
Его предложение все подхватили и дзинькнули кружками. Потомки скандинавских викингов и крестоносцев проглотили армянское пойло одним залпом и всецело прониклись боевым духом. Потом в ход пошли французские сигареты и внутренний объем Тигра заполнился сизым дымом. По рации послышался какой-то треск и нечленораздельные прерывистые команды. Все замолкли разом и стали прислушиваться. Снаружи и внутри машины возникла подозрительно холодная тишина, а затем где-то рядом разорвался снаряд. Сквозь шум и возникшую панику удалось расслышать в наушниках, что русские внезапно начали арт обстрел и что следующую к ним основную колону уже, уничтожили. Механик завел двигатель и стал нервно дергать рычагами.
- Отто, успокойся и замри! – кричал Хауптштурмфюрер. Он пытался что-то разглядеть через перископическую панораму, крутя башней в район дамбы. Следующий снаряд угодил в корпус танка, где как раз находился водитель. Машину сильно тряхануло и звенящих шум в ушах добавил остроты в общую панику и неразбериху. Наводчик Франц рассмотрел в бинокулярный визир прицела, что русские Т-34 в составе трех экипажей уже форсируют Вязьму и что головной танк целится в них. Боец пытался дать знать командиру, но тот не слышал ничего. Ульрих пнул ногой механика и тот дернулся вперед на пару метров. В кабине запахло едким дымом и в коробке передач послышался скрежет. Выстрел со стороны реки угодил в башню по касательной. Соседний Тигр сумел занять выгодную позицию и продолжал оборону отстреливаясь от русских, тем самым спасая экипаж, выведенный из строя.
- Вперед, развернись, заряжай! – кричал обезумевший Ульрих. – Какого черта мы стоим?
- Мы не можем. – орал механик трансмиссии триндец! – Только назад.
- Просто двигайся тогда. Не стой. Нам крышка при любом раскладе. Снаряд мне в дуло! – командовал Ульрих.
- Заряжено! – докладывал о готовности Ганс, закладывая десять килограммов убийственного железа в ствол орудия. 
- Тогда пли!
- Но куда, командир? Не хватает угла.
- Ебашь куда-нибудь пока разворачиваемся!
Танк медленно пятился задним ходом, крутил башню, выбирая выгодную позицию. Пугало больше близость реки, чем орудия, направленные в упор. Самоходки и соседний Тигр уже дымились, сраженные артиллерией русских. Еще одно прямое попадание в моторный отсек и обмякший механик Отто сник на консоль. Машина двигалась все ближе к крутому обрыву берега реки. Все скопом пытались выдернуть ручку переключения передачи, но безрезультатно. По броне колотились пули крупного калибра. Ульрих попытался открыть люк, но не смог. Его заклинило. Потом обстрел внезапно прекратился. Красноармейцы повылезали из своей боевой техники и наблюдали, как тяжелый Тигр скатывается медленно в реку. Не было в тот момент горячих восклицаний и знаменитых криков «УРА». Все молча провожали тонущую шестидесяти тонную угрозу Вермахта в темные и прохладные воды реки Вязьма. Уже на самой максимальной глубине водного пространства мотор от Майбаха окончательно сдох. Четверо еще живых членов экипажа пытались открыть люки. Вода быстро заливала отсеки танка не давая опомниться. Вместе с речным потоком воды в Тигр заплыл малёк сома. Рыба глядела на барахтающихся в суматохе фрицев и их последующую неминуемую смерть от захлебывания. Великий Один принял достойно души воинов. Обратно в свою обычную природой данную среду сом не попал, а так и остался заточенным в железном аквариуме на долгие годы. 

Николай топтался растерянно возле стен МВД по улице Чернышева, не чувствуя холода и почему-то не решался войти. Он уже выкурил пару сигарет, разглядывая лица входящих в здание и выходящих. Наверно тяжело было узнать правду. Любую правду о своем сыне в это утро. Он наконец то решился, натянул меховую шапку на самые глаза, чтобы не видно было свежую гематому и вошел в здание. Дежурный выслушал его, переспросил фамилию, оглядел список в журнале и вкратце изложил сухие факты задержания. В свидании было отказано. Николай покинул казенный дом в полном расстройстве и выйдя на улицу, вдохнул морозный воздух полной грудью. Он не знал куда идти прямо сейчас. Домой идти не хотелось. В висках колотило бешено, ноги подкашивались и руки тряслись так, что прикурить сигарету не вышло. Он заметил на стоянке полицейский автозак и водителя, который копошился в моторе. Его лицо показалось знакомым Николаю. Подойдя ближе, он поздоровался и попросил прикурить. Шофер грузовичка повернулся и узнал его.
