Дионис

И Улисс говорит: «О Цирцея!
Все прекрасно в тебе: и рука,
Что прически коснулась слегка,
И сияющий локоть, и шея!»

- В долине, как в цирке, на арене, под фонарями света, растут растения быстрее. Если вы хотите поставить ногу на необыкновенный плод, выжать модное вино, заставьте христов посошок бороться. - примерно такой аппертир, придающий объём,  износоустойчивость, даже гидрофобность винным картам ресторанов с несколькими нулями, представит виночерпий ли подученный официант.

Полистайте предложения. Выньте, будто джокером, из рукава свой мом, утвердите:
- Предложите вино, или кирку, аперитив. Из корней. Ведь если корень свят, то и ветви не ударят(с).

- Дюймовочка. Чистый есть в Чили. Едем? - клиент, вылитый американский поэт - алкоголик Буковски Чарльз, растягивая гласные, мои ноги рассматривал бесстрастно.

Чили. Атакама. Раритетная огромная машина. Пыльно, душно, затяжно, но едем. За рулём "Чарли", с жуткими шрамами-канавами на лице. Рядом я, не тянусь к рулю, подол держу.
Ветер подглядывает лениво под моё миниплатье (не ношу мини), но это условие "Вергилия". Проводник равнодушно смотрит на не свои ноги, перекидывает взгляд на дорогу.
Открывает разделяющий нас перчаточный ящик, он же гроб для овец. Детскую пустую бутылку достаёт. Сосёт.

Вынимаю из рукава мом: мёртвый освобождён.

Вот и чилийские виноградники. Из трёх атакамских низин: Касабланка, Антонио, Аконкангуа, выбрала последнюю. Там, в округе с одноимённой горой, грелись когда-то змеи.

Винодел, представляя напитки с ценами значительно ниже европейских, рассказываал:
- Чилийская лоза и корнем и ветвью родная. Тогда как у европейской корень из Америки, лишь стебель местный.
- Отчего? - подыгрываю, удивляюсь.
- Пьёшь и хрумкаешь вошь. На лозе вша. Ветку привили к стойкому корню США.

Вновь выньте из рукава мом, всегда свежий он:
- Так сначала был корень?
- Без сомнения.
- Как же тогда на сушу вышли растения?

Может, бутылка превосходного вина, за знания, бесплатно достанется вам. Не берите. Ведь после вашего посещения, возможно, как после нашего в 2010 году, Чили тряхнёт так, что винодельческая отрасль встанет на ребро. Расколется buttis из бука, горечью опускающий алкоголь к воспоминаниям о костях, что сохранила Атакама.

- Уезжаем.
- Празднуем - Друг красный лак для ногтей подарком бросает, (не ношу красный), но наношу. И... педикюр пустыню заливает.
Скрещиваю ноги на гробике для овечек. Раздвигаю пальчики. Ветер умело, деликатно ныряет между. Мой смех достаёт неба, возвращается винным тягучим дождём на водителя, держится в канавах его лица.
А в моих ногах веер. А щедрое Солнце льёт. Вторым солнцем заливается рулевой, прокурено и одновременно чисто. Это голос больного ребёнка:
- Это свобода.

- Да. Дерево освободиться не может ни от добра ни от зла.

А богиня с улыбкой: «Улисс!
Я горжусь лишь плечами своими
Да пушком апельсинным меж ними,
По спине убегающим вниз!» (И. А. Бунин)