Про пионерские лагеря

Про пионерский лагерь, куда мы студенты-педагоги павлодарского вуза ездили на

летнюю практику, тоже писала рассказы, канувшие в Лету после «дрессировки»

российской ментальностью.

Помню, в первом отряде мы работали вместе с воспитателем-мужчиной.

Невысокий блондин имел репутацию хорошего семьянина, в лагере работал вместе

с супругой, она была на втором отряде. Давал мне ценные указания, поручения,

умел держать дисциплину в непростой аудитории детдомовских детей.

Они чувствовали себя взрослыми, могли сами строить свои отношения  по

известным им одним схемам. Но могли за кого-то заступиться, а иного отчитать.

Был случай, когда свежим загородним утром обнаружила в одной постели мальчика

и девочку. "Им холодно, они все равно будут жить вместе потом…" Железная

логика  детей оставила событие без разборок.

В другой раз старший воспитатель, жующая при детях  шоколадные конфеты с

радостью младенца, получила от меня серьезный втык за этот проступок.

Конечно, затаила дамочка обиду. Пришла в отряд с регулярной проверкой

санитарного состояния в настроении, близком к нервическому  аффекту, начала

шерстить тумбочки на предмет «неположенного».

Витя-горбун, самозабвенно закрывал собой дверцу своей тумбочки, а старший

воспитатель ломилась к ней с цинизмом дуролома. «Что там, покажи! Что ты там

прячешь? Показывай!» Когда Витя отступил в сторону и пропустил эту взрослую

нахалку, она резко открыла дверцу. На нее столь же резко нахохлилась …

ворона. Каррр!

Старшая воспитательница в полуобморочном состоянии кинулась прочь из корпуса,

вопя на бегу, что разберется с нами как положено. С Витей мы договорились

мирно: раненую птицу он не будет бросать на произвол, но она не должна никого

пугать и беспокоить. А вот с вороны слово о приличном поведении я взять

забыла!

В этом же самом лагере невдалеке от Иртыша (купания там не помню, видно, не

по сезону еще было) мне довелось побывать еще в школьном возрасте. По

возвращении из Артека сюда приезжала на областной семинар комсомольского

актива. Ребята в шутку звали меня Елкой, рассматривали артековские фотографии

и слушали рассказы о слете, уважали за общительность и дружелюбие, брали

мой адрес, потом писали письма и слали свои фотографии. Моя переписка

достигала, кстати, таких размеров, что вызывала мамино недоумение: где ей

взять столько денег на конверты и открыточки? Еще хорошо, что тогда у нас не

было телефонов!

 Та поездка на семинар мне почему-то почти не помнится, остался в памяти один

грустный и забавный эпизод: накормили нас гречкой с  подкисшим молочком, всю

ночь весь лагерь бегал в туалет, весело приветствуя  друг друга через каждые

полчаса!..

О работе в лагере нет фотографий, наша вожатская практика проходила без

должного педагогического контроля со стороны вуза, так полагаю. Мы сами

воевали с  Рашидом, ловеласом-донжуаном местного разлива чернооким плавруком,

предпочитавшим каждый вечер ухаживать… за следующей вожатой. Такой

любвеобильный  прохвост он был поневоле или от природы, а девочки наши

поначалу серьезно принимали его знаки внимания. Но моя  любознательная

разговорчивость помогла вывести бабника на чистую воду, мы его отлично

высмеяли на планерке!

В конце сезона велели всем прийти на вечорку, обещали раздать остатки

тушенки. Тут  уж плотину прорвало! И хитроумному директору досталось за

панибратство со старшей воспитательницей - любительницей «общака», и другим

несунам. Мы держались стойко, студенты бойкотировали подачки из чужого

кармана.