- Здорово, Коля, какими судьбами?
- Привет, Харитоныч, как жизнь?
- Да слава Богу, ковыряемся по маленьку. – ответил водила и зажег спичку. – О как тебя трусит всего! Случилось чего?
- Такие новости с утра, что жить не хочется. – пояснил Коля. – Больше вопросов, чем ответов.
- Может я чем смогу помочь? Я хоть и на пенсии, но в авторитете в некоторых гаражных кругах.
- Сына моего закрыли, говорят с наркотой взяли. Держат третий день, а что конкретно не ясно. Мое отцовское чутье подсказывает, что не все так просто.
- Ты вот что, знаешь шашлычную недалеко отсюда?
- Ну?
- Жди меня там через час. – посоветовал Харитоныч и поспешил собрать инструмент.
Как и договорились встретились в назначенном месте. Николай накрыл поляну на двоих, взял лучший коньяк. Сам не употреблял, но со смаком провожал каждую наполненную рюмашку.
- Короче прессуют они его. – начал разговор старый друг, накалывая на вилку кусок свинины с зеленью. – То, что взяли его с отравой – это точно.
- Я чего хотят то?
- Признания конечно! Но тут самое интересное. Он пока не пишется…говорят живого места на нем нет, а они сильно нервничают.
- Да кто-они-то? – не унимался Коля.
- Два опера местных, и они не из того самого отдела, который должен этим делом заниматься. Вот и делай выводы, Николай. – сказал почти шепотом Харитоныч и вытер платком бугристое от оспы лицо.
- Значит мутная история получается. Чего делать то теперь?
- Знаю точно только одно. И я тебе этого не говорил. Понимаешь меня?
- Колись уже, старый!
- Завтра с утра, а может и ночью даже, они его повезут в Белоярский. Зачем не знаю. Может для следствия, может чего скрыть хотят. Это все.
- Спасибо и на этом, старик. А на чем повезут не знаешь?
- На Уазике мать его ментовском. – ответил раскрасневшийся и уже пьяненький Харитоныч.

Николай на радостях побежал вприпрыжку домой. Первым делом полез в душ, чтобы смыть дорожную грязь и побриться. На вопросы жены отвечал сухо и коротко. Он долго сидел под ледяной струёй воды в полном молчании и ни на что не реагировал. Коля выглядел, как истинный самурай перед боем. Потом попросил чистую одежду у жены, просил ни с кем это больше не обсуждать и набраться терпения. Далее он сделал с десяток звонков своим друзьям дальнобойщикам, выпил крепкий кофе, поцеловал крепко Ларису в лобик и уехал на такси в сторону гаража.

Следующим утром около шести Хазипов с Шиловым полуживого Павлика погрузили в машину и тронулись в сторону Белоярского. Оба опера были в состоянии жуткого похмелья и поэтому попросили водителя Мишу тормознуться где-нибудь по дороге, чтобы поправить здоровье. Продолжили путь изрядно на веселе. Много курили и часто останавливались поссать. Они не знали, что на протяжении всего участка дороги их сопровождали водители дальнобойщики и вели на своей волне их незатейливый маршрут по зимнику.
Николай ждал сына в конечной точке пути у въезда в город.
