Деду Морозу

Я живу как во сне. Как синдром старика Хворобьёва*.
И страдаю, как он. Так же сон мой кащейно живуч.
Он приходит всенощно. И его не меняют на новый.
Появляясь внезапно. Вылупляется камнем из туч.
Повторяется вновь. Затискает отчаянной массой.
Зазеркальная явь. И неведомо, кто виноват:
Я болею. И мне – не дают ни уроков, ни класса.
Виртуальна гора не полученных мною зарплат.
Прихожу на работу –- и стою в коридоре в обиде.
Все коллеги проходят –- не кивнёт головою никто.
Зря улыбкой тянусь: да они меня просто не видят! –-
Пробегая сквозь «Здрасте!», как сквозь призрак в стоячем пальто.
Приоткрытая дверь. Мой урок. Дорогие ребята.
Я бы здесь объяснила иначе –- чтобы больше был прок.
Я пытаюсь зайти. Только место не пусто, что свято:
Там училка -- другая. И с МОИМИ проводит урок.
Я такая ж и там –- не нужна, вся в дрожащих коленках.
Я ведь в школе родной. Да отдайте ж –- по праву! –- мечту!
Но опять -- невидимкой, подпирая измученно стенку.
В параллельном мирке. Отработав все дни –- в пустоту!
Просыпаюсь от холода. Закоцюрблена вся, как лягушка.
Одеяло –- что третье, из мусора –- на пол сползло.
Возвращаюсь из сна –- в безработицу, в голод и в пушки.
А теперь ещё в холод –- по сезону четвёртое зло.
Сколько было комиссий! Головами кивали, писали…
Обещаньями теми согреваемся мы до сих пор.
Батарея –- была. Но обстрелы, размёрзлась –- и сняли.
И открыт всем ветрам не согретый ничем коридор.
И свистят сквозняки –- сквозь разбитые окна без стёкол –-
Где фанерка, иль скотч, иль клеёнка –- названья с трудом.
И из полости стен –- что осыпались трудно, далёко,
В час испуганных зайцев, где в обстрелах подпрыгивал дом.
Это комната крио. А может быть –- камера пыток.
Где лежит целый день, задыхаясь под кучей тряпья,
Бабка с красным дипломом, в сквозняках и с надеждой разбитой,
С отработанной жизнью. –- Это я. Это я. Это –- я!
Потолок заливной отвалился, подобно европам.
Штукатурную крошку уже забодались мести.
В коридоре –- местами, в соседкиной комнате –- скопом,
И фанерная стенка от морозов не может спасти –-
Там, где весь коридор наш нацелен -- прямёхонько к звёздам! –-
Тем, что в шиферных дырах глядят на разбитый чердак.
Да, ремонты –- святое! Всегда лучше раньше, чем поздно,
Чем забыть вообще: обойдётся –- общага! -- и так!
Словно в зубе больном, без надежды и вытравив нервы,
Если тянет вовсю –- из Вселенной, лесов и полей.
То, что дом наш включили -- в обещанья! -- на год двадцать первый –-
От ответа такого не стало ни капли теплей!
Говорят, хоть и мелочь –- но всё же бывает приятно.
Если мелкие ЛЮДИ –- сплошная пора незадач.
Да, тепло нам дают –- но в пропорциях резко обратных:
Увеличили плату –- сократили объёмы подач!
Нет ни фондов святых, ни сердец, золотых от природы.
К нам никто в «красной зоне» спасеньем не топчет следы.
Чтоб тепло мне купить –- зарабатывать надо полгода.
Но не выжить живому -- полгода совсем без еды!
Написать ВВП? Но ведь я не гражданка: не примут.
В Киев мистеру Зе? Я –- «агрессор», в кольце из блокад.
Хоть бы в душ доскакать, сквозь «ззу-ззу!» балериною-примой –-
Там, где буквы замёрзли и от холода сжалась строка!
На пороге -- зима, и COVID надвигается грозный.
Мы ведь живы ещё! Хоть на нас и махнули рукой.
Если в мор сей не сдохнем –- то к самому чёрту -- замёрзнем! –
Не в издёвках обстрелов –- но от мирной издёвки такой!
Обращусь к дед Морозу (у отчаянья наглости хватит) –-
Там, где нового счастья весёлые ждут голоса:
-- Если –- МИРА! –- зажал нам –- подари мне хоть ОБОГРЕВАТЕЛЬ!
… Только вот на конверте –- не знаю –- КУДА? –- написать.

*Ильф и Петров. Золотой телёнок. Часть первая, раздел VIII «Кризис жанра».

Иллюстрация из Интернета, спасибо автору за мой портрет.
                13.12.2020