Мы пилим

Мы пилим ножовкою мысли, пилою извилин
Какие-то гири. «Наждачкой» души полируем,
Со лба забывая стирать горячие струи.
Мы режем холодный металл с надеждою страстной,
Как будто невежды: никто никогда после нас
И не было прежде. Одежды срываем небрежно,
Они нам мешают работать. И отдыха мышцам не надо,
Пусть день и субботний. Нам некого чтить –
Мы кумиров себе не творили. Нам нечем креститься,
Ведь заняты руки – мы пилим.
Мы были. Мы были пусты, как мешки после хлебного сева.
Мы были бесцельны и шли кто на юг, кто на север.
Мы плыли. Мы плыли течением вод в отстойник клоаки.
Мы выли, как воют в безлунное небо слепые собаки.
Мы жили, ходили и спали, сидели и ели,
Мы не различали где Гитлер, где Сталин, какой день недели.
Мы знали. Мы знали себя в пределах телесных,
В пределах странички «В контакте» и скаченных песен.
Надрывы нам были чужды, как чужда мусульманам свинина,
И красками серых домов мы писали картины.
Мы гнили. Пусть сказано жёстко, но чистая правда.
Мы пылью лежали на полках судьбы без права на завтра.
Однажды, проснувшись в четыре утра или ночи,
Мы поняли: время уходит жестоко и точно,
И возле кровати, увидев пудовые гири,
Мы всё осознали и ныне без устали пилим.
Стирая до крови напильником слабые пальцы,
Теряя жиры, углеводы, белки, даже кальций.
Мы пилим без пошлой мечты, что они золотые,
А лишь потому, что все высшие смыслы простые,
Все высшие цели понятны, ясны и открыты,
И правду не скроешь особой трактовкой событий,
И лезвие лезет упрямо и зло к сердцевине,
Идти до конца и нельзя повернуть в середине.
Границы мечты беспредельны, но есть закавыка –
Мечту по себе отыскать, и методом тыка
Мы ищем себя в разных текстах, рисунках и стилях;
И главное, ночью и днём – мы пилим, мы пилим!