Когда стало уже светать, и морозная дымка рассеиваться над дорогой, когда полицейские мирно похрапывали, укаченные ездой и крепким пойлом, на дорогу неожиданно выскочил Лось и направил свое мощное двухметровое тело тараном на УАЗ, набравший крейсерскую скорость девяносто километров в час. Опытный водитель Миша понимал, что резко тормозить не имеет смысла и попытался обогнуть движущееся препятствие на практически пустой на тот момент трассе. Лось тоже заметил маневр человека, уводящего его от цели и метнулся на разъезжающихся ногах на уже не лобовое столкновение. Раздался мощный удар, от которого машину подбросило вверх и несколько раз перевернуло в воздухе. Очнувшийся в эту самую секунду старлей Хазипов испытал первый и последний в своей жизни самостоятельный полет во время которого он успел разглядеть очень печальные глаза очень расстроенного Лося, который застыл на мгновение с оторванной дверью от УАЗа на своих огромных рогах посреди обледенелой трассы. Машину закинуло глубоко в кювет на противоположной стороне. Столб снежной пыли на пару минут просто скрыл общую картину происшествия. Вскоре подъехали сопровождающие фуры и еще несколько легковых автомобилей. Люди бросились к месту падения ментовского УАЗика и заметили, как глубоко утопая в снегу пробирается в чащу леса Лось с оторванной дверью от машины на рогах, а за ним поскуливая и оглядываясь бредет серый волк.
- Смотрите у этого головы нет. – заявил первый из подоспевших водителей, указывая на пассажирское место. – А тот, что за рулем еще дышит, но походу тоже весь переломанный. Скорую кто-нибудь вызвал?
- Да вызвали сразу дальнобойщики. Их тут целая группировка. Что-то по рации друг другу с самого утра чешут. Я их волну всегда слушаю. – подтвердил еще один мужчина в спецодежде от известной нефтяной компании. – А вот тут еще один живой, только выглядит не очень.
- Эй парень, шевелить руками или ногами можешь? Скажи, где болит?
- Могу я двигаться, только помогите высвободить ногу. – ответил Павлик, зажатый между сломанными сиденьями.
Мужчины помогли парню вылезти из покореженной машины, которая стояла на крыше без двух колес и улитая сплошь кровью.
- Он теперь наш! – заявили подошедшие крепкие ребята и растолкали зевак. Они расстелили на снег теплые одеяла и уложили бережно Павлика на импровизированные носилки. – Все нормуль, парень. Папа ждет тебя. – сказали крепыши и понесли выжившего участника странной аварии к месту, где собрались вдоль дорог фуры.
- А что скорую ждать не будете? – поинтересовались остальные свидетели происшествия.
- Нет не будем. Вы лучше помогите водителю пока выбраться. Он еще жив вижу, а этого парня, которого мы забрали, вы вообще не видели. Ясно? – заявил представитель братства дальнобойщиков очень жуткого вида с монтировкой в руках.

Ровно через неделю компания охотников во главе с Николаем Наумовым после удачного отстрела трех жирных кабанчиков и с десяток дичи, засела в зимнем домике праздновать сразу несколько событий. У одного из друзей Коли прошел недавно юбилей.
- Держи, Вован, от нас всех тебе подарок. – объявил Николай имениннику и вручил его под общее ликование собравшихся. – это Remington 870 от Wing master. Стреляй на здоровье!
- Вот спасибо, угодили, друзья мои. – благодарил Владимир Попов, бережно поглаживая черный ствол в масле. – это лучше, чем секс!
- Ага, лучше. – поддержал единственный болгарин в этой шайке по имени Тодор Иванов под общее ржание.
Стол был накрыт достойно яствами, привезенными из дома и закупленными в супермаркете. Тут рыба копченая и мясо вяленное, салаты свежие и консервированные. Все аккуратно разложенное в одноразовую посуду и сервированное узбеком Аликом. Во дворе на открытом костре жарился молодой кабанчик, а на плите готовился шулюм из разной дичи. Как и обещалось Николай проставился ящиком дорогого коньяка за операцию по спасению Павлика под кодовым названием «Лось». Это название конечно же потом придумали, но вспоминали именно с этим ключевым словом. Все дружно выпили и закусили обильно после целого дня беготни по лесу.
- Кстати, а как там Павлик? – поинтересовался болгарин.
- Он поправляет свое подорванное здоровье в одном из Ялтинских санаториев. Путевки туда зимой вообще дешёвые. Морской воздух и грязевые ванны будут ему очень на пользу. – рассказал Николай и разлил по рюмочкам. – А там и тетка за ним присмотрит. Родная по матушке.
