когда кто-то скажет - а его больше нет!

Его единомышленниками  и  учителями
оказывались именно те мыслители и  писатели,

чьи  взгляды
более или  менее совпадали

с  его собственными. Напимер
Лукреций, Босюэ,  Бодлер...-
          кто лучше их  понял  смерть?

Кто лучше их  понял   плоть?
                понял  все, 

что  есть в  ней  гнилостно-временного,
ужасного, скандального и  эфемерного?
   

*

Мрачных красок в  его мировосприятие добавило
и  его собственное физическое страдание:
               
боль ассоциировалась с жизнью, он признавал,
что не жил в тот день, когда  не страдал.

*

Он звал себе в учителя и  сообщники литераторов,
о которых известно,  что те тоже  страдали:

Паскаль,  Достоевский, Бодлер, Ницше…  -
все они, кого он ощущал  близкими,
               
были  людьми больными.
Но  все же истинной причиной

его пессимизма
была  отчаянная любовь к жизни:
 
"Моя тайна - мое безумное
                жизнелюбие...", -

признавался он своему дневнику,-
       "Мы все находимся  в  аду,

где каждое мгновение - чудо. 
                Страшно подумать,

что настанет день,
когда кто-то скажет: а его больше нет! 

При этой мысли весь этот мир 
представляется комом в грязи".