женщина
это нечто предпринятое,
некий план на грани расторжения.
я трогаю груди и они ведут меня в никуда.
я теряюсь в них, растворяюсь под гул
равномерного шепота.
я трогаю ноги, я смотрю на них -
ликование в моем сердце,
очи тянутся к свету,
грозятся пожрать его с потрохами,
осуществиться в невозможном.
ноги идут.они равносильны бесплотному экстазу.
там, в глубине, они маячат трещащим шорохом,
отделяются вскорости от земли. ноги - это шалость
поверх всех возможностей.
в ногах прячется домашний пес,
он шелестит своей разрухой,
своими обнищалыми жаворонками.
ноги нигде. я пытался их найти,
но это бессмысленно,
они расползаются на узоры,
на катакомбы внушения. из них
ничего не возьмешь,
только потеряешь в неизбежной тоске.
я трогаю руки. в руках -
все предрасположенное к неимоверной манипуяции -
стол, диван, водонапорные башни -
все тянется к рукам и их
обосновывает,
в то же время черпая себя из них.
руки гладят. он иникогда не забудут как
я к ним прикасался -
эти жилы из огня,
вода стилета,
плоского ножа вытеснения.
волосы. они бесконечны до мнимостИ,
в них я растворяюсь безраздельно,
и, переходя уже в жидкое или газообразное
состояние, я продолжаю их представлятЬ,
сознавать в гонке победы над.
волосы тянутся к коже - вселенские,
робкие, невозможные в этой усыпляющей реальностИ,
реальности вдоха, реальности перемен.
кожа. она в грозу пдообна парящему ангелу.
кожа светится. кожа поет.
ее плоские поверхности -
без излома, без насечки -
инстиктивно кожа тянется
к своему концу, к обнажению,
где она становится предметом желания.
я хочу тебя, кожа,
осколки лета,
пляжа,
бронзовых жаровень на излете июля.
спина, столь же притягательная,
как поляны распределенной влаги,
капли жира на бумаге,
капли шальных пуль -
вылитых из своего подобия,
столь же шершавого,
сколь и гладкого,
плавного перехода в другое,
в иное.
кожа - это мастер соблазнения,
она всегда прячется,
счтобы обнажиться,
но никогда не обнажается,
потому что под ней уже ничего нет,
ничего реального.
живот. он в судороге -
как гробница почивших князей,
как жажда на душистой мачте,
вертоград рассоединенных
корсетов, нахлобученных
в скользкой платформе света.
то, что между ног, я, конечно же,
опущу. это может быть равносильно
табу, неосознанному запрету,
вкрадывающемся в каждый
неопределенный образ
до полного его уничтожения.
междуножье - это орхидея взгляда,
почесть фантастических существ
и пейзажей, и родников на грани
помрачения.
голова. я ее не трогаю, не прикасаюсь,
это священное. из нее исходят все команды и
приказания, повеления судьбы
или ее исполняющих существ.
но голова - это еще и купол, предельная точка
взлета, крайний взгляд парения,
невозможность гордыни.
в голове - дивный свет, достойный великих
мастеров ренессанса.
голова одинока.
ей нет подобия в теле.
тело мертво для головы.
голова ходит в смерти,
льстит ей благодаря телу,
и вписывается в нее вопреки телу.
Свидетельство о публикации №120121405112