- А всё-таки странный Лось водится в наших лесах. – подметил Алик, помешивая бульон. – это правда, что в охотничьем сообществе появилась договоренность не трогать его?
- Правда. – ответил Коля и предложил всем накатить. – за Лося! Этого отмороженного сохатого с другими не спутаешь. Он особенный экземпляр.
Его тост остальные охотники поддержали. В доме зажегся свет. На улице быстро темнело. В камин подбросили дров. Тепло разливалось от выпитого и от очага по двум этажам домика, стоящего на краю Няганьского леса. Мороз под вечер крепчал. Когда мясо было наконец то готово, именинник притащил из машины бутыль с вишневой наливкой.
- Вот домашнее. Крепкая зараза и вкусная. Будем здоровы!
- Давайте хлопнем еще по одной и разольем по новой. – предложил старый егерь по имени Ефимыч. – расскажу одну историю под это дело. Все не как не доводилось ее поведать. Летом это случилось и не здесь, а в пригороде Ржева. У меня там свояк живет. Тоже охотник и рыбак. Как-то пошел он поудить рыбу на речку Вязьму. С самого утра так все удачно у него сложилось.
- Клев пошел, ага? – подначивал Коля, тряся стаканов наливки.
- Не то слово. Пол ведра вот-такенных лещей поднял. – говорил и показывал Ефимыч размером по локоть. – А тут какая-то техника стала на берегу собираться. Тяжелая техника и народа пруд пруди. Всю рыбу распугали тудыть етить. Ему стало интересно, что за фестиваль или сабантуй затеялся. Бросил удочки и пошел глядеть. Тут еще и водолазы ныряют, тросы цепляют где-то на самом дне.
- Ничего себе рыбалка?! – высказался Вован. – И чего искали они там?
- А это самое интересное. На берег всеобщими усилиями вытянули танк ****ь военный!
- Советский? – спросил Коля с красной, как у рака лицом. Он стоя слушал историю со стаканом пойла, громко икал и уже слегка пошатывался.
- Немецкий Тигр. – выдал Ефимыч и опрокинул вишневку залпом. Закусил смачно грибочками маринованными и замолк на некоторое время, толи специально паузу сохранял, а толи вспоминал чего из подробностей.
- Чего дальше то? – не унимался Алик, пробуя шулюм на вкус.
- А чего? Достали его на берег танк этот. Вскрыли люк командирский и…В общем первый кто заглянул из этих поисковиков в робе цвета хаки, сознание и потерял. – рассказывал в подробностях егерь. Все молча слушали больше не перебивали. Тишина возникла на мгновение и только в камине потрескивали дрова. – Его потом откачивали валерьянкой и нашатыркой. Я бы тоже ебнулся от увиденного. Когда вскрыли танк, там еще воды было по самую башню. Оттуда вынырнула на любопытных пацанов огромная башка сома. Вот с такенными глазищами. – показал Ефимыч жестикулируя пальцами и пытаясь изобразить глаза здоровенной рыбины. – Сом двухметровый и ни одного члена экипажа!
- А может их там и не было? – предположил Николай.
- В том то и дело тудыть етить. Были. Там присутствовал один дед. Весь в орденах. Говорят, свидетель тех событий. Тигр потонул в реке шестьдесят лет назад в полном комплекте. – пояснил егерь.
- Чем же он там питался все эти годы? – спросил узбек, стоя растерянно у плиты с половником.
- А ты догадайся?! – сказал Ефимыч и стукнул грозно по столу кулаком. – Может еще по одной?
Выпили дружно все охотники в полной тишине. Закусывали мало так как дальнейшие подробности этой истории отшибали аппетит напрочь. Сома извлекли из боевой машины и разделали тут же. Брюхо вспоротой рыбы показало наличие железных крестов и фрагменты некоторых документов, принадлежащих членам экипажа. Командиром танка под номером №250002307 был Ульрих Штегнер. Родственник Мины Карловны.

Четырнадцатого февраля в своей палате Ялтинского санатория «Бодрость» скончался Павлик так и не дожив до своего дня рождения пару дней. Остановка сердца во сне прекратила жизнь несостоявшегося художника. Последнее, что он видел в полном забытье – это зимний лес и одинокого Лося из Бремена.