Очень нам не нравилось, как «старшая» обращалась с нами не по уставу: 

отчитывала при всех, даже при детях, вышучивала, ехидничала, строжилась, как

с нарушителями. Открыто сибаритствовала, разгуливая по лагерю с карманами,

полными конфет, выданных для детворы. Даже если чемоданами возила их из

города лично для себя, нечего фланировать с фантиками по лагерю!

Правда, за поведение мне и еще кое - кому поставили неуд, потому  пришлось

обратиться куда следует,  и справедливость восторжествовала. Нашлись люди,

которые помогли ее отстоять! Детский дом понял - лучше со студентами не

связываться. Нам  не надо чужого, но и за свою честь можем постоять!

Другие эпизоды лагерной жизни и деятельности связаны с периодом работы на

заводе. Уговорили (или волевым образом отправили?) поработать старшей

пионерской вожатой. Под Мысками на реке Мрас-Су – за все лето купалась ли я

там хоть разок? – находились база отдыха трудящихся, дача детсадников и

пионерский оздоровительный лагерь. Корпуса  разнокалиберные, двухэтажные

кирпичные, сотрудники жили в одноэтажном доме, туалет на улице и умывальник

там же.

В столовой меня удивляли дети из школы-интерната вспомогательного типа. Они

жаловались на несладкий чай. Между тем сахар стоял в пиалках на столе, но

дети привыкли к тому, что в городской столовой их поили уже подслащенным

чаем. Воспитатели с ними работали свои, привычные. Но поведение детей

разительно отличалось от манер домашних дочек и сыновей. И речь выдавала их

асоциальное состояние родителей, и внешний неприглядный вид.

Директор - "молодец": с утра до вечера возился со своей машиной, ждал приезда

семьи из города и предпочитал избегать конфликтных ситуаций, предоставляя

женщинам самим наводить порядок в столовой, в корпусах, в дисциплине.

Устойчивый такой миролюбец, до нелепого. Удивительно ли, что педагоги не

торопились писать планы работы с детьми на день, работники столовой грузили

не только отходы, но и добротные продукты в машины родственников!

Потом вообще ЧП: наши интернатовцы завшивели и пришлось ножницами стричь их

наголо. Парикмахерша из города отказалась выполнить просьбу лагерного

начальства… Мы стригли головешки ножницами, пока пальцы не сведет

судорогой...

Постепенно жизнь наладилась. И танцы проходили весело, и на утреннюю линейку

ребятки прибегали не такие сонные, как поначалу. Дожди притихли, корпуса

просохли и жизнь устаканилась.

Мне нравилось иногда выбираться в Мыски, куда мы ходили пешком вдоль реки

среди лесного пейзажа. Романтики маловато в лагере: туалет на улице, в

кустах. Боимся клещей, комары свирепствуют, особо не помоешься в душе…

Иногда дети удивляли своими номерами. Девочка из школы-интерната попросила

меня представить ее директору лагеря. Ей очень хотелось ему прочитать стихи

про Ленина. И я уступила. Он согласился. Наша « прима» отличилась: «Купите

мне сандалики, я замуж выхожу!» Какой идиот выучил ее такому

«шедевру»?

С этими детьми-безотцовщиной  работали в основном  свои педагоги, но как

старшая вожатая я за ними приглядывала тоже. Вижу – ходит совсем нечесаная

девчушка. Личико такое  типичное для своего происхождения.  Потеряла

расческу, призналась она. Я и подарила одну из своих запасов, привезенных из

дома. После обеда слышу - галдят возле моей двери в жилом корпусе

сотрудников.

Выхожу: что случилось? За расческами пришли, им сказали,  старшая вожатая

«выдает». Пришлось просить водителя привезти из города, дала ему деньги на

необычную покупку. Перессорятся, если кому чего недодали.

Поколение потребителей поневоле. Хотя бы их растили в привычке трудиться,

заниматься самообслуживанием. Ни клумбы, ни сада, все на готовом.Педагоги

жалуются - кого мы растим?!

Так что мой журналистский опыт наполнен разнородными занятиями.